Повесть о трех пастухах
Шрифт:
Немного успокоившись Ваха стал обдумывать дальнейшие возможные варианты развития событий. Как юрист Ваха понял, что никаких доказательств его участия в закладке фугаса нет. Да и действий он никаких не совершал, просто сидел в машине. Если братья не проговорятся, а они не проговорятся, они настоящие мужчины — воины. Их никто не сломит, тем более жалкие русские недоноски, которых на их родине его земляки имеют как хотят. Здесь то на своей земле Вахе даже стены помогут. Нет, ничего страшного не будет. Ну допросят и максимум дня через три отпустят. Ваха же законы знает, русские тем более. Да и вообще Ваха и земляки его часто с помощью денег решали щекотливые вопросы.
Саид сидел молча он не думал, что будет что-то страшное. Скорее всего обменяют или отпустят по амнистии, а так будет говорить что они трое пастухи и искали корову. Не он первый не он последний кто по амнистии выходил от русских и снова воевал. Многие сейчас в милиции у Гантамирова служат, а в 96-ом по русским палили в Центорое. Да нет, все обойдется. Слышал правда от ребят, что в некоторых полках мучили пленных, но это же когда война вовсю, а сейчас вроде как русские объявили, что активные бои закончились. Правда полк, что рядом с ними стоит дурной славой пользуется, еще с первой войны. Тогда в 96-ом их Хаттаб хорошо расстрелял на пасху под Шатоем, почти сто человек отправили в ад, всю колонну. Там им и надо сволочам. Теперь они опять здесь. Но русские сами связали себя по рукам и ногам своими законами, амнистию боевикам вот очень кстати объявили. Нет все будет слава Аллаху хорошо.
Шамиль думал только об одном, удалось ли братьям-воинам поставить фугас, чтобы русские подорвались. С каждым убитым русским Шамиль испытывал кратковременное облегчение от своей боли и позора. О том что будет с ним и братьями Шамиль особо не волновался. Сказал же он русским, что они пастухи, ехали искать корову. Ну посидят немного в Чернокозово и выйдут на волю. Амнистия и все такое. Оружия у них нет, фугас далеко от них, все обойдется. Только бы быстрее обратно в горы, снова бороться с собаками, мстить за Лолу и детишек. Шакалы, что сделали. Чем жена то им помешала, что дети-то. Невольно Шамилю влезло в голову забытое воспоминание о том, как в 94-ом еще перед первой войной он со своими ребятами потрошил в Грозном одну русскую семью, что долго не хотела уезжать. Ребята тогда, да и он сам славно повеселились. Мужа с женой отымели на глазах друг у друга и их дочери. Хозяину с хозяйкой потом головы отрезали, и поставили на шкаф, дочку их трахать не стали, она еще девочка была — четырнадцать лет — ее по хорошей цене продали одному турку, тот ее к себе в бордель переправит, девственницы там в большой цене. Шамиль отогнал от себя это глупое и несвоевременное воспоминание. Чушь, все чушь. Все будет хорошо. Он воин Аллаха и Аллах поможет ему.
По тому что БМП остановилась и их троих как кули скинули с брони на твердую как асфальт землю Ваха и его братья поняли, что их привезли на место. Они в полной темноте из-за надетых на головы мешков, стояли на коленях. Через небольшую щелку в мешке Саид увидел выложенную камешками цифру 132. "О Алла!" вырвалось невольно у Саида. Это и есть тот самый полк, про который ходили такие чудовищные слухи о пытках и расстрелах пленных. Неужели они попали именно к этим бешеным псам. Слова о том, что крутить на тапике и проверить очко произвело на Шамиля и Саида самое гнетущее впечатление. Они уже слышали от тех немногих несчастных, что побывали в этом полку о тех зверствах, которые там происходят. Неужели это правда. Нет, не может быть. Как же ведь ОБСЕ, ведь есть красный крест, ведь активные боевые действия со слов руководства страны не ведутся. Нет, ничего особо страшного не должно быть. Мы же цивилизованная страна. Есть же права человека, международный суд, Женевская конвенция наконец. Нет, все должно обойтись.
Ваха слышавший восклицание брата ничего не понял. А слова о тапике и «очке» воспринял как глупую шутку. Тем не менее всю троицу куда-то повели и сняли мешки лишь когда они оказались позади каких-то палаток, возле деревянного сарая. Вокруг них столпилось человек десять полуголых грязных солдат. Их взгляды и выражение лиц не предвещали ничего хорошего. Из палатки вышел какой-то высокий мужчина, по повадкам видимо офицер, но не тот, что их задержал. Задержавший их офицер в это время оправлялся за сараем.
— Снимайте штаны — приказал пленным высокий мужчина. — Ну раздевайтесь чехи, быстрее — нетерпеливо приказал офицер.
Пока братья Алиевы уже с развязанными руками стояли в замешательстве солдаты не долго думая стали бить и пинать их и через две-три минуты братья Алиевы уже голые ползали по земле. Их одежда, вернее, то что от нее осталось, плавала в яме со сточной водой. Затем все трое братьев были поставлены в позу «раком». Саида и Шамиля при этом двое солдат держали за бороды и ржали как лошади. У Вахи бороды не было, только недельная щетина, ему просто отвесили оплеуху.
— Очко раздвигайте п….сы — крикнул офицер — тест на ваххабизм.
Солдаты громко заржали и осыпали тестируемых пинками. Униженный, и не ожидавший такой крутости от русский, Ваха раздвинул ягодицы. Так же поступили и его братья.
— Товарищ капитан вот ваххабит — крикнул солдат стоявший возле Вахи, подтверждая свои слова ударом сапога по копчику Вахи. К нему подошел высокий офицер и носком ботинка раздвинув Вахины ягодицы произнес:
— Да, этот точно ваххабит, те двое хер его разберет, а вот этот точно.
Что он там за чепуху несет, подумал Ваха, какое очко, какой ваххабит, они что с ума по сходили. Что за маразм, куда я попал. Что за орда варваров.
— Вот видишь, я же тебе говорил, что ваххабиты очко бреют и командир полка то же самое нам говорил на инструктаже, а ты дурак не верил — услышал Ваха слова одного из солдат, обращенные к сослуживцу. — Старый воин — мудрый воин — окончил свою речь знаток ваххабизма.
— С этим займитесь получше — указывая на Ваху сказал своим подчиненным капитан Авдеев, командир разведроты, тот самый высокий офицер, что освидетельствовал Ваху. — Поговорите с ним по телефону доверия — продолжил он инструктаж подчиненных.
После наставлений командира Ваху и двух его братьев, в чем мать родила, бросили в три вырытых тут же ямы. Ямы были глубиной где-то метра два, узкие колодцы — в которых можно было только сидеть. Они по размерам были как кабина лифта. Трое братьев скрючившись сидели на земле каждый в своей яме и молились в душе Аллаху, что бы он спас их от этой беды. Так прошел день. До наступления темноты их не трогали. Кормить то же не кормили, но хотя бы не били. Изредка над ямой останавливался кто-нибудь из солдат и с любопытством смотрел на пленников.
6
Капитан Кузин продолжал сидеть на топчане и чесать изрядно заросшую голову. Таким и застал его вернувшийся из штаба подполковник Кицко.
— Эй, бездельник, — обратился он к Кузину — иди сюда. Хватит тебе балду гонять. Пошли со мной к командиру.
С этими словами Кицко бесцеремонно взяв Кузина за рукав поволок его к штабной палатке.
— И если еще раз такая х…ня повторится, то буду с тобой разговаривать по "телефону доверия" — продолжил нотацию по дороге в штаб Кицко.