Поучения преподобных Оптинских старцев христианам, живущим в миру
Шрифт:
Книга снабжена статьями с сокращенными жизнеописаниями незабвенных преподобных старцев. Мы старались оставить в них, по возможности, самое яркое, назидательное. Их последовательное чтение познакомит читателя со Свято-Введенской обителью в целом, как бы перенесет в тот отрезок российской истории, в котором судил Бог жить и действовать святым Оптинским старцам. Хотелось тоже подчеркнуть и отличительную индивидуальность подвижников, ибо каждый из них в отдельности был наделен особым Божественным дарованием.
Павел Пономарев
Преподобный старец Лев
Преподобный Лев (в миру – Лев Данилович Наголкин) родился в 1768 году в городе Карачеве на Орловщине в благочестивой мещанской семье. Одаренный прекрасной памятью, любознательностью, сообразительностью, воспитанный в целомудрии и добродетели, он, еще живя в миру, приобрел глубокое знание людей и опытность. Обладал он и недюжинной телесной силой. Любя духовное чтение, Лев Данилович особо углубился мыслию в евангельские слова: Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6, 24); после чего, в двадцать девять лет оставил он многомятежную и суетную мирскую жизнь и поступил во Введенскую Оптину пустынь. Через два года он перешел в Белобережскую обитель, где настоятельствовал много подвизавшийся на Афоне отец Василий. Там, в 1801 году, послушник Лев был пострижен в монашество с именем Леонид, в том же году был возведен во священство и, проводя дни в трудах, подавая братиям пример послушания, в 1804 году стал преемником отца Василия по настоятельству. Еще ранее он встретился с учеником старца Паисия (Величковского) старцем Феодором и стал его преданным последователем. Отец Феодор обучал Леонида высшему монашескому деланию. Не по сердцу была будущему старцу многозаботливая настоятельская жизнь. Сложив с себя настоятельство, поселился он в уединенной келии в двух верстах от обители с отцами Феодором и Клеопою. Здесь он принял великую схиму с именем Лев. В скором времени было открыто место подвигов старцев, и к дверям их келий стали стекаться тысячи посетителей. Тяготясь молвою, в 1811 году переселились они в пустынный скит Валаамского монастыря. Враг рода человеческого, видя их усердие, воздвиг на них сильное гонение и клевету, восстановив против них и самого настоятеля. Но Господь не оставил верных рабов Своих, и расследование явило всем святость старцев. Зная человеческую природу, старцы побоялись оставаться на Валааме. Перебрались отцы Феодор и Лев в Александро-Свирский монастырь. На Валааме окончил земное поприще блаженный Клеопа, а за ним и старец Феодор. Оплакав любимого духовного отца, Лев некоторое время пробыл в Площанской обители.
Наконец, во всеоружии духовной силы вышел отец наш Лев на великое служение человечеству в Оптиной пустыни. Переселился он туда в 1829 году с учениками, среди которых был и будущий святитель Игнатий (Брянчанинов). Господь поставил угодника Своего насадить и возделать почти забытый уже на Руси образ монашеского жития – благодатное старчество. Душа старца была преисполнена великой любви и жалости к человечеству. Его исключительный ум, соединенный с прозорливостью, давал возможность видеть людей насквозь. О преподобном Льве нельзя судить как об обычном человеке. Он достиг той духовной высоты, когда подвижник действует, повинуясь голосу Божию. Преподобный Моисей поручил его руководству всех братий, да и сам подчинился духовному водительству старца. Имея дар прозорливости, старец Лев вникал во все.
Начали приходить к дверям его келии дворяне, купцы, мещане и простой народ. Приводили к нему и многих бесноватых. Было немало таких, которые и сами не знали, что одержимы бесом, и только в присутствии старца, по обличении им таившейся в них прелести, начинали бесноваться. Так нередко бывало с теми из мирских неразумных подвижников, которые спасение души поставляли в том, что предпринимали сугубые внешние подвиги, бывало и облагаясь тяжелыми веригами, не помышляя об очищении сердца от страстей.
Чудеса, совершаемые старцем, были бесчисленны. Победа над бесами одержана была им после победы над собственными страстями. Спокойствие, евангельское младенчество, радость никогда не оставляли любвеобильного старца. Один из учеников спросил его: «Батюшка, как вы приобрели такие духовные дарования?» Преподобный отвечал: «Живи проще, Бог и тебя не оставит и явит милость Свою» (8, с. 213).
