Повелительница бурь
Шрифт:
Флопа отрицательно покачала головой.
– Это я не для себя, а для Тулли: глупая собака занозила себе переднюю лапу, а теперь я сделала ей компресс и хочу ее покормить, чтобы она хоть немного полежала спокойно. – Девушка показала пальцем на кожаный мешочек со снадобьями, перекинутый через ее плечо. – Мне нужно еще свежей воды, чтобы промыть ее рану.
– Вот как, для Тулли? Я знаю, что это очень непослушная собака, но пока не слышала, чтобы наш господин поил своих псов вином. – Вевина кивнула на бурдюк, привязанный поверх мешка со снадобьями.
Фиона покраснела и умоляюще посмотрела на кухарку. Вряд
– Э-хе-хе, так уж и быть, не выдам я никому твой секрет, принцесса. Никто не обвинит тебя за то, что ты хочешь немного развлечься, пока отец не обвенчал тебя с этим вонючим пастухом. Погоди здесь, сейчас я принесу одеяло, чтобы тебе и твоему касатику было поуютнее. – Подмигнув, Вевина, переваливаясь, заковыляла в тесную каморку за кухней, где находилась подстилка, на которой она спала.
Фиона облегченно вздохнула – она не сомневалась, что Вевина никому не выдаст ее тайну: кухарка обожала ее с детства и всегда подсовывала ей самые вкусные кусочки. Теперь, похоже, Вевина считала, что ее любимице не мешает отведать и других радостей. Но что подумала бы эта добрая женщина, узнай она, кто на самом деле был «избранником» королевской дочери?
Вспомнив об этом, Фиона поежилась, и по спине у нее пробежал холодок страха.
Через пару минут Вевина вернулась, и Фиона, нагруженная котелком воды, одеялом и мешком с припасами, направилась ко входу в подземелье. Двигалась она медленно, а когда добралась до ограды поселка, все мышцы ее болели – так тяжел оказался груз.
Вход в подземелье находился в нескольких шагах за амбаром; если бы кто-нибудь заметил ее, ей было бы нелегко объяснить, зачем она тащит на себе все это; но, по счастью, девушка никого не встретила. Добравшись до деревянной двери, прикрывающей проход, она опустила свою ношу, огляделась по сторонам и решила, что не будет зажигать факел, пока не отойдет от края прохода к темнице, иначе кто-нибудь может увидеть мерцающий свет и донести отцу.
Укрепленный поселок был построен на вершине погребального кургана, в котором хоронили своих мертвецов прежние обитатели этих мест, и подземные кладовые были связаны проходами с древними погребениями. Хотя Фионе до сих пор не приходилось встречаться с бродящими там призраками, это место всегда вызывало у нее беспокойство.
Теперь же ее страх усиливался еще и опасениями, что викинг мог прийти в себя и освободиться от оков.
При мысли об этом горло девушки перехватил спазм, однако она все же заставила себя открыть дверь в подземелье, а затем протиснулась в отверстие, нащупывая ногами грубо сделанную лестницу, уходящую вниз. Спустившись на несколько ступеней, она нашла кресало с кремнем, привязанные у нее на груди, ударила их друг о друга, и темное подземелье озарилось снопом искр. Заранее припасенный ею факел быстро разгорелся, и от него в воздухе распространился острый запах смолы.
Пот заливал ей глаза, когда она шаг за шагом спустилась по лестнице в основное помещение склада. Зимой это помещение ломилось от запасов капусты, репы, лука и яблок; сейчас же, в самом начале лета, оно было почти пустым; викинг находился в самом дальнем его углу. Пробравшись туда, девушка замерла на пороге, немного страшась того, что ей предстояло увидеть.
Пленник по-прежнему сидел скорчившись в неудобной позе, голова его опустилась на грудь, скрыв словно высеченные из камня черты лица и пронзительные глаза, которые в первый раз так поразили Фиону. Она осторожно приблизилась к нему, ожидая, что он поднимет голову и снова посмотрит на нее, но викинг не шевелился. Тогда Фиона бросила на пол бурдюк, чтобы шумом привлечь его внимание, потом громко позвала: «Эй, ты меня слышишь?» Ответом ей было молчание – похоже, этот человек потерял сознание или умер.
Нагнувшись, она коснулась руки пленника и тут же отпрянула, словно обжегшись. Он был жив, но сгорал от внутреннего жара. Значит, ей придется приложить немало усилий, чтобы сохранить ему жизнь. Фиона почувствовала, что сковывавшее ее напряжение несколько отступило: спасти жизнь человеку ей казалось куда более легкой задачей, чем соблазнить его.
Прикрепив факел к степе, она принялась раскладывать на грязном полу принесенные с собой припасы. Сиобхан все подробно объяснила ей: перво-наперво она должна напоить раненого, сначала водой, а потом вином со снадобьями.
Девушка перелила в пустой мех воду из котелка, потом поднесла мех к губам пленника и смочила их. Вода тут же скатилась на грязную солому под ногами. Покопавшись в памяти, Фиона наткнулась на одно воспоминание, которое могло помочь ей: порой новорожденные дети не могли сосать, и тогда Сиобхан щекотала им горло.
Придерживая одной рукой мех с водой у губ пленника, другой девушка осторожно пощекотала его по горлу, стараясь заставить сделать глоток. Ей удалось-таки добиться своего, но тут викинг внезапно закашлялся. Подождав немного, она обеими руками наклонила мех, стараясь, чтобы струйка воды попала ему в рот.
Пленник пил жадно, время от времени переводя дыхание, отчего его широкая грудь высоко вздымалась. Чтобы вода не лилась мимо, Фионе приходилось так тесно прижиматься к нему, что она всем телом чувствовала каждое его движение. От мужчины исходил неприятный запах пота и болезни, и все же близость его возбуждала, словно она ласкала волка или другое столь же дикое, хотя и прекрасное животное.
Наконец бурдюк опустел. Викинг сделал последний глоток и вздохнул, но так и не открыл глаз; судя по всему, он все еще был без сознания. Фиона положила опустевший мех на пол и взяла в руки другой, наполненный вином с растворенным в нем снадобьем: Сиобхан предупредила ее, что она должна дать больному немного этого напитка, прежде чем приняться за его рану на руке, иначе он будет испытывать такую боль, что может оказать ей сопротивление.
Девушка осторожно поднесла вино к губам пленника; он застонал, но позволил ей влить немного жидкости себе в рот.
Руки Фионы тряслись, ноги болели; но больше всего ее беспокоило, не выпил ли викинг с вином чересчур много снадобья. Она попыталась отодвинуть бурдюк, но пленник быстро протянул закованную в кандалы руку и поймал ее за волосы. Девушка, вздрогнув, уронила бурдюк. Она попыталась высвободиться из железных объятий, но варвар только крепче прижал ее к себе, и она ощутила жар, сжигавший его крупное, сильное тело.