Потерянный рай
Шрифт:
Последнее из неисчетных зол.
Уверься в первом — мы Добра лишились!
Как покажусь теперь очам Творца
И Ангелов, которых созерцал
С таким восторгом, с радостью такой?
Небесные их лики нашу плоть
Земную нестерпимым ослепят
Лучистым блеском. О, когда б я мог
Средь глухомани дикой, в дебрях жить,
В коричневой, как сумерки, тени
Непроницаемой лесных вершин
Заоблачных, куда ни звёздный свет,
Ни
Вы, сосны, кедры, пологом ветвей
Неисчислимых спрячьте же от них
Меня, чтоб я не видел их вовек!
Однако способ вымыслить пора;
Как в доле этой жалкой заслонить
Нам друг от друга части наших тел,
Срамные, непристойные для глаз.
Большие листья мягкие дерев
Любых, краями сшитые, могли б
Нам чресла опоясать, скрыв места
Срединные, чтоб стыд, — недавний гость,
Там не гнездился и не укорял
В нечистоте и блудодействе нас!"
Такой он дал совет; они пошли
В густую дебрь и выбрали вдвоём
Смоковницу; не из породы, славной
Плодами, но иную, этот вид
Индийцам, населяющим Декан
И Малабар, известен в наши дни.
Во весь размах простершись от ствола,
Склонись, пускают ветви сеть корней,
И дочери древесные растут
Вкруг матери, тенистый лес колонн
Образовав; над ним — высокий свод
И переходы гулкие внизу,
Где знойным днём индийцы-пастухи
В тени прохладу ищут и следят
Сквозь просеки, прорубленные в чаще,
За пастбищами, где бредут стада.
Сорвав большие листья, шириной
На Амазонок бранные щиты
Похожие, стачали, как могли,
Адам и Ева прочно, по краям,
И чресла опоясали. Увы!
Заслоном этим тщетным скрыть нельзя
Их преступленье и жестокий стыд.
Им далеко до славной наготы
Былой! Так, позже увидал Колумб
Нагих, лишь в опоясках перяных,
Американцев; дикие, они
Бродили в зарослях, на островах,
Скитались по лесистым берегам.
Виновники сочли, что их позор
Частично скрыт листвою, но, в душе
Спокойствия ничуть не обретя,
Присели и заплакали. Ручьём
Не только слезы жгучие струились,
Но буря грозная у них в груди
Забушевала: ураган страстей,
Страх, недоверье, ненависть, раздор
И гнев смятеньем обуяли дух,-
Ещё недавно тишины приют
И мира, сотрясаемый теперь
Тревогой бурной. Волей перестал
Рассудок править, и она ему
Не подчинялась. Грешную чету
Поработила похоть, несмотря
На
Над разумом верховным захватив.
На Еву устремив холодный взор,
В расстройстве, с непривычным отчужденьем,
Адам продолжил прерванную речь:
"— О, если б ты вняла моим словам,
Со мной осталась бы, как я просил,
Когда тебя, неведомо зачем,
Злосчастным этим утром привлекло
Желанье безрассудное: бродить
Одной, — мы были б счастливы и днесь,
Не лишены всех наших прежних благ,
Не жалки, наги, не посрамлены,
Как ныне. Пусть никто от сей поры
Предписанную долгом искушать
Свою не смеет верность. Кто спешит
Испытывать её, — считай, готов
Предательски поколебаться в ней!"
В обиде на упрёк, вскричала Ева:
"— Адам суровый! Как твои уста
Столь горькие слова произнесли?
Ты нашу обоюдную беду
Приписываешь слабости моей,
Желанью странному бродить одной.
Но эта же беда могла стрястись
В твоём присутствии, а может быть,
С тобой самим. У Древа или здесь
Ты, искушённый бы, не распознал
Коварства Змия, вняв его речам.
Не знаю: почему бы он вражду
К тебе и мне питал? А посему
Обмана я иль козней не ждала.
Ужели разлучаться никогда
Нельзя с тобою? Лучше бы ребром
Твоим безжизненным остаться мне!
Я такова. Зачем же, мой глава,
Ты мне решительно не воспретил
Спешить навстречу, — по словам твоим,-
Опасности великой? Твой отпор
Был слаб; ты был сговорчивым; ты сам
Приветствовал, позволил мне уйти,
Когда бы отказал ты наотрез,
Не согрешили бы ни я, ни ты!"
Гневясь впервые, возразил Адам:
"— Любовь ли это? Это ли ответ,
Неблагодарная, моей любви,
Оставшейся приверженной тебе,
Уже погибшей, хоть ещё меня
Вина не отягчала? Сохранить
Я мог бы жизнь, блаженствовать бессмертно"
Но умереть с тобою предпочёл.
И ты меня решилась попрекнуть
Своим грехопаденьем, утверждать,
Что я виновник; мол, я не был строг
Довольно, чтоб тебя остановить!
Но что я сделать мог? Я упреждал,
Увещевал, предсказывал грозу,
Грядущую от скрытого Врага,
Подстерегающего каждый миг.
Прибегнуть ли к насилию? Но здесь
Невместно принужденьем ущемлять
Свободу воли. Знай, ты чересчур
Самоуверенна! Ты поддалась
Надежде неразумной — обойти