Повелительница интерьеров и генералов
Шрифт:
Я поджала губы и закатила глаза.
– Сегодня вечером, когда дети лягут спать, расскажешь мне всё, что я должна знать. А сейчас возьми денег и сходи купи всё необходимое для ужина и завтрака. Масло, картошку, муку, зелень, молока, яиц, творога. Сахара тоже купи. Ягод ещё. Они сейчас должны быть дешёвые.
Грес закивала, словно китайский болванчик, но всё же сочла нужным дать ценный совет:
– Шкатулку-то спрячьте. И деньги генераловы в неё тоже сложите, госпожа Абигаль.
В этом я была с ней солидарна – нечего разбрасываться ценностями. Поэтому до самого пробуждения детей
Закрыла крышку и решила проинспектировать все полки и шкафы в кухне, вдруг что-то найду. Дети встанут, а мне и дать им нечего. И – о, чудо! – в самом верхнем ящике, почти под потолком, нашла тряпичный мешок с песочным печеньем и ещё один с сушёными ягодами и травами. Видимо, заначка Грес, из которой она заваривала напиток и баловала детей чем-то повкуснее пустой каши.
– Мам, мамочка! – перепуганный голос Софи заставил меня бросить находки на стол и помчаться на её зов.
Девочка стояла на лестнице в ночной сорочке, босая и лохматая, и тёрла глаза.
– Что случилось, детка? Сон плохой приснился? – спросила, подлетев, и прижала кроху к себе.
– Я думала, ты ушла и я тебя больше не увижу, – прохныкала Софи.
Ну ясно, моя Ксюша тоже бывало со сна капризничала.
Я поцеловала русую макушку и пухлые щёчки.
– Ну что ты, доченька, куда же я от вас с братиком уйду? Мама будет с вами, пока не вырастете.
– Честно? – раздался сверху голос Марка.
Хотела сказать «честное пионерское», но вовремя прикусила язык.
– Даю тебе своё мамское слово, – заверила со всей серьёзностью, взглянув на мальчика, а потом скомандовала: – Умываться, одеваться. Перекусим и пойдём рыбу ловить.
– Ура! – захлопала в ладоши Софи и вихрем помчалась в спальню.
Я поднялась следом, чтобы заплести ей две косы и глянуть, что есть в гардеробе попроще.
Пока собирались, пока пили чай, пока натирались на улице мятой, Грес так с продуктами и не явилась. Я сложила в ведро нож, свои универсальные копательные инструменты – совок и детскую лопатку, – подхватила глиняный горшок с остатками утренней каши и повела свой маленький отряд на рыбалку.
Кто бы мог подумать, что детские развлечения и необременённая склерозом память мне в шестьдесят так пригодятся? С четырёх и примерно до шестнадцати лет я проводила на улице все дни напролёт. Питались мы с друзьями набегами домой, а чаще – чем придётся. Собирали ягоды, грибы, орехи – знали все злачные места! И, конечно же, ловили рыбу очень хитрым способом, варили на костре уху, а бывало, и жарили на листах железа или прутиках.
Вот и сейчас наше старое рыбное место я нашла сразу.
Однако на берегу с длинной удочкой сидел деревенский пацан лет тринадцати-пятнадцати. Худой, долговязый и прыщавый, в грязно-серой рубахе, подвёрнутых штанах и без обуви.
– Клюёт? – дружелюбно спросила я.
– Проваливайте, мизи, рыбы нет! Сам на ужин не поймал ни бездны, – проворчал мальчишка ломающимся голосом.
– Не мизи, а госпожа, – с вызовом заявил Марк, выпятив грудь, готовясь встать на мою защиту.
Я взяла его за руку и задвинула за спину.
– Не дождёшься, – так же дружелюбно ответила деревенскому, – но если разделаешь наш улов, я обещаю с тобой поделиться.
Мальчишка расхохотался и демонстративно от нас отвернулся. А я отметила примерно метр от воды и вонзила в песок совок.
– Сейчас мы с тобой, сынок, будем копать запруду, – объявила торжественно и, выгребая первую горку песка, пояснила: – Тут мы выкопаем глубокую яму, а потом соединим её узким и глубоким каналом с рекой.
– А я? А я что буду делать? – запрыгала рядом Софи.
Я посмотрела на девочку. Оделись мы, конечно… Неудивительно, что деревенский не разглядел в нас господ. Сама я надела странный брючный костюм, видимо, для верховой езды – какое-то бесформенное рубище голубого цвета, в котором только людей на Хеллоуин пугать, изображая привидение, Грес его даже продавать не стала. А для Софи в гардеробе нашлось прямое серое платье из толстого льна с фартучком – она назвала его ученическое. Один Марк выглядел хоть куда – у него все костюмы шикарные, только цветом отличались.
– А ты, доченька, когда мы всё сделаем, накрошишь в воду кашу. Потом мы отойдём и будем ждать, когда в нашу запруду заплывут сначала маленькие рыбки, а за ними большая охотница. Её и схватим.
– И что мы с ней потом будем делать? – спросила Софи, похлопав невинными глазками.
И вот тут я столкнулась с проблемой, отчётливо вспомнив, как примерно в возрасте Софи моя Ксюха закатила истерику и не дала сварить раков. Мы тогда с её отцом ночи дожидались, чтобы их тихонько съесть и замести следы. А дочке сказали, что выпустили их в реку. Не исключено, что аристократка трёх лет от роду сильно расстроится, узнав, какая судьба ждёт рыбу.
– Она поможет нам вкусно покушать, – пробормотала я.
Посмотрела на деревенского и с удовольствием отметила, как он в нашу сторону косится. Этот пацан мне очень нужен для чёрной работы.
Запруду мы выкопали быстро, а вот рыбу пришлось подождать.
Первой попалась небольшая щука – деревенский привстал со своего места, чтобы её рассмотреть. А я ещё и потрясла рыбиной специально, перед тем как отправить её в ведро. Вторым заплыл на кашу лещ, и сделал любопытство пацана почти непреодолимым – у парня рыбалка не заладилась. Ну а когда я вытащила из запруды ещё одного леща и форель, он не выдержал и медленно пошёл к нам.
Я собралась провести переговоры, но вдруг почувствовала, как у меня зачесалось между лопатками, как будто кто-то сверлит спину взглядом, и обернулась.
Генерал, чтоб ему! Он стоял на берегу и опять внимательно смотрел. Следил он за нами, что ли? Что-то стало тревожно, но я, сохраняя спокойствие, сосредоточилась на деревенском мальчишке.
– Моё предложение в силе. Ты обрабатываешь нашу рыбу, а я отдаю тебе одну любую. Идёт?
– Идёт. Я заберу щуку.
Пацан оказался разумным и выбрал самую крупную нашу добычу – щука вытянула бы примерно на килограмм.