Потрошитель
Шрифт:
Тикки частенько дивилась, зачем люди вообще создают себе заботы, придумывая законы, которые, в свою очередь, создают ненужные трудности. С ее точки зрения, существует только один закон – тот, который диктуется борьбой за выживание, борьбой хищника и жертвы. Который регулирует равновесие между тысячами видов животных, бродящих по планете. Закон Природы.
В толпе, поднимающейся по эскалатору, белых было примерно половина, кожа прочих была черной либо коричневой разных оттенков. Азиатов в этом городе было намного меньше, чем в других местах, но их власть и влияние ощущались повсеместно. Троглодитов и прочих псевдолюдей было и вовсе мало – дух Ночи Гнева
Тикки не волновали ни проблемы расовой ненависти, ни проблемы преступности. Расовая ненависть заставляла толпу смотреть куда угодно – только не туда, откуда появлялась Тикки.
Она поднялась в главный вестибюль вокзала, находившийся на уровне земли.
Сверкая и гнусавя рекламными объявлениями, карабкались по стенам многометровые экраны стереовидения. Огромный зал заполняли толпы клерков. Подземка, автобусы, пригородная железная дорога – все сходилось здесь, на узловой станции «13-я улица». Так же как и на станции «Маркет-Ист» в даунтауне, здесь была пересадка, где сталкивались потоки служащих, льющиеся через центр города из одной в другую охраняемые зоны их корпораций в предместьях. Патруль копов «Минитмен» и еще более тяжело вооруженные и закованные в броню офицеры из отряда «Предупреждения Чрезвычайных Ситуаций» бдительно следили за непрерывным живым потоком, текущим сквозь входы и выходы. Чиновников надо защищать, иначе патроны корпораций переселят своих подчиненных в более безопасные районы.
Тикки останавливали для проверки документов раза два – не больше. Как она и предполагала.
Кабины телекомов превращали зал в какое-то огромное подобие китайского бильярда, разделяя потоки суетливых служащих на сотни ручейков. Тикки подошла к одной из кабин и первым делом залепила видеодатчик куском жвачки. Когда дисплей телекома показал время 20.05.00, она вставила кредитную карточку в хромированную щель аппарата. Пальцы ее дрожали.
Телеком засигналил в ответ. На дисплее вспыхивали и гасли слова «Введите код телекома». Тикки наклонилась к аппарату, как какая-нибудь близорукая чудачка, и ее голова закрыла экран дисплея от зевак, которые могли бы заглянуть ей через плечо. Набрала номер. Трижды она вводила код и трижды слышала на другом конце линии звук вызова, а сразу вслед за ним – гудок свободной линии. Сейчас она проходила через защиту сложной закрытой телесети. Поднесла диктофон к аудиодатчику телекома, и аппарат сыграл бодрый электронный мотивчик, который провел ее через особо закодированный барьер.
Дисплей телекома погас и стал угольно-черным. Мужской голос ответил ей на японском. Японский у Тикки не Бог весть какой, но кое-что…
– Кто это? – спросил мужчина.
– Две загадки, – пробормотала Тикки.
Этих слов было достаточно, чтобы определитель голоса пропустил ее через последний барьер. Снова раздался сигнал свободной линии, и Тикки набрала номер. Отозвался новый голос, тоже мужской. Это была синтезированная на компьютере имитация голоса ее мастера на «Чибе». Имя этого агента в переводе с японского означало Черный Туман. Он был ее связником, а за соответствующее вознаграждение выполнял и другие задания.
– Да?
– Есть что-нибудь? – спросила Тикки. Последовала короткая пауза. Потом голос сказал:
– Несколько запросов.
Построение фразы не было случайным. Использование в предложении определения, например «несколько интересных
– Что-нибудь еще?
– Ничего.
Разговор был окончен. Тикки нажала на кнопку отключения связи. Ее кредитная карточка всосалась в телеком и появилась снова. Единственной целью ее звонка было узнать, что Черный Туман мог ей сообщить по главному вопросу, который он для нее выяснял. Именно его информация привела ее сюда, в Филли. Ей нужно было узнать еще кое-что, но ничего не поделаешь – придется подождать.
Где-то здесь в городе жил человек, которого она собиралась убить, как только он появится, убить с максимальной жестокостью.
Это нужно не только ей.
Эта акция неизбежна, убийство должно свершиться.
6
Ночь за стенами узловой станции мерцала, вспыхивала, сверкала неоново-фосфорно-галогеновой многоцветной феерией. Небо заполняли воздушные шары, несущие гигантские стереоэкраны. Со стен, сжимающих тротуары, неслись вопли рекламных щитов. Суетились на улицах неугомонные клерки.
Рычал, громыхал, ревел бурлящий океан автомашин, такси и автобусов. Машины «скорой помощи» с ослепительными мигалками и визгливыми сиренами довершали картину безумного хаоса.
Длинная вереница лимузинов, по большей части элитных «тойот», ожидала у обочины. Тикки искала машину «мицубиси-найтскай», лоснящуюся, черную, поблескивающую, как капля дождя на гуталине. Когда Тикки приблизилась, широченная дверь пассажирского отсека отворилась. Нагнувшись, она забралась внутрь. Дверь захлопнулась у нее за спиной. С шумным вздохом включилась микроклиматическая изоляция.
Пассажирский отсек был просторен и роскошен. Друг против друга располагались шикарные сиденья из искусственной кожи, удобные, как диваны, между ними была консоль со стереовизором, телекомом и баром с холодильником. Стереовизор показывал гладиаторские игры из Аэтлана. В баре стоял только что наполненный бокал с пивом «Сантори», рядом лежала коробка тонких сигар с Суматры. Тикки заняла сиденье, обращенное назад, и уставилась на стерео, словно не замечая человека, сидящего напротив.
– Все в порядке? – спросил он.
Тикки кивнула.
Человека звали Адама Хо, по крайней мере так он представился. Внешне он походил на англосакса, что, впрочем, ничего не доказывало. У него были короткие редеющие волосы, глубоко посаженные глаза и аккуратно подстриженная бородка с черными усами, покрывающими верхнюю губу и подбородок, но не заходящими на щеки. В своем вечернем черном костюме с шелковой рубашкой и галстуком смотрелся он современно и элегантно.
Тикки прекрасно знала, как обманчива бывает внешность. Самые опасные из ее знакомых, даже сталкиваясь с грязными и вонючими уличными панками, разговаривали вежливо и спокойно.
Она была уверена, что англосаксонская внешность – чистый обман, скорее всего – чудеса пластической хирургии. Это ей подсказывала интуиция да еще его беглый мандаринский диалект, на котором он говорил, как на родном. Тикки знала, что это такое. Мандаринский диалект – это хань, язык китайского национального большинства, и единственная возможность говорить на нем так, как Адама, – это выучить его в детстве.
Так уж получилось, что мандаринский стал первым языком «Триад». Такое совпадение само по себе настораживало.