Но находились злые люди, которые по дьявольскому наущению писали на него доносы и обвинения. Старчество подвергалось кривотолкам и гонениям, и преподобному пришлось вынести многие и горькие скорби: обвиняли его в нарушении монашеских правил, во лжеучении, в возмущении монастырской жизни, запрещали принимать людей, но жаждущие помощи преодолевали все преграды. Старец, исполненный Христовой любви, говорил: «Я никого не зову, а кто приходит, тех гнать от себя не могу» (7, с. 70). Господь же явил заступничество через митрополитов Филаретов. Филарет Киевский защитил старца в Синоде, а, посетив Оптину, оказывал преподобному в присутствии епархиального архиерея особые знаки уважения. К Филарету Московскому прибег отец Макарий – через епископа Игнатия (Брянчанинова), который в юности был учеником преподобного. Святитель Московский написал Калужскому епископу: «Ересь предполагать в отце Леониде нет причины» (1, с. 53). Но незадолго до смерти на него и монашествующих духовных дочерей Оптинских старцев опять возникли гонения. Они были основаны на невероятном невежестве. Старца называли масоном, а святоотеческие книги, такие как творения преподобного аввы Дорофея, данные им монашествующим, – «чернокнижием». Однако, монахини были оправданы. Старец вздохнул свободно.
Последним испытанием его была предсмертная болезнь. С сентября 1841 года он стал заметно ослабевать, пищи в последние дни не вкушал, укреплял его один только Небесный Хлеб – Пречистое Тело и Прелестная Кровь Господа.
Настала суббота 11 октября. Старец, благословив окружавших его, сказал: «Ныне со мною будет милость Божия» (4, с. 46) – и с молитвой на устах предал Богу свой дух.
Тело преподобного стояло в соборном храме три дня, нисколько не издавая запаха тления. Оно согрело всю одежду и даже нижнюю доску гроба. В болезни же старец имел руки и тело холодными и многим говорил: «Если получу милость Божию, тело мое согреется и будет теплое» (4, с. 46). Предстоя гробу старца, Калужский епископ Николай публично покаялся в том, что верил возводимым на отца Льва обвинениям.
Живи проще, Бог и тебя не оставит и явит милость Свою (8, с. 213).
Какие не восстали волны на твою душу, всегда прибегай ко Христу. Спаситель, Он придет на помощь и укротит волны. Веруй, что Господь смотрительно устроил таковую жизнь к исцелению, не отвергай ее и не ищи телесного спокойствия и мнимого мира, прежде подобает много потрясть и потерпеть. (3, с. 11)
О ваших скорбях касательно трудности спасения в мире и при мирских занятиях, и в семейной жизни отвечаем словами Спасителя нашего: от человек невозможно, от Бога же вся суть возможна (Мф. 19, 26), только бы произоление ко исправлению не ослабевало и нелицемерное покаяние смягчало бы суд Божий. (5, с. 44–45)
Когда осуждаешь, тогда ты становишься, якобы, судья ближнего и хочешь воссесть на престол единого Судии Христа (1, с. 60).
Брань духовная везде предлежит. И вы ее не чужды, хотя и не видите стрел, летящих на вас от врагов; о чем вы писали, т. е. об унынии и о прочем, – все это по козням вражиим строится, но мы, не имея света смирения, боремся с ним, подобно как в ночи против врагов от чувственной брани, а когда будем себя смирять, то и свет рассуждения дарует Господь, и пойдем путем заповедей Его. (5, с. 26)
Кто хотя и до крайности поражен болезнью, да в здравом чувствии всего удостаивается и счастливейший есть. (5, с. 18)
Кого посетит Господь тяжким испытанием, скорбью, лишением возлюбленного из ближних, тот и невольно помолится всем сердцем и всем помышлением своим, всем умом своим. Следственно, источник молитвы у всякого есть, но отверзается он или постепенным углублением в себя, или мгновенным Божиим сверлом. (5, с. 19)
Принимай скорби с благодарением и себя укорением, и Господь поможет тебе и простит тебе все согрешения твои. (3, с. 147)
Внимаем себе и о своих душах печемся, как ответ отдать Богу за содеянные нами дела, словеса и помышления, а не о других нам, самим немощным, пещись; но оставим то сильным, и здравым, и могущим пользовать других. (5, с. 39)
Без борьбы невозможно обойтись, в которой иногда побеждаем, а иногда и побеждаемся. Что не состоит в вашей воле, оставьте идти так, как идет, хотеть удержать или поставить на своем – более только себе вреда причинить можно и к болезни болезнь приложить. (5, с. 24–25)