Повелители волшебства
Шрифт:
— Куда угодно. Ну… для начала пусть будет Лачжер-таун. До нужного мне места доберусь своим ходом.
— Собираешься сесть на самолет и отправиться к Роберту Каннинхейму?
— Нет. — Дэвид почесал нос. — Сначала — на Остров Мира.
— Зачем?
— Мне пришла в голову одна мысль… А что, если Остров Мира — это действительно тюрьма? Или большая психбольница, как нам говорили? Всю жизнь я был уверен, что «Остров Мира» — это всего лишь эвфемизм слова «расстрел», но что, если я не прав? Правда, об этом надо было думать два года назад, а не сейчас, но… В общем, если Майкл еще жив, попробую его вытащить. И только потом — в гости к Роберту Каннинхейму.
— Ясно, — сказал Лэйкил. — Остановить я тебя, к сожалению, не могу… Ну что ж. Желаю удачи.
— Спасибо.
Лорд
…Деньги он раздобыл быстро — зашел в банк под заклинанием невидимости и в тот момент, когда кассир смотрел в другую сторону, выгреб все деньги из кассового аппарата. Не труднее было узнать, где находится Остров Мира. По-прежнему в невидимости Дэвид проник в большую юродскую тюрьму — ту самую, в которой он когда-то сидел — наложил подчиняющее заклинание на первого попавшегося офицера, заставил его отойти в ближайший укромный уголок, где и допросил. В мире, лишенном собственных колдунов, принесенная извне магия и в самом деле является абсолютным оружием. Тем важнее было остановить того мерзавца, который превратил мир Дэвида в тюрьму.
Где именно находится Остров Мира, офицер не знал. Заключенных, приговоренных к ссылке на Остров, раз в месяц сажали в специальный поезд, который шел до Тихого Океана. В закрытом военном порту заключенных пересаживали на грузовое судно. Рассудив, что на корабле спрятаться куда легче, чем на поезде, Дэвид выяснил, сколь мог подробно, расположение этого закрытого порта, после чего покинул тюрьму. Самолетом он доберется до Лос-Анджелеса, а там — сначала на взятом «напрокат» автомобиле, а потом и пешком — до нужного места.
Он так и поступил. На утренний рейс он уже опоздал, надо было ждать вечера. Дэвида слегка удивило то, что при покупке билета у него не потребовали личной идентификационной карты — одного из многих «демократических» изобретений, введенных Робертом Каннинхеймом вскоре после того, как он стал председателем Совета Наций.
В зале ожидания Дэвид разговорился с соседом. Выяснилось, что идентификационные карты отменили полгода назад. Впрочем, длинного разговора не получилось. Сосед Дэвида отзывался о Правителе Мира в таком грубом тоне, что Дэвид пришел к мысли, что перед ним сумасшедший. Почему его до сих пор не посадили? А может быть, это не сумасшедший, а подсадная утка? Ходит переодетый коп по общественным местам и подзуживает честных людей, а сам в это время смотрит, кто и как реагирует на его слова. Если кто-то реагирует не так, как надо, на выходе его останавливает патруль и… Ну дальше все понятно. Дэвид сказал: «Я считаю, что Роберт Каннинхейм — самый лучший человек на Земле». И быстро пересел на другое место. Из-за какого-то переодетого провокатора увязать в неприятностях он не собирался. И в тюрьме, и в банке, и на улице он уже видел людей, у которых внутри гэемона покоились полупрозрачные фиолетовые сферы. Таких людей было немного, но все они, судя по виду, занимали не самое низкое положение в обществе. Кроме того, по дороге в аэропорт он видел двух насекомообразных демонов с полными животами фиолетовых яиц. Тогда Дэвид бессильно сжал кулаки. Ну, ничего. Он освободит Майкла, а потом придумает, как разобраться с этими тварями.
Время в зале ожидания тянулось и тянулось, как жевательная резинка. Дэвид два раза перекусил в экспресс-кафе, провел несколько часов у игральных автоматов. Сначала он играл просто так, для того чтобы занять время, и проиграл кучу денег. А потом играл для дела, и каждый раз, перед тем как дернуть рычаг «Однорукого бандита» что-то бормотал себе под нос и делал какие-то непонятные окружающим жесты. В результате он выиграл в десять раз больше, чем проиграл.
А вот, наконец, и его рейс. Дэвид сел в самолет, дождался, когда шасси оторвутся от взлетной полосы, и только тогда позволил себе расслабиться. У него есть пара часов впереди. Можно поспать. Дэвид закрыл глаза.
