Поверишь в любовь?
Шрифт:
Там же, в ресторане, осталась Лена. Свидетельница со стороны Насти вырвалась на два дня, прилетела, шальная от новых впечатлений и знаний, от всего, что сразу свалилось на неё в медицинском институте Нижнего Новгорода.
С ней остался Стёпа. Познакомились они в конце лета, во время ремонта в квартире Ника и Насти. Стёпа привёз стройматериалы, когда Лена с энтузиазмом обдирала обои в пустующей комнате с простаивающими тренажёрами. Ник регулярно ходил в фитнесс-клуб, зачем ему тренажёры дома, ответить не мог. Комната же будущему Никодимовичу или Никодимовне была необходима, и, пока Ник был в командировке,
Настю выставили «подышать свежим воздухом» вместе с Сереньким в переноске, и она невольно стала свидетельницей встречи неугомонной Лены, в подвёрнутых джинсах и футболке в облипочку, и Степана, едва сдерживающего раздражение от вида скачущей вокруг него девушки.
Вопрос Стёпы решили, вина его была очевидна, так что выйти сухим из воды не удалось. Тем не менее, он избежал серьёзного наказания, работал простым провизором в аптеке, пережидая бурю. Удивительно, но, казалось, Степана вовсе не заботило стремительное понижение в должности. А позже Настя узнала, что Степан Веселов уехал в Нижний Новгород и открыл там собственную сеть аптек.
Там же, в помпезном ресторане с большой верандой, остались Зелёный Геннадий Николаевич и Егор с Миланой. Каким образом встретились Милана и Егор, Настя так и не успела расспросить, а позже решила, что для толстушки же хуже. Впрочем, та вовсе не выглядела несчастной, она выпивала наравне с закалённым Зелёным и по-хозяйски держала ладонь на ноге Егора. Любовь Зелёная ушла с праздника раньше, решив дать мужу оторваться, как следует. В конце концов, он отработал несколько смен без выходных для того, чтобы иметь возможность с душой отпраздновать свадьбу друга.
А Влад… Влад на свадьбе был. Один и абсолютно несчастный. Он отлично держался, широко улыбался и искромётно шутил. Влад Веселов источал флёр успеха и беззаботности, и только Настя, каким-то вдруг проснувшимся женским чутьём понимала, насколько разбит и несчастен её брат. Ей хотелось наговорить Наде гадостей, когда та позвонила с поздравлениями, но вместо этого она улыбалась одному и держала лицо с другой.
Жизнь сложнее, чем раньше представляла Настя. Никто не мог сказать, как поступать правильно, и что думать верно. Единственное, что поняла Настя наверняка — любовь всё расставит по своим местам. Стоит только в неё действительно поверить.
Бонусная часть. Влад и Надя. Глава 1
Он замер, стоял, похожий на соляной столб, и не дышал. Смотрел сверху вниз на светлую макушку Надюшки. Она упрямо нагнула голову, отвернулась от него, всё что Влад видел — маленькое ухо, почти полупрозрачное, и уложенные светлые волосы на макушке.
Руки сами сжимались, подчиняясь единственному рефлексу — присвоить, взять и не отпускать.
— Веселов, отпусти меня, — послышался глухой голос Нади. — Мне больно.
И нужно было отпустить. Влад действительно рисковал просто-напросто раздавить, расплющить в объятиях, вжать в себя, сделать с собой единым целым, присвоить себе до невозможности хрупкое создание. Хрупкое лишь внешне. О чём напомнил спокойный голос Нади — она взяла себя в руки, вернула хвалёное самообладание.
— Влад, убери руки, это неуместно.
Он нагнулся, провёл носом
— Влад!
— Не уберу, — и действительно, руки не двинулись, спеленали маленькую упрямицу и не собирались давать ей волю. Они жили своими рефлексами и инстинктами, не имеющими отношения к воле и разуму Влада Веселова.
— Веселов… — голос звучал предостерегающе.
— Спасибо, что приехала, — нашёл наконец-то слова Влад. Нет, слов было много — сотни, тысячи, миллиарды слов, но ни одного нейтрального, уместного на данный момент. Он вечно говорил что-то не то, невпопад, как назло весь его словарный запас испарялся, когда он был рядом с Надей. Язык сначала прилипал к нёбу, а потом жил своей собственной жизнью.
— Я к Настёне приехала, не знала, что ты здесь, — отрезала стоявшая смирно в его руках девушка.
— Спасибо, что приехала к Настёне, — примирительно пробормотал Влад, тогда как руки продолжили немилосердно прижимать к себе женское тело, прошлись по талии, втиснув в себя, потом опустились на попу, смяв подол платья. Мелькнула мысль: какого чёрта она в этой лёгкой тряпочке, обещали дождь и усиление ветра.
Руки продолжили жить своей жизнью, их сильно трясло, тело внутри вибрировало. Если Влад сейчас скажет хотя бы слово — звук сдаст его с потрохами. Всё его волнение, страх, отчаяние, любовь… а, впрочем, он и не собирался ничего скрывать от Наденьки.
Она — смысл его жизни, смысл всего, что он делал, первопричина. Он стал тем, кем он стал, только ради Нади. Просыпался из-за неё, засыпал с мыслями о ней.
Надежда была компасом, как в знаменитой песне: он был маятником Фуко, она — законом физики. Колебания, в любой вертикальной плоскости в полной зависимости от вращения Земли.
Влад не добился бы и десятой доли того, что имеет сейчас, если бы не Надя, да он и не стал бы добиваться. Учиться, работать, стремиться, вгрызаться, постигать и настигать цели. Успех не имел значения в мире без Надежды, мира попросту не существовало без его Надюшки. И это могло бы испугать. Но Влад никогда не боялся, как не боится человек своей зависимости от кислорода.
— Больно же, — наконец взвизгнула Надя, и он вынужден был отпустить.
Девушка отошла на несколько шагов, но не вышла из больничной палаты, остановилась, смотря исподлобья.
— Что с Настёной?
— Я не очень понял, — признался Влад. — Угроза, но, кажется, не сильная, врачи перестраховались, Ник забрал её домой.
— Понятно, — Надя посмотрела в окно за спиной Влада, сделав небольшой шажок назад, спиной к двери.
— Подожди! — Он поймал её, схватил за руку, вцепился с силой, не заботясь о следах на нежной коже.
Сделал шаг, одновременно дёргая на себя девушку, гася её возмущённый вскрик в поцелуе. К чёрту всё! Невозможно стоять рядом, изображать вежливость, беседовать о незначительном, пусть это и касается Насти. О Стаське позаботится Ник, в этом не было сомнений. А кто позаботится о рвущемся сердце Влада от вида огромных синих глаз Нади? Кто остановит грохот в висках и разрывающую сердце жажду, настолько явственную, не иллюзорную, что можно поклясться, чем и кем угодно — если он не поцелует, попросту умрёт, как умирает человек без кислорода.