Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах
Шрифт:
Вечером же при факелах она раньше всех увидела летящую в спину гостю стрелу и вскрикнула, хотя и знала, что не успеет предупредить. Но чудо: стрела отскочила от спины и упала бессильная.
— Матушка, что за гость к нам странный приехал? — спросила Кримхильда королеву Уту, когда они днем сели за рукоделие.
— И то думаю, что странный, — ответила королева-мать. — Я Хагена о нем расспросила.
— И что же? Кто он, откуда?
— Говорит, из Нидерландов, тамошний королевич. Но дело не в этом: ведь он —
— Сам Хаген это сказал? — удивилась Кримхильда.
— Так и сказал. И на нашего медведя нашелся лев. Только не знаю, к добру ли на самом деле его приезд. Душа моя чувствует: будут у нас несчастья.
— Да от чего же, матушка?
— Слишком он странный, этот Зигфрид, мало ли что ему на ум взбредет.
— Знаменитые люди часто кажутся странными, и незнакомые — тоже.
— Едва приехал, сразу стал вызывать на бой. Никто его не задел, не обидел, ему почет оказывают, а он — драться. Гунтеру говорит: «Сразимся, а не то отниму у вас королевство». Это ему что же — игра веселая королевствами?!
— Да как он посмел! Это же наше королевство! А Хаген почему смолчал? Я сама в окно видела, как он сначала молчал, а потом и других останавливал! Так унизить всех нас! Если этот Зигфрид появится под моими окнами, я прикажу вылить на него кувшин кипятка.
— Не торопись, дочь! Есть у меня о нем одна догадка. Но пока помолчу.
— Неужели это не Зигфрид, а разбойник? Ограбил Зигфрида, надел на себя его одежды, явился со своей шайкой во дворец и выдает себя за королевича! И еще наше королевство задумал у нас отнять! Я слышала про такие дела.
— Дочь моя, ты меня рассмешила! — Старая королева рассмеялась. — Предположения мои совсем иного рода. А в том, что он — настоящий Зигфрид, Хаген уже убедился. Настоящего Зигфрида, — королева проговорила это шепотом, — ничто — ни меч, ни стрела — не берет. Он как омылся кровью этого дракона, Фафнира, так стал неуязвим. Хаген испытал сам.
— Не взяли? — прошептала Кримхильда.
— Нет. Ни меч, ни стрела.
— Так и хорошо. Я же видела: они потом помирились и пошли пировать. Я видела это в окошко. Если он станет, как Хаген говорил, нашим другом, это хорошо.
— А если не станет? Или сначала станет, а потом разобидится? Мужчину любая глупость может обидеть. Сколько голов он поотрубает? А ему все равно, чьи головы снимать — что вассальские, что королевские. Вот чего я теперь боюсь и молю Господа, чтобы он поскорее миром покинул наш двор. Или чтоб подозрение мое оправдалось…
— Что же за подозрение, матушка?
— Об этом мы с тобой скоро узнаем, а пока мне лучше молчать.
А днем вот какую забаву придумали молодые воины.
Поднимали по очереди двумя руками тяжелый камень, становились у лежащего на земле копья и бросали, кто дальше.
Кримхильде эти забавы были неинтересны. Их часто устраивали во дворе. Она бы и отошла от окна, если бы к молодым рыцарям не приблизился Зигфрид. А рыцари, едва увидев его, расступились, и кто-то подтащил ему камень. Зигфрид взглянул на этот камень с сомнением, покачал головой, улыбнулся.
Некоторые разочарованно отвернулись. Они-то надеялись, что гость покажет им ту силу, о которой пели шпильманы.
Зигфрид огляделся и увидел другой камень. Его привезли на повозке, чтобы положить в основу, под угол новой стены. С повозки его с трудом сгрузили четверо и оставили на краю двора.
Зигфрид подошел к этому камню и велел всем расступиться.
— Поднимет? — спросил под окном Кримхильды один молодой воин другого.
— Где ему! — ответил тот. — Человеческой силой такое не поднимают.
Однако все расступились. А кто-то успел позвать братьев-королей, и те вышли на крыльцо.
Зигфрид нагнулся к огромному камню, крепко обхватил его обеими руками, оторвал от земли и поднял над головой.
Все, кто был во дворе, радостно вскрикнули.
А Зигфрид с маху бросил камень через двор, и когда глыба грохнулась в другом его конце, у стены, дрогнула земля.
— Это — нечеловеческая сила! — сказал под окном Кримхильды тот же молодой воин своему приятелю.
А Зигфрид уже стоял, улыбаясь, среди юных рыцарей, возвышаясь над ними. И каждый хотел приблизиться к нему, чтобы улыбнуться тоже, или воскликнуть что-нибудь радостное, или, как бы невзначай, слегка дотронуться до его руки.
И был он так красив, этот огромный нидерландский королевич!
С этого дня, едва начинали состязаться молодые рыцари, Кримхильда забрасывала рукоделие и подходила к окну. Хорошо, окна были устроены так, что никто во дворе об этом не догадывался, она же — смотрела, почти не таясь. И всюду ее Зигфрид был первым. Она уже знала, едва начинались забавы, что он обязательно победит, но не могла отойти от окна, смотрела на него и счастливо улыбалась.
А он и не догадывался о том. Он мечтал увидеть ее хотя бы на миг. Но нет — красавица принцесса не показывалась ни на молодецких забавах, ни на мужских пирах. Хотя о ее добром прекрасном лице говорили в городе все.
Вот если бы старший из братьев, король Гунтер, подошел к нему сам и сказал бы:
— От близких друзей у меня нет тайны. Я хочу познакомить тебя со своей прекрасной сестрой, Кримхильдой.
Но об этом Зигфрид мог лишь пока мечтать.
А потом дворец опустел…
В объезде королевства участвовал весь цвет двора. По узким лесным дорогам они переезжали от замка к замку. Владельцы замков давали пиры. Гунтер вершил суд с помощью Хагена. В лесах устраивали охоту. Леса стояли древние, и диких зверей, так же как и разбойников, водилось в них множество.