Потоп. Том 1
Шрифт:
Кмициц внезапно поднялся.
— Спасибо, вельможный князь, я только это и хотел знать!
— Уходишь, пан кавалер?
— Да.
Князь внимательно посмотрел на Кмицица и только в эту минуту заметил, как бледен он и возбужден.
— Что с тобой, пан Кмициц? — спросил он. — Ты как с креста снятый.
— С ног валюсь от усталости, и голова кружится. До свидания, вельможный князь, перед отъездом я зайду еще проститься.
— Тогда поторопись, я после полудня тоже уезжаю.
— Я
С этими словами Кмициц поклонился и вышел.
В соседнем покое слуги встали, увидев его; но он прошел мимо, как пьяный, ничего не видя. На пороге покоя он со стоном схватился руками за голову:
— Иисусе Назарейский, царь Иудейский! Мать пресвятая богородица!
Шатаясь, миновал он двор, прошел мимо шестерых алебардников, стоявших на страже. За воротами ждали его люди с вахмистром Сорокой во главе.
— За мной! — приказал Кмициц.
И поехал через город к корчме.
Сорока, старый солдат Кмицица, хорошо его знавший, тотчас заметил, что с молодым полковником творится что-то неладное.
— Берегись! — тихо сказал он солдатам. — Не приведи бог попасть ему под горячую руку.
Солдаты молча ускорили шаг, а Кмициц не шел, а бежал вперед, размахивая руками и что-то бормоча на бегу.
До слуха Сороки долетали только обрывки слов: «Отравители, злоумышленники, предатели… Преступник и изменник! Оба хороши!..»
Затем Кмициц стал вспоминать старых друзей. Он называл имена Кокосинского, Кульвеца, Раницкого, Рекуца и других. Несколько раз вспоминал Володыёвского. С изумлением слушал его Сорока, и тревога охватывала старого солдата.
«Прольется тут чья-то кровь, — думал он про себя, — как пить дать прольется!»
Тем временем они пришли на постоялый двор. Кмициц тотчас заперся в избе и добрый час не подавал признаков жизни.
А солдаты тем временем без приказа торочили вьюки и седлали лошадей.
— Это не помешает, — говорил им Сорока, — надо быть готовыми ко всему.
— Мы и готовы! — отвечали ему старые забияки, топорща усы.
Вскоре обнаружилось, что Сорока хорошо знает своего полковника: тот появился внезапно в сенях, без шапки, в одной рубахе и шароварах.
— Седлать коней! — крикнул он.
— Оседланы!
— Торочить вьюки!
— Приторочены!
— Дукат каждому! — крикнул молодой полковник, который, несмотря на весь свой гнев и возмущение, заметил, что солдаты на лету угадывают его мысли.
— Спасибо, пан полковник! — хором ответили солдаты.
— Двоим взять вьючных лошадей и тотчас выехать из города на Дембов. Через город ехать медленно, за городом пустить лошадей вскачь и не останавливаться до самого леса.
— Слушаюсь!
— Четверым набить дробовики дробью. Для меня оседлать двух лошадей, чтобы и вторая была наготове.
— Так я и знал, что-то будет! — проворчал Сорока.
— А теперь, вахмистр за мной! — крикнул Кмициц.
И как был, неодетый, в одних шароварах и расхристанной на груди рубахе, вышел из сеней, а Сорока, вытаращив от удивления глаза, последовал за ним; так дошли они до колодца во дворе корчмы. Тут Кмициц остановился и, показав на ведро, висевшее на журавле, приказал:
— Лей на голову!
Вахмистр по опыту знал, как опасно переспрашивать полковника, он взялся за журавль, погрузил ведро в воду, торопливо вытянул его и, подхватив руками, выплеснул всю воду на пана Анджея; тот стал фыркать и отдуваться, точно рыба-кит, ладонями приглаживая мокрые волосы.
— Еще! — крикнул он.
Сорока проделал это еще и еще раз и воду лил так, точно хотел погасить огонь.
— Довольно! — сказал наконец Кмициц. — Пойдем, поможешь мне одеться!
И они пошли вдвоем в корчму.
В воротах они увидели двоих солдат, которые выезжали с вьючными лошадьми.
— Через город медленно, за городом вскачь! — еще раз приказал им Кмициц.
И вошел в избу.
Через полчаса он показался снова, уже одетый в дорогу: в высоких яловых сапогах и лосином кафтане, перетянутом кожаным поясом, за который был заткнут пистолет. Солдаты заметили, что из-под кафтана у полковника выглядывает стальная кольчуга, точно он приготовился к бою. Сабля тоже была пристегнута высоко, чтобы легче было схватиться за рукоять; лицо рыцаря было спокойным, но суровым и грозным.
Оглядев солдат и убедившись, что они готовы и вооружены надлежащим образом, он сел на коня и, бросив хозяину дукат, выехал за ворота.
Сорока ехал рядом с ним, трое солдат вели сзади запасного коня.
Вскоре они очутились на рынке, где полно было солдат Богуслава. В толпе их царило движение, видно, они получили уже приказ готовиться в путь. Конница подтягивала подпруги у седел и взнуздывала лошадей, пехота разбирала мушкеты, стоявшие в козлах перед домами, возницы запрягали в телеги лошадей.
Кмициц словно очнулся от задумчивости.
— Послушай, старина, — обратился он к Сороке, — а что, большая дорога проходит мимо дома старосты, нам не придется возвращаться на рынок?
— А куда мы поедем, пан полковник?
— В Дембов!
— Так мы за рынком и повернем к дому старосты. Рынок останется позади.
— Хорошо! — сказал Кмициц.
Через минуту он проворчал себе под нос:
— Эх, когда бы были живы те! Мало людей для такого дела, мало!
Тем временем они миновали рынок и повернули к дому старосты, стоявшему неподалеку у самой дороги.