Потому что лень. Книга 2
Шрифт:
«Я тут у вас, уважаемый архимаг, некоторое время служанкой подрабатывал и у меня небольшой такой стазис-карманчик на вашей кухне образовался. Не могли бы вы поддерживать его в актуальном состоянии. Не то схлопнется – весь хавчик наготовленный пропадет. Жалко будет до слез. Я ж старался!»
И уважаемый архимаг, ничего не спрашивая, ничем не интересуясь, будет старательно, как первокурсник академии, подрабатывать зарядкой накопителей.
Вот такой компот с петрушкой!
А интересно, куда девается содержимое стазис-кармана, после его разрушения? Распыляется на элементарные частицы или валится на головы аборигенов одной из планет галактики… галактик… нашего-не-нашего пространства и времени? Может быть источник богатства нашего графа В’Алори тоже чьи-нибудь схлопнувшиеся стазис-карманы? Все может быть, а что там на самом деле - мне не
Мои размышления моментально завершились разгадкой, когда я увидел завершающийся процесс погрузки нашего завтрака. Все оказалось просто до банальности – еду после распределения по термо-посуде пометали… в мою карету. Под сиденье, на сиденья и просто на пол, увязав веревками горки установленных друг на друга горшков, чтобы не обрушились во время движения. Теперь если и захочу перебраться к себе, то просто некуда будет. По-моему, виконт выгреб все, что было у трактирщика на кухне и пол погреба прихватил. Ох, и предусмотрительные слуги у парня. Ведь не поленились. Прихватили, несмотря на то, что в дороге трактиры почти на каждом шагу и готовят там… ну на мой вкус очень даже не очень, но вполне терпимо.
До своих карет нам пришлось проталкиваться через толпу спешно отъезжающих постояльцев, благо охранники взяли нас «в коробочку» и не допускали столкновений с суетящимися слугами, их господами и охраной. Где-то слева мелькнула физиономия одного из подвальных вампиров. Он пытался добраться до меня, но явно не с кровожадными намерениями. Об этом говорил его взгляд собаки, случайно обгадившей новенькие сапоги хозяина и слегка опущенные плечи. Зачем тогда я ему? Непонятно. Но то, что он мне никаким боком не нужен – вот это совершенно точно. Поэтому больше не обращая на него внимания, запрыгнул в карету и с удобством раскинулся на диванчике, размышляя – поспать, позавтракать или поболтать с попутчиком? Напрашивалось решение поболтать за завтраком, а потом поспать. Самому говорить лень, а жевать - как раз нет. Ничего. Виконт за нас обоих сможет трепаться, зато пока он мелет языком мне больше еды достанется.
Со двора, несмотря на гонку, устроенную виконтом, мы выехали далеко не первыми. И даже не третьими, а где-то пятыми-шестыми. Лично меня данное обстоятельство совершенно не обеспокоило, как, впрочем, и попутчика. Он каким-то образом уже успел убедиться, что его далекой возлюбленной на постоялом дворе нет, а потому за неизвестными дэрини, ему совершенно неинтересными, и гнаться нет смысла.
Мы ехали шагом, мы мчались в полях… Действительно, где шагом, где галопом, аж подлетая на ямках. Виконт гнал лошадей. В буквальном смысле. Правда, надо отдать должное, намерения загнать не имел, поэтому мы периодически переходили на шаг, а несколько раз даже останавливали кареты на непродолжительный отдых, которым я пользовался, чтобы пополнить запасы жизненной энергии и строительных материалов. Заодно уменьшить нагрузку на ось моей кареты, путем опустошения емкостей с продуктами.
Гольфер поражался моему аппетиту. Я тоже. Однако решил не заморачиваться с анализом моего организма - что с ним не так, да как он должно быть так. Потому что лень. Неинтересно загружать мозги всякой ерундой, когда твое мировоззрение отнюдь не корежит основополагающий принцип всех жизнелюбов мира: «Живи, пока живется - жуй, пока жуется – е… эм-м-м… если не в рифму, то по смыслу - спи с девушками, пока получается».
Толстым я был целых двенадцать лет. Считай, все детство и юность. Было время привыкнуть и адаптироваться. Так что, меня не напугаешь насмешками и угрозами остаться без девичьей любви. Дескать, толстых девушки не любят. Ничего подобного. Парни любят, как худышек, так и пышек, а девушки в этом отношении от них ничем не отличаются. Западают на самых разных парней. Высоких и низких кучерявых и лысых, стройных и… не очень. Так что, найдется кому меня любить! Кстати, подростком в деревне я совершенно не страдал от отсутствия внимания со стороны девочек, а Марика на три года меня старше, когда на сеновале мы с ней в очередной раз завершили сладостный процесс, очухавшись и отдышавшись, потянулась, словно кошка, выставив в зенит налитую грудь, и промурлыкала: «От, придавил так придави-и-и-ил! Аж насквозь прошибло! Теперь нипочем за худышку замуж не пойду. Мне ж теперь с таким никак. Разве что, на него еще двоих сверху покидать. А может ты возьмешь?! Хи-хи. Да, ла-а-а-адно пугаться-то! Нешто не знаю, что твой батька против будет, да и стара я для тебя… хи-хи… пацаненок сопливый. Ну-ну! Не обижайся! Я ж шутейно. Давай лучше еще разик. М-м-м? Му-у-ур-р! Му-у-у-у-ур-р! Эй! Ну, я же уже мур, а ты еще ни мур-мур! Ну-ка, геть ко мне!».
