Потоп (Книга II, Трилогия - 2)
Шрифт:
– Мы вам самого Чарнецкого на аркане приведем!
Глупцы! Они не знали, что идут, как волы, на бойню.
Все, как нарочно, складывалось, чтобы их погубить. Едва они прошли, саперы тут же разобрали временный настил, намереваясь построить более прочные перекрытия, по которым могли бы пройти пушки. А всадники, напевая, повернули к Великим Очам, раз-другой блеснули на солнце их шлемы, а затем они скрылись в густом бору.
Проехали полмили – ничего! Кругом тихо, лесная чаща словно вымерла. Они остановились, дали отдых коням, потом медленно двинулись дальше. Наконец отряд добрался до Великих Очей, но и там не застал ни единой живой души.
Это безлюдье удивило Каннеберга.
– Видно, здесь нас ждали, – сказал он майору Свено, – но Чарнецкого, должно быть, поблизости нет, раз он не устроил нам ловушки.
– Прикажете возвращаться, ваше превосходительство? – спросил Свено.
– Нет, мы пойдем вперед, хотя бы нам пришлось идти до самого Львова, да и не так уж он далеко. Мы должны поймать языка и привезти королю точные сведения о Яне Казимире.
– А если мы встретим на пути превосходящие силы противника?
– Таким солдатам, как наши, нечего бояться этого сброда, что у них зовется народным ополчением, даже если их будет несколько тысяч.
– Но мы можем наскочить и на регулярные войска. Ведь пушек у нас нет, а без пушек с ними не справиться.
– Тогда мы вовремя отступим и донесем королю о неприятеле. Тех же, кто преградит нам путь, уничтожим.
– Я ночи боюсь! – сказал Свено.
– Примем все меры предосторожности. Пищи для людей и коней хватит у нас на два дня, так что торопиться нечего.
Углубившись в лес за Великими Очами, отряд двигался гораздо осторожнее, чем прежде. Полсотни всадников Каннеберг выслал в дозор. Они ехали, держа мушкеты наготове, и зорко смотрели по сторонам, вглядываясь в кусты, в заросли, часто сдерживали коней и прислушивались; время от времени они сворачивали в сторону, прочесывали придорожную чащобу, но ни на дороге, ни около нее никого не было.
Лишь час спустя двое передовых рейтар, обогнув крутой поворот, заметили шагах в четырехстах перед собой всадника.
День выдался ясный, солнце ярко светило, и всадник был виден как на ладони. Это был небольшого роста солдатик, одетый нарядно и на чужеземный лад. Маленьким он казался особенно потому, что конь под ним был рослый, видно, очень породистый, буланый бахмат.
Всадник ехал тихо, не торопясь, словно не замечая идущего следом войска. Весенняя вода прорыла на дороге глубокие канавы, в них шумели мутные ручьи. Перед канавами всадник вскидывал коня, тот перепрыгивал их с легкостью оленя и снова шел рысцой, поматывая головой и весело фыркая.
Рейтары остановились и стали ждать вахмистра. Тот подъехал, посмотрел и сказал:
– Сукин сын, не иначе как поляк.
– Окликнуть его? – спросил один из рейтар.
– Я тебе окликну! А если он не один? Гони за полковником!
Тем временем подъехал и весь дозор. Солдаты остановились: маленький рыцарь остановился также и повернул коня, словно желая преградить им путь.
Некоторое время они смотрели на него, а он на них.
– Э, да вон и второй! Второй, третий, четвертый – да их тут до черта! – раздались вдруг крики в рядах шведов.
И действительно, справа и слева на дорогу повалили всадники, сначала по одному, а потом по двое, по трое. И все становились около первого.
Тут как раз подоспел Свено со вторым дозором, а потом и весь отряд вместе с Каннебергом. Каннеберг и Свено сразу выехали вперед.
– Я узнаю их! – сказал Свено, едва взглянув на всадников. – Это люди из той хоругви, что первой атаковала графа Вальдемара под Голомбом. Это люди Чарнецкого. Значит, он и сам здесь!
Слова его поразили всех; в шведских рядах воцарилась глубокая тишина, лишь кони позвякивали мундштуками.
– Носом чую какой-то подвох, – продолжал Свено, – слишком их мало, чтоб напасть на нас, остальные, должно быть, прячутся в лесу. Ваше превосходительство, вернемся! – воскликнул он, обращаясь к Каннебергу.
– Отличный совет, нечего сказать, – ответил, нахмурившись, полковник, – стоило выезжать, чтобы обратиться в бегство при виде десятка-другого оборванцев! Тогда уж бежали бы сразу, как только первый появился!.. Вперед!
Первая шеренга шведов в полном боевом порядке тотчас выступила вперед, за ней – вторая, третья, четвертая. Расстояние между противниками стало сокращаться.
– Пли! – скомандовал Каннеберг.
Шведские мушкеты все, как один, вытянули вперед свои железные шеи, целясь в польских всадников.
Но не успел грянуть залп, как поляки повернули коней и беспорядочной гурьбой помчались прочь.
– Вперед! – крикнул Каннеберг.
Рейтары с места рванули вскачь, даже земля загудела под тяжелыми конскими копытами.
Лес огласился криками преследователей и беглецов. То ли шведские кони были резвее, то ли польские уже притомились, но только через четверть часа расстояние между ними стало уменьшаться.
Но одновременно происходило нечто странное. Поляки продолжали удирать, однако это бегство, столь беспорядочное вначале, постепенно становилось все более согласным, казалось, сама скачка вынуждала всадников выравнивать строй. Это заметил Свено; он пришпорил коня, подъехал к Каннебергу и закричал:
– Ваше превосходительство! Это наверняка не партизаны, это регулярное войско! Они нарочно заманивают нас в засаду.
– Засада так засада, там тоже не черти, а люди! – крикнул в ответ Каннеберг.
Дорога слегка поднималась в гору и становилась все шире; лес редел, и за опушкой уже виднелось голое поле, вернее, огромная поляна, окруженная со всех сторон густым сумрачным бором.
Тут польские всадники прибавили ходу, и сразу стало ясно, что до сих пор они умышленно сдерживали коней; теперь отряд мгновенно оторвался от преследователей, и шведский полководец понял, что нагнать его не удастся. Видя, что польская хоругвь вот-вот доскачет до противоположной опушки, меж тем как сам он едва достиг середины поляны, Каннеберг натянул поводья и дал команду замедлить шаг.