Потемкин

Елисеева Ольга Игоревна

Это письмо было отправлено 5 октября из Белграда-на-Днестре, несколько дней назад занятого русскими войсками. «Поздравляю тебя, друг мой сердечный, со взятием Бел-града-на-Днестре. Сия весть к нам пришла в самый день молебна за взятие Белграда-на-Дунае. Итак, молебен пели здесь за оба Белграда совокупно»⁷⁴, - рассказывала Екатерина 18 октября, окрыленная дружными победами союзников. Она понимала всю сложность согласования действий с австрийцами, но предупреждала князя: «Каковы цесар-цы бы ни были и какова ни есть от них тягость, но оная будет несравненно менее всегда, нежели прусская… Я говорю это по опыту. Я, к счастью, весьма близко видела это ярмо»⁷⁵. Ярмом императрица называла тесный союз с Пруссией, на котором некогда настаивал Н. И. Панин. «К графу Суворову, хотя целая телега с бриллиантами накладена, однако кавалерию Егорья большого креста

посылаю по твоей просьбе. Он того достоин»⁷⁶.

Осень 1789 года была щедра на победы. 10 сентября Репнин разбил турецкие войска на реке Салче. 14 сентября гребная флотилия под командованием де Рибаса взяла Гад-жибейский замок, располагавшийся на месте будущей Одессы. 2 октября Потемкин известил Екатерину о захвате казаками полковника М. И. Платова городов Паланки и Ак-кермана⁷⁷.

Именно с осени 1789 года сдача гарнизонов турецких крепостей без сопротивления перестала быть редкостью. 3 ноября на милость победителей сдались Бендеры, их жителям была гарантирована свобода⁷⁸. «Вот, матушка, всемилостивейшая государыня, и Бендеры у ваших ног, — писал Потемкин 4 ноября. — Если б я был хвастун, то сказал, что в точности исполнил все те предположения, которые на будущую кампанию представил вам в Петербурге»⁷⁹. Паника турецкого населения при приближении русских войск приводила к массовым галлюцинациям жителей осажденных городов. В ночь перед сдачей Бендер люди видели страшные картины марширующей по улицам неприятельской армии, а шесть командиров конницы утверждали, что им во сне явились ангелы, грозно приказавшие: «Отдайте Бендеры, когда потребуют, иначе пропадете. Знайте, что и в Царе Граде думают о мире». Об этом странном происшествии Потемкин рассказывал Екатерине 4 ноября. Следует отметить, что во время всей Второй русско-турецкой войны в лагерях противников ходили слухи о чудесах и явлениях святых, а военачальники Порты нередко объясняли свои неудачи приступами внезапного массового страха, охватывавшего их войска при приближении к позициям русских.

Мысль о скором заключении мира так укоренилась в турецкой армии, «что при всяком случае, с нашими съез-жаючись, спрашивали, есть ли о мире известия»⁸⁰, - сообщал Григорий Александрович.

Заключение мира после столь блестящей кампании было бы почетным для России и сулило большие выгоды. Турецкая сторона показала свою готовность к переговорам, освободив Я. И. Булгакова. Потемкин немедленно затребовал его к себе⁸¹. Однако такое развитие событий не устраивало берлинский двор. Фридрих-Вильгельм II подстрекал Польшу напасть на Россию, пока продолжается война с Турцией и Швецией, и сулил ей за это возвращение земель от Смоленска до Киева, а себе требовал Данциг и Торн с их обширной балтийской торговлей⁸².

МАРС И ВЕНЕРЫ

Глубокой осенью русские войска стали занимать зимние квартиры в Яссах и Фокшанах. Ставка Потемкина располагалась в Яссах. Предстояли несколько месяцев, когда военные действия не велись и в гости к мужьям-офицерам устремились светские дамы из столицы. Сама главная квартира, по отзывам очевидцев, напоминала пышностью двор, как по волшебству перенесшийся в молдавские степи. «Множество приехало жен русских генералов и полковников, — вспоминал Энгельгардт. — Из числа знатнейших были: П. А. Потемкина, которой его светлость великое оказывал внимание, графиня Самойлова, княгиня Долгорукая, графиня Головина, княгиня Гагарина; польского генерала жена, славившаяся красотою де Витт, потом бывшая замужем за графом Потоцким. Беспрестанно были праздники, балы, театр, балеты. Хор музыки инструментальной, роговой и вокальной был до трехсот человек; известный сочинитель музыки господин Сарти всегда был при князе. Он положил на музыку победную песнь: "Тебе Бога хвалим", и к оной музыке прилажена была батарея из десяти пушек, которая по знакам стреляла в такт; когда же пели: "Свят! Свят!", тогда производилась из оных орудий скорострельная пальба»⁸³.

Цветник красавиц окружал светлейшего, и князь не отказывал себе в удовольствии поухаживать то за одной, то за другой из них. Причем, как и все, он делал это с размахом: дарил дамам драгоценные камни, украшал стену своих покоев вензелем очередной возлюбленной, раз приказал палить из пушки, когда «критический момент» в его отношениях с метрессой настал и крепость пала… Подобным рассказам несть числа и трудно сказать, что в них правда, а что вымысел.