Прошло какое-то время. Сквозь сон Дэвид внезапно ощутил сигнал тревоги. Защитный амулет, который он уже полгода носил, не снимая, пытался дать знать: что-то не так. Дэвид рванулся из сна к бодрствованию, к свету… Поздно. Чужое заклятие смяло хрупкую оболочку, выставленную амулетом, как ураган — бумажный домик, и, не останавливаясь, обрушилось на Дэвида. Он ощутил, как наливаются тяжестью мышцы, как деревенеют мысли, как его собственная энергия перестает повиноваться воле и сворачивается, уходит вглубь… Он не мог ни сотворить заклятия, ни даже поднять век. А снаружи — слух все еще подчинялся ему — все было спокойно: негромко переговаривались пассажиры, кто-то храпел, кто-то шуршал газетой, стюардесса разносила прохладительные напитки, гудел двигатель…
Через несколько секунд чужое заклятие полностью оплело Дэвида. Исчезло все — звуки, запахи, ощущения. Пропал самолет, на котором Дэвид собирался достичь Лос-Анджелеса. Тьма полностью завладела его разумом. Ему показалось, что он падает в бездну. Потом сгинуло и это ощущение. Его сознание полностью растворилось во тьме.
Часть вторая
1
Солнечный луч, пробившись через листву, ослепил Дэвида. Дэвид поморщился, попытался перевернуться на другой бок, обнаружил вместо подушки траву и сухие ветки и резко сел. Вокруг был лес. Почему он спит в лесу, а не в своей комнате? Он что, вчера так угулялся, что пришлось заночевать на свежем воздухе?.. Миг мучительного раздумья — и он все вспомнил: и бой с «саранчой», и уход из замка, и путешествие на Остров Мира. Путешествие, которое закончилось, не успев начаться. Кто-то напал на него в тот момент, когда он заснул в самолете, летящем в Лос-Анджелес. Кто-то, разбирающийся в Искусстве на порядок лучше бывшего оруженосца Лорда Лэйкила.
Дэвид судорожно огляделся, но вокруг никого не просматривалось. Он был совершенно один. Почему он еще жив? Почему он не связан, не пленен, а оставлен на свободе? Даже амулет ему оставили… пусть и бесполезный после недавней атаки, но ведь его нетрудно починить… Дэвид сунул руку в карман. Второй камень никуда не делся, но когда колдун-подмастерье попытался связаться со своим бывшим учителем, оказалось, что камень девственно чист — заклятие связи было полностью уничтожено.
— Ч-черт…
В другом кармане куртки обнаружился носовой платок и жетон для игрового автомата; в заднем кармане брюк — пачка денег и билет. Когда Дэвид садился в самолет, багажа у него не было, если не считать спортивной сумки, где лежала смена белья и кое-какие мелочи, которые он захватил из Тинуэта. Дэвид огляделся еще раз. Как и следовало ожидать, сумки поблизости не наблюдалось. Какими бы мотивами ни руководствовался тот негодяй, который напал на него в самолете, о личном имуществе землянина он заботиться не стал.
Дэвид вздохнул. Ладно. Надо выбираться отсюда. Наугад выбрав направление, он зашагал по лесу.
Интересно, почему его все-таки не убили? Неужели тот, неизвестный чужак, который оплел своей паутиной всю Землю, настолько в себе уверен? Если это так, проявление столь неожиданного гуманизма выглядит довольно странно. Этот «мистер икс» (сам Роберт Каннинхейм или тот, кто мог стоять за ним) за время своей власти натворил таких дел, которые и не снились ни одному из диктаторов прошлого. Чего стоит один только Остров Мира! По вине этого палача погибли — и продолжают умирать — миллионы, а своего самого опасного врага он почему-то оставляет в живых.
«Может быть, я и не слишком умен, — думал Дэвид, — но ведь я тоже колдун. Пусть недоученный. Пусть в одиночку я не могу справиться даже с одной „саранчой“. Все это так. Но я хотя бы знаю, что происходит. Я могу вернуться и начать все сначала. В другом месте. Неужели Роберт Каннинхейм этого не понимает?.. Сколько я пробыл без сознания? Может быть, только одну ночь, а может быть, и больше. Роберт Каннинхейм в сто раз лучше меня разбирается в волшебстве. Пока я лежал в отключке, ему ничего не стоило заглянуть в мой разум… Он должен был понять, что я не откажусь от попыток спасти свой мир. И, тем не менее…»