Потомки мертвого короля
Шрифт:
Некромедиум сначала долго и тщательно готовил «место преступления» — вот как наши следователи, только они фиксируют существующие улики, а господин Шипош тщательно размещал в нужных местах новые предметы. Артефакты, как пояснили мне парни. Они снимут полный ментальный отпечаток места преступления и облегчат контроль за духом.
Дедуля явился по первому зову, словно только и ждал, кому наябедничать на сволочную родню. При этом дедок яростно потрясал сухоньким кулачком в сторону двери.
Злодеи и нахлебники дождаться не смогли, когда он своим ходом отъедет, и подсунули ему… Танатос их знает, что они подсунули, дармоеды!.. Но дедушке было так плохо, так плохо… А все этот мальчишка!
Я старику поверила безоговорочно. Видок у призрачного кляузника был тот еще: классическая картина острого отравления мышьяком. А выслушав его воспоминания о последней трапезе, господин Шипош одним движением бровей подозвал рыжего практиканта, что-то вполголоса приказал, и колобок шустро укатился за дверь.
Пока старик перечислял терпеливо и уважительно слушающему мэтру все свои обиды, начиная со школьных времен, прошло, наверное, минут двадцать. А потом дверь открылась и под охраной двух дюжих «ментов» вошел растерянный парнишка, лет семнадцати-девятнадцати, здоровый, румяный — кровь с молоком, с простодушно-ошарашенным выражением лица. Как выяснилось, это был плод дедушкиного «беса в ребро», бастард от какой-то фермерши с севера. И последний фаворит вздорного старикашки, на которого тот в энный раз и переписал все свое имущество буквально две недели назад.
— Ах ты, тварь неблагодарная! — взвыл мертвый дедок и попытался кинуться на потомка, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами. — Лучшее лекарство? Сам принес! Отцеубийца!
Парень побледнел и шарахнулся, но дедку все равно воли не дали, и некромант одним пассом вернул призрака на место — тот снова завис над кроватью. Но шипел, стонал и сердился очень эмоционально.
— Батюшка, да как же? — растерянно пролепетал наследник. — Неужто и вы в это поверили? Я ж к вам со всей душой… не травил я вас, Йгеншуэлем клянусь!
Дальше все покатилось по проторенной — потомка и наследника задержали по подозрению, дедок демонически хохотал страшным голосом, пока некромедиум его не угомонил, прислуга где-то в отдалении охала, гудела и вроде как рыдала, остальная родня убиенного графа откровенно злорадствовала и мысленно уже ссорилась за наследство, сам подозреваемый оглушенно крутил головой и, такое впечатление, чуть не плакал, пока его вели к машине..
А мое внимание привлекли два мелких, незначительных события. Для начала — тот самый виконт Борнхольдорский, или как его там. Когда задержанный мальчишка кинулся к нему с криком «Дядюшка, скажите им!», означенный господин отступил от него с лицом, полным праведного негодования и горькой укоризны. Мол, «Ай-яй-яй, как ты мог так потоптать мое доверие!»
Парень сник, а я неожиданно наткнулась глазами на узкое зеркало, вделанное в стену в качестве элемента декора. И аж задохнулась — отвернувшийся от всех «в порыве горя» дядюшка не заметил, что прекрасно в нем отражается вместе с расчетливой внимательностью в глазах и кривой усмешечкой.
Я быстро отвернулась, чтобы не столкнуться с ним взглядом в зеркале, и потопала на выход, изображая из себя олицетворение постулата «многадумал».
А подумать было о чем — сама не знаю, но что-то во внешности призрака зацепилось за подсознание и теперь противно звенело над ухом, как последний осенний комар.
Я остановилась на крыльце и ждала, пока ко мне подойдет обсуждающий что-то с некромедиумом Мартош.
И тут где-то за углом вполголоса вздохнул сдобный женский голосок:
— Ох-ти, господи… жалко парнишечку…
— Да че ж жалеть-то, — хмыкнули в ответ. — Чать, никто не заставлял папашу травить!
— Да откель же знаешь-то, балаболка?! Ничего еще не ясно, вон, господа разбираются!
— Да че ж там разбираться, дура! Отравил папашу, выродок деревенский, на наследство позарился. Нат-кось, не слышала ты, как третьего дня старый граф орал на байстрюка и грозил опять завещание переписать? Вот и поторопился…
— Ох, божечки… нешто не мог к старику подольститься, дурень? Его сиятельство и так давно уже на ладан дышал. Прости господи, горшок из-под него сама ж носила — чисто рисовым отваром ходил, да с чесноком. Нешто это здоровье?
Я вздрогнула и в три прыжка проскакала по мраморным ступенькам, чтобы заглянуть за угол и понять, кто там разговаривает. Но не успела — только серый подол форменного платья горничной мелькнул за закрывшейся боковой дверью.
Нда… а дело-то не так просто, как выглядит на первый взгляд.
Глава 26
Мартош:
На первый взгляд, все было просто, слишком просто. И если бы начальство поверило в эту простоту, то меня бы не вызвали, закрыли бы дело.
Старый герцог Борнхольдорский скончался от острого отравления мышьяком. Эксперт определил примерную дозу, время отравления, время смерти. Да, не мой эксперт, но чтобы определить отравление мышьяком, не надо быть крутым специалистом!..
Примерно три месяца назад кузен почившего, Бенедикт Баккош, уже утвержденный много лет как законный наследник, нашел каким-то чудом мальчишку, бастарда герцога, Артура Борнхеша. Об этом судачила вся родня, осуждая поведение господина Баккоша в приличных выражениях вслух и не в очень приличных — ментально. К сожалению, проводить более глубокий ментальный допрос без позволения Его Императорского Величества я не имел права, но даже того, что плавало на поверхности, хватило для понимания — мальчишке никто не был рад, даже сам герцог. Но его умилило наличие сына, пусть и незаконнорожденного, и он переписал завещание на своего бастарда. Виконт Борнхольдорский перенес это стоически и вроде бы зла не затаил, но… Слишком-слишком альтруистично, особенно для высшего общества. Но родственники признавали тот факт, что между кузенами были очень даже теплые родственные отношения — герцог практически заменил своему брату давно почившего от старости отца.
После того как Арпад затребовал мальчишку на очную ставку как главного подозреваемого, все присутствующие в большом зале облегченно расслабились. Я уже ощущал, что они подписали парню приговор и назначили его виновником, но все же иногда косились друг на друга. Теперь можно было выдохнуть.
Господин Баккош искренне запереживал, что впустил в дом змею, которая пригрелась на груди его брата и потом ужалила.
Все было искренне, подтверждалось витающими в верхнем ментальном слое чувствами и мыслями и данными эксперта.