Многие считали любовницей князя Софию Витт, или прекрасную фанариотку, как ее еще называли. В 13-летнем возрасте она вместе с сестрой была продана матерью на улице Константинополя. Девочек купил польский посол Б. Лясопольский, но по дороге юные гречанки были перепроданы. София в Каменец-Подольске сыну коменданта (позднее тоже коменданту), а ее сестра — начальнику турецкого гарнизона Хотина. По разные стороны границы маленьких гречанок ждала похожая судьба. Обе, как оказалось, обладали не только исключительной женской привлекательностью, но и умом. Обе сумели из рабынь превратиться в законных супруг своих хозяев-мужей.

Весной 1788 года армия Румянцева вступила в Бессарабию. Фельдмаршал направил к Хотину, где уже без успеха действовали австрийские войска под руководством принца Ф. И. Саксен-Кобурга, корпус генерала И. П. Салтыкова. Союзники обложили город, но ни одна из сторон не желала жертвовать своими солдатами ради продвижения другой на спорные земли. Однако и оставлять в тылу вражескую крепость было опасно. Именно в это время в русский лагерь под Хотином прибыла София Константиновна Витт. Не только родственные чувства гнали прекрасную фанариотку на встречу с сестрой. Проведя с мужем несколько лет в Париже, София не прельстилась тихой провинциальной жизнью в Каменец-Подольске. Рассказывают, что незадолго до войны она явилась в Крым, добилась встречи со светлейшим князем и предложила ему свои услуги в качестве шпионки. Потемкин быстро оценил ум и сообразительность гостьи. София обрела высокого покровителя. Узнав о родстве Витт с женой хотинского коменданта, Потемкин отправил Софию в лагерь под крепостью.

Через парламентеров завязалась переписка между Витт и ее сестрой. Вскоре выяснилось, что жена паши берется склонить мужа к капитуляции. Обложенный со всех сторон войсками русских и австрийцев город не мог долго продержаться в случае штурма. Срок сдачи крепости дважды откладывался, но в конце концов паша уступил слезным мольбам жены не допускать резню в городе. София добилась своего. 8 сентября 1788 года из хотинских ворот по одному и без оружия вышел двухтысячный гарнизон, а затем потянулись рядовые горожане числом до 16 тысяч. Важный пункт обороны Оттоманской Порты сдался.

Впрочем, иные мемуаристы считали, что действия Софии Витт только оттянули сдачу крепости. Энгельгардт писал: «Сказывали, что медленной осаде Хотина и еще девятидневной отсрочке была причиною жена Каменец-Подольского польского коменданта Витта, в которую граф Салтыков был влюблен, почему граф, по просьбе ее, посылал парламентера с письмами от госпожи Витт к сестре, а от той получала она на оные ответы»⁸⁴.

А. Ф. Ланжерон, очередной молодой волонтер-француз на русской службе, рассказывая об ухаживаниях Потемкина за Софией Витт в Яссах в 1790 году, роняет слова, позволяющие увидеть в их отношениях нечто иное, чем тривиальный роман. «Потемкин тогда был влюблен в госпожу де Витт и сказал ей однажды при нас: "Вы — единственная женщина, которая умеет ладить со мною". — "Знаю, — возразила на это султанша, — если бы я была вашею любовницею, то давно была бы забыта. Зато я всегда могу оставаться вашею подругою"»⁸⁵.

Вскоре Витт отправилась в Польшу, она играла там роль русской резидентки, входя в доверие к членам старошляхетской оппозиции и поставляя светлейшему сведения. После принятия конституции 3 мая 1791 года Софья получила приказ сблизиться с графом С. Ф. Щенсны-Потоц-ким и привлечь его на сторону Торговицкой конфедерации. Никто не знал, что граф Феликс настолько увлечется фанариоткой, что пойдет ради нее на развод. Он выплатил крупную сумму Иосифу Випу за отказ от супружеских прав и женился на известной куртизанке, сделав ее графиней Потоцкой.

Другой дамой, чьей благосклонности добивался Потемкин, была княгиня Прасковья Юрьевна Гагарина. Она приезжала в ставку к своему мужу С. Ф. Гагарину в 1789 и 1790 годах. Во время первого визита княгиня находилась в Яссах одновременно с ведшимися там переговорами о мире, и, по слухам, Потемкин шутил, что соберет дипломатический конгресс в ее спальне. Пресыщенный вниманием женщин и избалованный их податливостью, Григорий Александрович подчас вел себя фривольно. Княгиня была тогда беременна и сама рассказывала, как однажды после обеда светлейший «схватил ее за талию, вследствие чего она при многочисленном собрании дала ему со всего размаху пощечину. Все ахнули. Взбешенный и растерянный Потемкин поспешно ушел в свой кабинет. Гости остались в оцепенении и ужасе. Укоры отовсюду посыпались на запальчивую княгиню; муж хотел было ее увести, но она предпочла храбро выждать развязки и стала обращать этот казус в смех и шутку. Действительно, не прошло и четверти часа, как Потемкин с улыбающимся лицом снова вошел в залу и, поцеловав руку княгини, поднес ей изящную бомбоньерку с надписью "Храм Дружбы"»⁸⁶.