повесть о победах московского государства
Шрифт:
И был по всей Российской земле плач великий. Все безутешно плакали о разлуке с благоверным, и храбрым, и мудрым, и милостивым, и боголюбивым, от бога посланным воеводой государевым, благоразумным боярином князем Михаилом Васильевичем Шуйским-Скопиным, храброю славой от бога прославленным. Много же все о смерти его плакали и в большой беде, горе и печали безутешны были, все упование на бога возложили.
Так принял свою смерть предивный и храбрый, богом дарованный воевода, государев боярин князь Михаил Васильевич. Отменную храбрость и милость ко всем показав, скончался и похоронен был с почетом великим господином святейшим Гермогеном, патриархом Московским и всея России, и храброй славой, данной ему от бога, прославлен был во многих государствах.
Услышав о смерти храброго государева воеводы князя Михаила Васильевича, многие неприятели государя на Московское государство с великими силами устремились. Тогда в Московском государстве начались за умножение грехов наших многие сражения и раздоры,
Король же польский хотел от города Смоленска отступить, и стало ему известно, что князь Михаил Васильевич в Москве умер, тогда он еще больше разъярился, и с большой твердостью к городу Смоленску приступил, и многие полки на Московское государство войною послал.
Боярин же Михаил Борисович Шеин с защитниками города Смоленска, услышав в осаде о смерти боярина князя Михаила Васильевича, горько плакали и, ниоткуда помощи не ожидая, все упование на бога возложили. Жители же города Смоленска в великой печали были, не зная, что делать. И начались тогда во всей Смоленской земле многие битвы и наступило жестокое разорение.
А бояре в то время стали служить государю с великим нерадением. Государь же царь, видя разорение Московского государства, послал боярина своего, князя Дмитрия Ивановича Шуйского, из Москвы в Можайск и в Клушино и с ним много русских и наемных войск. И пришел он в Можайск, и, не выдав наемникам положенных за службу денег, отправился в Клушино. Наемники же злобу великую в себе затаили.
И когда пришли в Клушино, был у государевых людей с поляками и литовцами бой большой и сеча жестокая. [100]
[100]Пришедши же в Клюшано, и бысть у государевых людей с полскими и литовскими людми бой велик и сеча зла.
– Сражение у села Клушина (неподалеку от Гжатска), в котором русское войско под командованием бездарного воеводы, брата царя, Д. И. Шуйского потерпело полный разгром, произошло 24 июля 1610 г.
Яков же Фунтусов со своими наемниками с поляками не бился, и, государю изменив, пошел к Новгороду, и, придя, захватил Новгород.
Князь же Дмитрий Иванович с полками пришел из Клушина в Москву. И государству Московскому было в то время разорение великое.
Яков же Фунтусов взял Новгород и захватил государевы закладные города, которые за службу наемников дал им в залог князь Михаил Васильевич в то время, когда их на помощь призывал: Ям, Копорье и другие города в тех местах. [101]
[101]Яков же Фунтусов взял Нов град и засел государевы закладные городы, которые им заложил князь Михаила Васильевич, в то время как их на помощь призывал: Яму, Копоръю, Куперъю и с ыными тамошнимы городы.
– Захват Новгорода явился началом открытой шведской интервенции. Ям, Копорье, Ивангород, Орешек, захваченные шведами, не входили в число городов, которые по Выборгскому договору передавались Швеции. Согласно условиям договора только город Корела с уездом навечно отходил к Швеции (см.: Шаскольский И. Шведская интервенция в Карелии в начале XVII в. Петрозаводск, 1950, с. 116-117). “Куперья” - возможно, искаженно повторенное Копорье.
Жолкевский тогда пришел в Можайск со многими польскими и литовскими полками. [102] И начали поляки церкви божьи разорять и православных христиан убивать, государевы города опустошать
И были в 1610 году в Московском государстве смятение большое и измена злая, каких с начала света не было в царствующем городе Москве. Видя государя царя Василия Ивановича благочестивым и кротким, и ко всем милостивым, и не терпя многих добродетелей его, злоненавистный враг, дьявол, поощрял противников его разрушать царство его многими военными раздорами и междоусобными войнами. Он же, благочестивый государь, великим свои терпением уподобился праведному Иову, [103] все с благодарностью терпя. Тот же злокозненный враг, искони ненавидящий добрые дела рода человеческого, видя его во всем непоколебимым и праведным, вложил некую злую мысль некоторым государевым боярам и ближним людям. И они, проискам злоненавистного врага поддавшись и окаянному Иуде, предавшему господа нашего, уподобившись, государя царя отдать решили в руки врагов, разоряющих царство его. О, великое безумие! О, злое помрачение! О, льстивая дерзость!
