Потешный русский роман
Шрифт:
Здесь, в США, издают книги С. Они имеют большой успех. Но важнее всего вот что, Жан: С. получил новости из Сибири. После 20 ноября. Это очень интересная информация. Вы говорили, что Валентина не связывалась с Вами после этой даты. А вот С. кое-что известно. Он сказал, что в Европе его ждут еще письма и отрывки романа, которые как раз сейчас пишет Валентина.
С. не понимает, почему Вы, находясь в России, так волнуетесь. Он считает, что о похищении речь не идет, но, если Вам так хочется тратить деньги на бессмысленные поиски, это Ваша проблема. Он очень смеялся.
Думаю, нужно прекратить расследование. Краков закроет дело, а Вы, Жан, вернетесь домой.
~~~
5
Юлия,
Я настаиваю на продолжении поисков. У меня есть веские причины для беспокойства, более веские, чем у очень успешного С., который никогда не был в России. Прежде всего, Юлия, для меня важно, чтобы Вы не только проявляли сдержанность, но и воспринимали мои страхи всерьез. И поступали бы так, несмотря на то что я не хочу пускаться в описания, которые позволили бы Вам — или не позволили — понять, что за человек С., с которым Вы провели приятный вечер. Возможно, Валентина пишет ему и посылает отрывки своего текста. Возможно также, что Валентина никогда ничего ему не присылала. Возможно даже, что он выдумывает сибирские новости — от первого до последнего слова. Не хочу знать, как Ваш стажер на него вышел.
Я не позволяю себе задумываться, и просто сижу и смотрю в окно. Представьте неожиданную оттепель, вот уже два дня повелевающую этим городом. Долго она не продлится, но я уже замечаю робкие приметы весны, которая скоро наступит. Лед на каналах начинает таять, и на поверхность всплывают отбросы. Черный цвет повсеместно берет верх над белым. Излет зимы всегда наводил на меня тоску, но в Петербурге это время года просто невыносимо. Четкие линии заснеженных улиц и проспектов размываются, а потом и вовсе исчезают. Я люблю воду и лед, но то, что «между» — непереносимо. Меня против воли затягивает воронка распада. Как будто все, что осталось во мне прочного, вот-вот взорвется и я исчезну.
Как я устал, Юлия, как устал.
~~~
5 марта 2009, 23:06
Жан, я передала Кракову Ваше пожелание, чтобы он продолжил поиски. Он досконально изучит ситуацию.
Я тоже очень устала от встреч со сбитыми с толку людьми. Все потеряли голову. Раньше они понимали, что нужно делать, куда идти. Раньше они были сильными мужчинами в надежном мире. А теперь не знают, в каком мире живут. Им страшно. Кажется, что планета взорвалась, но все устояло. Устояло, но развалилось на куски.
Что случилось, Жан? Что еще случится?
~~~
6 марта 2009, 12:13
Все предельно ясно, Юлия. Хотите знать, что будет? Я Вам скажу. Нас ждут бесчисленные страдания и несправедливости. Надолго ли, никому не известно. Потом к людям вернется самоуверенность. Это единственное, что можно сказать наверняка. Игрушку переделают, потом снова сломают и скажут, что сломали другие. Мы любим рассматривать детские фотографии, но так и не выходим из детсадовского возраста. Мы проводим всю жизнь в песочнице, Юлия. Завидуем красному ведерку соседа, плюем ему в лицо, вцепляемся в волосы. Говорим, смотрите, каким хорошеньким я был в детстве, но жестокая правда заключается в том, что мы теперь совсем не хороши и все время сидим на мели.
У нас снова пошел снег.
~~~
6 марта 2009, 23:52
Жан, возможно, я скоро вернусь в Санкт-Петербург. Не знаю, что со мной происходит. Боюсь все потерять. Все, что создала, мою работу, партнеров. Я чувствую себя трусихой. Я по натуре боец и сражаюсь, даже когда все потеряно. Но сейчас я боюсь испугаться, боюсь, как и все вокруг. Неужели я стала менее русской?
~~~
7 марта 2009, 08:16
В добрый час, Юлия!
Когда прилетает ваш самолет?