На место мы прибыли за полтора часа до заката, то есть, минимум, на час раньше, чем должны были по расчёту. Но что влюбленному виконту до расчетов? Что математика против воли человека?
Наша карета остановилась перед воротами, скованными в виде переплетения вьющихся растений с ба-а-альшущими шипами и ма-а-аленькими цветам. Смотрится грозно и изящно.
Сквозь ворота видна мощеная розовым камнем широкая аллея, с двух сторон обрамленная ровно подстриженным сплошным кустарником (в сторону не вильнешь). В самом конце аллея огибает круглую клумбу, в центре которой бьет фонтан, представляющий собой скульптурная группу из девушки и юноши. Парочка, наряженная… скорее, условно одетая в не очень-то много скрывающие одежды, держится за руки над высоким, им по пояс, кубком и, улыбаясь, смотрит друг на друга. Из кубка, символизирующего источник жизни, здоровья и любви, бьет струя воды, распадающаяся затем на множество прядей, каждая из которых радужно переливается на солнце. В целом, красиво.
За клумбой и фонтаном громоздится внушительное двухэтажное строение, облицованное темно-зеленой плиткой. Псевдоколонны, балкончики, лепнина. Все довольно скромненько, но со вкусом. Как говорится, экономно и элегантно. Никакой варварской роскоши. Никаких аляповатых розеток, картин и мозаик, густо насыщенных пафосными фигурами разумных, багрянцем одежд и сусальным золотом побрякушек на них. Никаких скульптур, держащих крышу изо всех сил. Ни людей, ни зверей. Ни могучих мужчин, ни женщин, отличающихся от мужчин только не менее могучей грудью. Скромная простота (относительная, конечно же). И только четверка гвардейцев, застывшая в каменной неподвижности по обе стороны здоровенных резных дверей-ворот дворца, могла бы отчасти заменить отсутствующие элементы декора, однако, несмотря на немалый по меркам людей рост, одеты они были слишком уж целомудренно для данной роли.
Ворота даже не шелохнулись, чтобы пропустить наш экипаж. Будто вросли в землю намертво. Вместо этого нам было предложено оторвать наши изнеженные задницы от мягких диванов, побыстрее вытряхнуться из кареты и, подобрав челюсти, шустро просеменить на регистрацию в сторону небольшого домика возле ворот. Точнее, домик был одновременно и по ту, и по сю сторону.
Вперед-вперед - не задерживаться. Тут уже скоро очередь из подъезжающих намечается!
Слова на самом деле были, конечно же, совсем другие. Насквозь вежливые. Аж до приторности. Формально - не придерешься. Но вылетели они из луженой глотки грубого вояки с хрипловатым голосом и парочкой мужественных шрамов на лице, гвардейского капитана, привыкшего больше командовать в бою, чем сюсюкать с дамами.
Кто и, главное, с какой целью назначил такого встречающего, непонятно, но слушались его беспрекословно. Вот и мне… да и виконту тоже, не захотелось ему противоречить – минута и мы уже в зале регистрации сидим мягком диванчике на позолоченных гнутых ножках и ждем своей очереди.
Перед нами две девицы расположились в креслах перед столами чиновников и как раз сейчас проходили регистрацию. Кресла такие же, как и диванчик, мягкость и удобство которого мы уже оценили, а столы регистраторов представляли собой два стилизованных золотых сердечка связанных зеленой ленточкой. Стены и потолок расписаны птичками, веточками какой-то зелени, сердечками и звездочками. На мой непросвещенный вкус, убранство зала выглядело до отвращения приторно и безвкусно. Однако девушкам, судя по восхищенным взглядам, похоже, все нравилось и даже очень.
Ну, почти все. В тот момент, когда их взгляды пересекались, в глазах каждой сверкала опасная сталь. Восхищение сменялось злобой и ревностью. Хотя, злобу понять можно – особо мучительным способом придушить они явно хотели тех, кто продал им совершенно одинаковые костюмы для верховой езды. Небось, каждую при покупке уверили, будто она будет единственной обладательницей эксклюзивного экземпляра из уникальной коллекции. И вот нате вам – первая же встречная оказалась одета в точности также. У мужчин подобное положение, как правило, не вызывает негативных эмоций – гвардейцы вообще все одеты одинаково, но для женщины оказаться рядом с той, кто одет в одинаковый наряд, да еще ходит не на другом конце огромного зала (лучше на другом конце континента), а на расстоянии вытянутой руки – крайне унизительно.