Повесть об Атлантиде
Шрифт:
— А в летную школу меня бы приняли, — говорил Петька. — У меня здоровье — сто процентов. Только туда после десятилетки принимают. А может, есть такие школы, что после семи классов?.. Слышишь, Юрка?
Но и Юрка уже спал. Он прижался щекой к горячему камню, и на лбу его выступили капли пота. Петька поднялся, взял черпак и принялся вычерпывать воду из лодки.
Ребята проспали часа полтора. Проснувшись, они увидели Петьку сидящим на камне. Около него болталась в воде
— Клюет?
— Штук тридцать… Здорово клюет! На ужин уху сварим, только чистить сами будете.
— Сравнил! — возразил Димка. — Ловить — это удовольствие, а чистить — работа. Я бы тоже мог ловить сколько хочешь.
Петька свернул удочку.
— Надо плыть.
— А может быть, половим?
— Всю не выловишь, — степенно сказал Петька. — К вечеру нужно домой успеть, а то в другой раз не пустят. Отчаливай!
И снова медленно, вздрагивая под напором быстрого течения, потащилась вверх лодка, похожая на дольку апельсина.
Было уже часов шесть, когда из-за поворота показался остров. Он стоял посреди реки, огражденный барьером из камней. На дальнем конце его виднелся утес, по склону которого карабкались вверх точеные стволы сосен.
Вогнав лодку между камнями, ребята поднялись на вершину утеса. Он круто обрывался к воде. Река, плавно извиваясь, приносила к подножию утеса темную воду, но, поравнявшись с островом, река начинала играть золотыми искрами, а на закате она превращалась в широкую огненную ленту.
— Это будет наш остров, — сказал Юрка. — Мы назовем его Азоридой. Мы первые его открыли.
— Давайте ставить палатку, — распорядился Петька. — Поздно уже, домой пора. А завтра вернемся. Никто ее тут не возьмет.
Ребята спустились вниз и, сев в лодку, переплыли протоку. Димка остался у лодки. Юрка и Петька поднялись по откосу за еловыми лапами — на подстилку. На острове не было елей.
Они поверху прошли немного вдоль берега и вдруг увидели девочку. Она сидела у воды, подтянув колени к подбородку. Она не шевелилась, и сначала ребята подумали, что это просто обломок камня. Петька первый разглядел ватник, накинутый на плечи, и толстую светлую косу, перевязанную зеленой лентой.
— Та самая, — удивился он, — помнишь? На пароходе приплыла. «Телка». Чего она тут сидит?
Действительно, странно было здесь, вдали от жилья встретить человека, который не тащил лодку, не нес на плече ружье, а просто сидел и смотрел на воду.
— Она нас не видит, — Петька перешел на шепот. — Давай ее напугаем.
— А как?
Петька огляделся. На краю откоса лежал пень, вынесенный половодьем.
— Давай на нее топляк спустим!
— Расшибет…
— Ничего не расшибет. Что она, — дура? Увидит — отскочит. Тут метров пятьдесят; он долго будет катиться. Да мы еще крикнем…
Юрка улыбнулся. И правда, — что здесь страшного? А девчонка, видно, зазнайка, попугать не вредно.
Ребята раскачали пень, навалились и спустили его вниз. Он покатился сначала медленно, неуклюже переваливаясь с боку на бок, потом пошел быстрее, быстрее, толкаясь пружинящими корнями, подскакивал, распластываясь в воздухе, как громадный паук.
— Э-э-й! Берегись!
Девочка поднялась на ноги. Пень катился на нее; вслед за ним осыпались земля и мелкие камни.
— Берегись! — уже не веселым, а страшным голосом заорал Петька.
Девочка стояла неподвижно. И только когда пень уже полетел мимо, совсем рядом, и шумно плюхнулся в воду, она неловко отпрыгнула в сторону.
— Вот дура!.. — восхищенно сказал Петька и крикнул: — Эй ты! Возьми глаза в руки!
— Бежим!? — шепнул Юрка.
— Бежим! — Петька помчался вниз большими прыжками.
Юрка не сразу последовал за ним. Он собирался бежать совсем не в ту сторону.
— Тебе чего, жизни не жалко? — крикнул Петька, подлетая к девочке. — Видишь обвал и стоишь, как очумелая! Мы и то перепугались.
Подошел Димка, привлеченный шумом.
Девочка молчала. Она холодно и нахально, как показалось Петьке, взглянула на него.
— Откуда вы? — спросила она наконец. — Вы не из лагеря?
— Из какого еще лагеря?
— Вы не из лагеря, — уверенно продолжала девочка. — Я вас не знаю.
Она стояла спиной к воде. Солнце вызолотило нити волос вокруг ее головы. Они светились. По реке, покачиваясь, уплывал пень, теперь еще больше похожий на паука, барахтающегося в воде.
Ребята молчали. Невозмутимость девочки была непонятной. Они ждали визга, крикливой брани, чего угодно, но не такого спокойствия.
— А тебя я помню, — подумав, сказала девочка, обращаясь к Петьке. — Когда мы приехали, ты был на берегу. Что здесь обвалилось, — камень?
— Ты же видела…
— Нет, я не видела. Я слепая.
Никогда в жизни не видел Димка такой растерянности на лицах друзей.
— Совсем слепая? — глупо спросил Юрка.
Девочка молча повела плечом. И Петька, гордившийся тем, что никогда не краснеет, покраснел так, что, казалось, из щек его брызнет кровь. Юрка выглядел не лучше. Димка еще ничего не понял, но ему тоже было неловко.
— Ну, мы пойдем… — Петька неуклюже затоптался на месте. — Пойдем? — повторил он так, словно спрашивал у девочки разрешение. — Домой пора. До свидания.