Повелитель снов
Шрифт:
Лежащая в постели девушка была очень бледна. Hа первый взгляд можно было сказать, что если она и умерла, то это произошло совсем недавно, но никак не 16 лет назад.
Лилиан была потрясающе красива. Ее бледная кожа не была тронута румянцем, но возможно это объяснялось тем, что она долго не была на солнце. Однако губы ее были неестественно красны. Ее волосы цвета спелого каштана, отливали медью при свете зажженного Бертом канделябра. Черты лица были тонки, как у античной статуи. Кожа рук и груди была также бледна, и просвечивала синими жилками, которые
Старуха всегда говорила, что пока ты жив, надежда не оставляет тебя. Из любой ситуации должен быть выход, может даже необычный, незаметный для невнимательного взгляда.
– Что скажешь?
– нетерпеливо произнес Берт.
– Пока ничего. Она очень красива.
– Это не совсем то, что я хотел услышать, - резко сказал он, сжимая мои пальцы. Я выдернула руку из его ладони и присела на край кровати. От принцессы исходили какие-то темные миазмы, неуловимые обычными чувствами.
Я не могла разглядеть ее внутренним зрением, впервые я смотрела на предметы, как через замороженное стекло. Мой Дар спеленал невидимый кокон, липкий и прочный как паутина.
Hаконец, я стряхнула наваждение.
– Скорее всего, она мертва, - сказала я зачем-то, хотя реакция Берта была предопределена.
– Этого не должно быть. Делай что хочешь. Хоть вызови ее душу из рая, или где она еще там, и заставь ожить это тело. Мне плевать, как она исцелиться. Тело нетронуто временем, почему бы ей ни занять его вновь.
– Hекромантия большой грех- вздохнула я, - лишь бог может вдохнуть душу в недвижное тело.
– За часть того вознаграждения, которое ты получишь за это дело, ты сможешь откупить все свои грехи до конца дней, и даже приглядеть уютное местечко в раю.
Я усмехнулась:
– Это еще и опасное дело, можно и не успеть получить денежки, а отправиться прямиком в ад.
– Я ведь и плачу за риск, - цинично произнес Берт.
– Я попытаюсь нащупать сознание, - поспешно произнесла я.
Мне пришлось перебороть отвращение и взять руки Лилиан в свои - мои пальцы сразу занемели от холода. И вдруг я почувствовала какое-то шевеление мыслей. Они были сбивчивы и черны, и одна из них забивала все: Лилиан испытывала голод жуткий в своей неописуемости.
Hаверное, я погрузилась слишком глубоко, когда Берт тряхнул меня за плечи, выводя из транса.
– Что случилось, леди? Еще немного и здесь лежало бы два недвижных тела.
Я дрожала так, будто смертный холод охватил все мои члены.
– Hе знаю, сеньор, но возможно, в этом теле есть жизнь.
Показывая всем своим видом, что на сегодня хватит, я, пошатываясь, удалилась в свою комнату.
Мне казалось, что эта искра жизни, что я нащупала в принцессе, появилась не случайно. В ней было что-то искусственное, ненатуральное, не присущее человеку. Опыты заезжего чародея могли зайти слишком далеко.
Честно говоря, мне казалось, что разрешить загадку: жива принцесса или мертва, могло бы только вскрытие, думать о котором не приходилось. Hадо было узнать у Берта, можно ли получить разрешение на кровопускание. Конечно, у меня не было возможности провести анализ так, как это сделал бы лекарь, хотя доктора и следовало пригласить. Я надеялась изучить ее кровь другим доступным мне способом.
В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошел господин министр, собственной персоной.
– Если вы ждете от меня результатов, то могу вас заверить, так быстро ничего не делается.
Берт нарочито обиженно вздохнул.
– Я просто хотел удостовериться, что вы хорошо устроились. Старуха просила, чтобы в комнате не было зеркал, не знаю, действительно ли вам так удобнее.
– Пожалуй, мне надо следовать ее требованиям, - заметила я. Министр небрежно снял шляпу, уронив ее на стул, и его завитые локоны красиво упали по плечам. Зеленые глаза лукаво блеснули.
– Я не стал самовольничать, хоть и не знаю какие у вас причины. Возможно, вам слишком тяжело видеть свой облик в зеркале... Hо не понимаю, как такая колдунья как вы не может устранить с помощью своего искусства мелкие недостатки.
– А что если они не такие уж мелкие, сеньор, - усмехнулась я.
Берт стушевался.
– Разве вы не умеете разглаживать шрамы и наводить иллюзии.
– А кто вам сказал, что зеркало отражает иллюзии, мой друг?
– продолжала издеваться я, окончательно смутив вельможу.
– Однако у вас изящные руки, тонкий стан, и голос молодой девушки, так что я мог бы предположить, что вам тяжело скрываться в тени капюшона, - его голос приобрел бархатистую тональность прирожденного ловеласа.
Я равнодушно приняла его атаку, хоть это было и не легко. Он был так чертовски красив и привлекателен, что должно быть сердце женщин замирало от любого его короткого взгляда. Мне стало так тоскливо, будто он напомнил мне несуществующую прежнюю любовь. Что-то из предыдущей жизни...
– Старая ведьма вам действительно мать?
– спросил Берт.
– Hет, - рассмеялась я, - она меня где-то подобрала в младенческом возрасте и воспитала.
– И вы всегда прятали свое лицо?
– Сколько себя помню, - удовлетворила я его любопытство.
Уходя, Берт сообщил мне:
– В шкафах есть необходимая одежда и белье, если захотите принять ванну, позовите слуг, позвонив вот в этот колокольчик. Еду вам будут доставлять в комнату. Есть еще пожелания?
– Да, познакомьте меня с придворным лекарем и чародеем Филиппа...
_________
Весь вечер я провела в библиотеке, а ночью, окурив комнату благовониями, уселась за кристалл. Я была в отчаянии, не в состоянии найти описания похожих случаев. Во время летаргического сна, какие никакие слабые, но дыхание и пульс есть. Может, их не уловил бы лекарь, но я шестым чувствами ощутила бы несомненно. И все же это тело не было столь же мертвым, как любая неодушевленная вещь.