[102]Желътовской Октеевич тогда прииде в Можаеск со многими полскими и литовскими полки.
– Гетман Станислав Жолкевский командовал польскими войсками в Клушинском сражении и возглавлял осаду Москвы.
[103]терпением уподобися праведному Иову… - Иов, один из библейских персонажей, терпеливо и безропотно вынес все несчастья, посланные ему богом с целью испытания его веры, и стал примером христианского смирения.
Кто не заплачет и не зарыдает, видя лютое это неразумие и злое безрассудство, когда милость божью забыли и в соблазн дьявольский впали, оставя свет и поддавшись мрачному дьявольскому наущению?! Тот ведь Иуда, презрев Христово чудотворение и великую благодать и милосердие и забыв будущих благ обещание, чин апостольский отверг, и принял сребреники, и пришел ночью, лживым поцелуем обманув, к Христу, а с ним рабы архиереевы с оружием и кольями, и предал своего благодетеля.
Эти же окаянные, презрев царское величие и благочестие и большую его милость к ним и забыв царское расположение и с царем пребывание и близость, честь боярскую отвергли, и пришли тайно ночью к царю Василию Ивановичу с единомышленниками своими, с его изменниками, и передали своего государя в руки врагов его. Они, насмехаясь над ним, облачили его в монашеское одеяние и тайно из Москвы увезли [104] в Можайск к Жолкевскому, гетману королевскому. Он же отослал его в лагерь под Смоленск к польскому королю Сигизмунду.
[104]Они же, ругающеся ему, возложиша на него платье чернеческое и тайно с Москвы свезоша… - Непопулярность Василия Шуйского в народе, неспособность его организовать борьбу за освобождение страны от интервентов привели к тому, что 17 июля 1610 г. он был свергнут с престола. Чтобы исключить возможность восстановления Шуйского на престоле, заговорщики - группа дворян во главе с Захарием Ляпуновым - насильно постригли его в монахи.
Нигде никогда такого безумия не было слышно - столько ведь напастей и бед те изменники государю и царству его причинили. Эти окаянные государевы изменники зло замыслили на государя, изменили ему, его, государя, предали и сами вскоре погибли. Государь же царь многие страдания в чужой земле претерпел, [105]
[105]Государь же царь многи напасти в чужей земли претерпе… - Василию Шуйскому с братьями Дмитрием и Иваном пришлось вынести в плену тяжелые нравственные унижения. Примером может служить главная сцена организованного в подражание древним римлянам триумфального зрелища на сейме в Варшаве 19 октября 1611 г., когда русского царя и его братьев заставили публично просить милости и пощады у польского короля. Нравственные и физические тяготы заключения привели к быстрой смерти старших братьев. 12 сентября 1612 г. умер бывший царь, 17 сентября скончался его брат, князь Дмитрий (см.: Цветаев Д. В. Царь Василий Шуйский и места погребения его в Польше. 1610-1910 гг. М.; Варшава, 1910, т. I).
Утром в царствующем городе Москве собралось множество людей, и пришли они на его царский двор, и не нашли государя в царских палатах, только государыня в царском «…» плачущая и от долгого плача на землю падающая, словно мертвая.
Изменники же все исчезли ночью, словно и не было их. Одни к полякам побежали, другие же неизвестно где скрывались, но все не смогли от гнева божьего за предательство свое укрыться и убежать, все, как дым, исчезли и погибли.
Русские же люди, лишившись государя своего, увезенного изменниками в Литву, от сердечной горести застонав, безутешно рыдали и не знали, что сделать и к кому обратиться, видя такую беду и разорение Московскому государству, оставшемуся без государя царя, только плач к плачу присоединяли и слезы к слезам прилагали, говоря: “Недавно ведь, братья, без государева боярина князя Михаила Васильевича остались и долго плакали, ныне же в еще большую беду попали - государя лишились. Что сделаем, к кому прибегнем, вокруг кого сплотимся и кто нас от стольких бед освободит, кроме единого бога?”. И был в то время плач великий и безутешный в царствующем городе Москве.
Благоверная же царица Марья Петровна долго плакала и, уйдя в Новодевичий монастырь пречистой богородицы Одигитрии смоленской, постриглась в монахини.
Король же польский под городом Смоленском царя Василия Ивановича с великой радостью принял и стал у себя держать под крепкой стражей. Он же, государь, как благочестивый страдалец мужественно терпел и с благодарностью все принимал, и от бога воздаяния будущих благ ожидал, и на все мучения внимания не обращал, только беспрестанно богу молился, и на помощь призывал, и на волю творца надежды возлагал.