Потерянный рай, Мильтон Джон

Потерянный рай

на обложку

Мильтон Джон

Шрифт:

Ты верностью хвалиться? Осквернить

Святое слово: верность? И кому

Ты верен? Скопищу бунтовщиков,

Орде злодейской, своему главе

Под стать? Неужто вашу честь и верность

Присяге воинской вы соблюли,

В повиновенье Власти отказав

Верховной, признанной во всей Вселенной?

О лицемер коварный! Ты сейчас

Борца за вольность корчишь; но скажи:

Кто в пресмыканье пред Царём Небес,

В униженном холопстве превзошёл

Тебя? Но ты хребет покорно гнул,

В надежде, свергнув Бога, самому

Господствовать.

Тебе совет я дам:

Прочь убирайся! Поспеши в тюрьму,

Откуда ты сбежал, и если здесь,

В священной этой области, опять

Возникнешь, я, преступника сковав,

Вновь заключу в Геенну и тебя

Так запечатаю, что до конца

Времён ты издеваться не дерзнёшь

Над слабостью затворов Адских Врат!"

Так он грозил, но, не затрепетав

И пуще разъярившись, Враг вскричал:

"— Сначала одолей, потом толкуй

Про цепи, ты, надменный Херувим,

Граничный стражник! Прежде потрудись

Узнать, что мощь руки моей тебе

Не одолеть, хоть на своих крылах

Катаешь ты Творца и наравне

С такими же, привыкшими к ярму

Рабами, колесницу Божества

Победную среди Небес влечёшь

По вымощенной звёздами стезе!"

На этот вызов Ангельский отряд

Лучистый алым пламенем зардел,

Фалангой серповидною тесня

Врага, направив копья на него;

Точь-в-точь — созревшая для жатвы нива

Церерина, густой, остистый лес

Колосьев наклоняет до земли,

Куда их ветер гнёт; глядит на них

Крестьянин озабоченный, страшась,

Чтоб урожай желанный не принёс

Ему одну мякину. Сатана

В тревоге, силы все свои напряг

И словно Атлас или Тенериф,

Во весь гигантский выпрямившись рост,

Неколебимо противостоял

Опасности. Он головой в зенит

Упёрся; шлем его увенчан был

Пернатым ужасом; сжимал кулак

Оружие, подобное копью

И вместе с тем служившее щитом!

Вот-вот свершатся страшные дела!

Не только Рай, но звёздный небосвод,

Стихии все могли быть сметены,

Размолоты, развеяны как пыль

В свирепой этой стычке, но Господь

Весы на небе поднял золотые;

Меж Скорпионом и Астреей мы

И ныне видим их. На тех весах

Он созданное взвесила первый раз,

С воздушной оболочкой уравнял

Парящий шар земной; до наших дней

Событья взвешивает, судьбы царств,

Исход военных действий; и теперь

Два жребия Всевышний положил

На чаши: отступленье — на одну,

Сраженье — на другую. Взмыла вмиг

Она до коромысла. Знак такой

Увидев, Гавриил сказал Врагу:

"— Мою ты знаешь силу, я — твою.

Не наши обе, нам лишь вручены.

Безумие — оружием бряцать,

Когда твоим ты властен совершить

Не более того, что Бог попустит,

Равно как я — моим; хоть я вдвойне

Сильней и в прах могу тебя втоптать.

Взгляни наверх, прочти твою судьбу

В небесном знаменье, где взвешен ты.

Узнай,

насколько лёгок ты и слаб

В противоборстве!" Враг возвёл глаза,

Свою увидел чашу, что взвилась

Высоко, и с роптаньем отступил,

И все ночные тени вместе с ним.

КНИГА ПЯТАЯ

Утро приближается. Ева рассказывает Адаму свой тревожный сон; огорчённый Адам утешает её. Они приступают к повседневным трудам. Утренний гимн у входа в кущу. Бог, предупреждая возможные в будущем попытки оправдания со стороны Человека, посылает Архангела Рафаила, дабы утвердить Адама в повиновении, поведать ему о свободе воли и уведомить о близости Врага, рассказать, кто он, каковы его цели, а также о прочих предметах, о которых следует знать Адаму. Рафаил нисходит в Рай; его прибытие, замеченное Адамом, сидящим у кущи. Адам встречает Рафаила, приглашает его в своё жильё, угощает лучшими райскими плодами, собранными Евой. Беседа за трапезой. Рафаил, исполняя поручение, напоминает Адаму о его блаженстве в Раю и о злобе Врага. По просьбе Адама объясняя ему, кто таков его Враг, он начинает рассказ от Первого мятежа на Небесах, о том, как Сатана увлёк свои легионы на Север, там возмутил их и обольстил всех, кроме Серафима Абдиила. Последний пытается убедить Сатану отречься от своих замыслов, но, не преуспев в этом, покидает стан мятежников.

Уже скользя на розовых стопах,

С востока утро близилось, на дол

Заморские роняя жемчуга,

Когда Адам восстал в обычный срок

От сна воздушно-лёгкого; вкушал

Он пищу только чистую, и в нем

Кровь чистая текла, а потому

И сон его от лепета листвы

И плеска ручейков, от песни птах

Рассветной, меж ветвей, от опахала

Аврорина, — развеивался вмиг.

С тем большим изумленьем он узрел,