Повесть об Атлантиде
Шрифт:
— Вода поднялась! — снова закричал Петька. — Проскочим…
Где-то наверху шли дожди. Река распухала на глазах, как тесто. Она облизывала берега, поднималась все выше, уносила гнилые, скатившиеся сверху стволы. В низовьях притоки текли вспять.
Ребята прошли порог, но течение было таким сильным, что долго еще им пришлось тянуть лодку бечевой.
Ветер крепчал. С высокого берега он нырял в реку, как в колодец, поднимая суетливую волну.
Ребята шли против ветра и против течения. Наконец им надоело тянуть лодку, они вытащили ее на берег и, поднявшись по откосу,
12. Огонь
Тайга гудела под напором ветра. Он дул упорно и ровно, как будто там, у берега океана, открылась гигантская дверь, выпустив на волю невиданный сквозняк.
Над тайгой торопливо бежали к югу низкие грязноватые облака. Сосны, голые с северной стороны, тянули вслед им искривленные ветви. Все подчинялось сейчас ветру. Лишь солнце с разбегу ныряло в облака и, казалось, неслось на север.
Раньше ребята никогда не заходили в тайгу так далеко. Здесь стоял необжитый, неуютный лес, без дорог, без троп. Местами он был так плотен, что старые деревья не могли упасть и умирали на весу, опершись на ветви соседей. На полянах стояла уже подсыхающая и потому звонкая трава. В глубине леса среди стволов блуждали синеватые тени. В неподвижности тайги было что-то вечное и пугающее.
Но ребята родились и выросли здесь. Они знали, что тайга — это тайга. И не более. Они знали, что всё, имеющее уши и ноздри, разбегается от человека, идущего по тайге. Только очень осторожным, и терпеливым удается увидеть лес таким, какой он есть. И уж, конечно, у них не было никаких страхов. Ребята просто не думали об этом.
Перешагивая через лесины, они брели на север. Трава смыкалась за ними. Идти было трудно. Двигались молча и шли до тех пор, пока им не стало казаться, что они идут очень давно и, наверное, река осталась далеко позади.
На самом деле было пройдено километра два.
— Что же мы все идем да идем… — сказал Димка. — И ничего нет.
— А ты думал, тебе сразу все будет?
— Есть хочется, — настаивал Димка, — а картошку в лодке оставили. И крупу тоже. Если будет дождь, крупа вымокнет. Пойдем обратно.
Ребята давно уже чувствовали усталость и голод. И когда Димка сказал об этом, всем стало легче, потому что никто не хотел признаться первым.
Но все устали и потому, прежде чем идти назад, легли на траву и несколько минут лежали молча. И тут Юрка впервые почувствовал, что игра, кажется, приходит к концу. А еще он подумал, что искать интересно тогда, когда что-нибудь находишь, хотя бы изредка.
Петька же думал о том, что если бы с самого начала они направились на восток и шли весь день, то, может быть, догнали бы экспедицию. Тогда он сказал бы Лене, что в Одессу ехать обязательно нужно, потому что надеяться и искать все-таки лучше, чем сидеть на месте.
А Димка думал о Закарпатье; там, говорят, даже зимой полно фруктов. Больше о Закарпатье он ничего не знал, даже не знал, где оно находится.
Так они лежали усталые и молчали, пока не ощутили какую-то едва уловимую перемену в тайге. Это были звуки: еле слышные шорохи, потрескивания. Они были кругом. Но сначала ребята ничего не видели.
— Гляди! — крикнул Петька, посмотрев наверх.
Верхом, навстречу ребятам, шли белки. Их было очень много. Ярко-рыжие — почти красные, и просто рыжие с темными хвостами, и коричневые с полоской вдоль спины, — словно подгоняемые ветром, они катились по веткам, точными прыжками переносились на другое дерево. Там, где расстояние было слишком велико, они винтом спускались вниз по стволам и перебегали по земле. Движения их были суетливы: казалось, они без цели сновали вверх — вниз по ветвям. И все же в этом беге было направление и был смысл. Они шли к реке.
Великое переселение белок!
Ребята вскочили на ноги, и сразу поток разделился на два рукава, обтекая место, где они стояли, но не задержался ни на секунду.
— Они убегают… — шепотом сказал Димка. — Чего они испугались?
— Как много!.. — сказал Юрка.
Затем они увидели лося. Он пробежал совсем близко — грузный и бесшумный. Он даже не повернул к ним головы, словно это были пни, а не люди.
Ребята стояли изумленные и встревоженные. Какая-то непонятная сила привела в смятение лес; он больше не таился от людей, и значит, сила эта была страшнее человека.
— Чего они боятся? — спросил Петька.
Запах гари докатился до них. Теперь не нужно было ни объяснять, ни спрашивать. Не было никакой таинственной силы.
Над деревьями проносились полосы дыма, пока еще прозрачные и легкие. Ребята посмотрели назад, где воздух был еще прозрачен, затем — вперед, где уже начали туманиться контуры стволов…
Им хотелось убежать. Им хотелось остаться.
Мальчишки любят огонь. Взрослые тоже любят, хоть и притворяются, что костер в лесу — необходимость, а не развлечение. Кому из тех, кто бродил по лесу, хоть раз в. жизни не приходилось складывать кучу хвороста в десять, в двадцать раз больше, чем нужно! И не затем, чтобы сварить еду, а просто так — посмотреть, что получится. Стоит, прикрывая лицо локтем от нестерпимого жара, и. улыбается.
Сейчас огня не было ни сбоку, ни сзади. Дорога для отступления была открыта. Ребята двинулись вперед. Они хотели только взглянуть и уйти.
Чем дальше они шли, тем плотнее становился дым. Почему-то пропал ветер; он поднялся наверх, а внизу было тихо. Низины, заполненные дымом, были похожи на озера. Мальчишки переходили их вброд и облегченно вздыхали, выйдя на высокое место. Внизу было тихо. Но тишина — не такая, как раньше. Теперь лес не таился, он был пуст. Голубой туман висел в воздухе, и деревья, будто одурманенные этим туманом, стояли поникшие и безучастные.
Ребята думали, что они увидят фонтаны искр, пламя, идущее стеной, веселую злобу огня, от которого становится жутко и радостно. Но они видели только дым. Сначала это было просто не интересно, потом стало страшно. Им казалось, что дым заполнил весь свет и что теперь в какую сторону ни иди, не будет конца этим белесым полосам и озерам в низинах.
— Я не пойду дальше, — сказал Юрка.
Ребята остановились.
— У меня в ушах звенит от дыма, — сказал Димка.
Петька подумал секунду.