7 марта 2009, 12:42 Юлия,
Однажды Валентина написала мне из Сибири: «Боже, какже далеко отсюда до Европы!». Как бы мне хотелось донести до нее, что я чувствую то же самое, хотя нахожусь, в городе, построенном Петром Великим именно как «окно» в Европу.
Ничего не поделаешь, бывают дни, когда нам не хватает воздуха даже у распахнутого настежь окна.
Все это нисколько не умаляет моей решимости. Я жду Вас.
7 марта 2009, 22:14
Юлия,
Сегодня, во второй половине дня, я посетил Смоленское кладбище. Не представляете, как я сожалел, что Вас нет рядом. Я бы поддерживал Вас под руку, чтобы Вы не поскользнулись и не упали на обледеневших, залитых водой аллеях, поправлял бы Ваш розовый шарф, чтобы вы не простудились на ветру (ведь шарф был бы розовым, верно?). Я сказал бы, что все не так уж и печально, и не все решено. Я говорил бы о зиме, а не о том, как много вокруг могил, и отогнал бы ужас, пробирающий нас до костей. На кладбище полно бездомных собак, они могли бы напугать Вас, но я бы сказал, не бойтесь, я разберусь, и с черными птицами тоже, с ужасными черными птицами, которые долбят клювами землю в поисках пропитания. Мы бы заключили, что этим созданиям не должно иметь ни имени, ни крыльев.
Потом мы заметили бы вдалеке пару с малышом в коляске, прогуливающуюся по ледяной покатой дорожке в верхней части кладбища «Остров Декабристов», на другом берегу реки Смоленки. Мы бы долго смотрели в их сторону, не веря своим глазам, боясь, что мужчина может в любой момент упустить коляску с ребенком, даже не вскрикнув, не взмахнув от отчаяния руками.
Правда в том, что я не знаю названий птиц и никогда прежде не видел тех, что расхаживали между могилами на Смоленском кладбище. Правда в том, Юлия, что я хотел бы вспоминать, как мы с Вами брели по заснеженным аллеям. Мне хотелось бы сохранить реальное воспоминание о том, как я поправлял Вам шарф, и о других вещах, которые позволили бы мне лучше понять Вас.
Ложь и правда. Вот в чем все дело. Нам часто приходится слышать, что правда и мужество неразделимы, а лгут только трусы. Не верю ни в то, ни в другое. Думаю, все дело в компоновке, и как тут правде тягаться с ложью? Заметьте, я нахожусь именно в той стране, где человеку легче всего прийти к подобному заключению. Я хочу знать, что случилось с моей подругой Валентиной. И жду, когда Вы вернетесь, Юлия, надеюсь на это, только тогда что-то изменится. Я жду Вас и пытаюсь ни о чем не думать, но мысли возвращаются — на чувственном уровне. Сколько мужчин и женщин было уничтожено в Вашей стране? Они не должны были принять безвременную и такую жестокую смерть. Что бы сталось с этими людьми, живи они в спокойной, предсказуемой стране? Что они могли бы сочинить, нарисовать, спеть? Как их забыть? Как жить, притворяясь, что веришь в эту длинную злосчастную скобку Истории, словно ничто из того, что здесь произошло, не легло печатью на сердце человека-зверя? Многие мыслители искали объяснения, причины, непредвиденные обстоятельства, искали, не нашли и продолжают искать. Желаю им удачи! Я же предпочитаю поэтов. Они умолкают, когда сказать больше нечего, и тогда наступает тишина. Остаются лишь отпечатки ног в грязи — палачей или их жертв, бог весть? Повсюду в мире людская механика ломала судьбы, и никому не было никакого дела до предназначения загубленных душ. Можно попытаться забыть об этом. Только не в России. Таковы чары этой земли, Юлия, и совершенное ею злодеяние. Здесь покоятся наши утопии, самые прекрасные из наших иллюзий, все они были похоронены, одна за другой, и лежат в могилах под слепыми и навсегда оглохшими небесами. Сегодня мы можем прикладывать ухо к стене, кричать, требовать отчета — никто нам не отвечает. Я готов биться об заклад, что, если бы призракам вздумалось подать голос, сегодня в их стонах было бы не больше смысла, чем вчера.