Повесть об укротителе
Шрифт:
— Брак, — оказал помогавший дрессировщикам сапер Ваганов, который уже побывал в бою и был ранен, — фанерного испугались, а настоящего тем более…
Пришлось трусливых собак изгнать, а смелых тренировать дальше. Однако фанерный танк хоть и движется, но он тихий и безопасный — не гремит, не лязгает гусеницами и не стреляет. Но ведь таких безобидных танков на передовой нет.
И вот прибыл в совхоз настоящий танк, Т-34. Это был средний приземистый танк с пушкой, быстрый и поворотливый на ходу. Командир танка старший сержант Иосиф Прончик весело сказал:
— А ну, пустите
Несколько собак, как только увидели идущее, на них грохочущее чудовище, задрожали, вырвались из рук и что есть духу пустились в кусты малинника.
— Вот так «герои»! Здорово драпают! — смеялся танкист, стоявший в открытом люке танка, — Расстреливать надо таких трусов!..
— Да, — сказал сапер Ваганов, — такие в бою только панику будут наводить.
Из двухсот собак, с которыми начали работу, осталось к концу курса обучения лишь сорок пять, но зато эти уже были надежные. На собак надевали специальные вьюки с боевым зарядом на спине и садились с ними в окоп. Боевой танк не только страшно грохотал, но еще и оглушительно стрелял из пушки холостыми снарядами. Но собаки ничего не боялись. Услышав команду «Вперед! Взять!», они смело ныряли под брюхо танка, хватали на ходу кусок мяса и невредимыми выныривали позади танка.
Приехал в совхоз пожилой полковник саперной службы Гуров, посмотрел «работу» собак-истребителей и сказал, обращаясь к Ладильщикову:
— Хорошо. Спасибо, товарищи. Пожалуй, можно теперь и на передовую,
— Надо бы еще получше закрепить у них рефлексы, — сказал Николай Павлович, — усложнить бы им боевую обстановку…
Полковник Гуров нахмурился:
— Время не ждет, А кто же с ними поедет на передовую?
— Собаководы-саперы, товарищ полковник. Они подготовлены хорошо.
— Да, я понимаю, но кто будет над ними старшим?
— Я сам бы поехал, товарищ полковник…
— Нет, вы нам здесь нужны. Мы продолжим эту работу.
К полковнику подошел Иван Петухов и откозырял по-военному:
— Разрешите, товарищ полковник» мне поехать на фронт.
— Да, товарищ полковник, — добавил Ладильщиков, — это было бы надежно, но мой ассистент пока на «брони».
Полковник Гуров пристально взглянул на рослого Петухова и сказал:
— Хорошо. Мы свяжемся с военкоматом и вопрос с вашей «бронью», я думаю, разрешим… Вам, товарищ Петухов, надо будет проверить собак в бою и все учесть. Дело это новое. А вас, Николай Павлович, командующий просил зайти к нему сегодня вечером.
К командующему? Зачем? Неужели по поводу собак? Или еще что-нибудь хотят предложить? На свою работу по дрессировке собак он смотрел как на обычную, черновую работу, не придавая ей особого значения. Тем более, что дело это совсем новое, и неизвестно еще, как оправдается в бою.
Из штаба Ладильщиков вернулся на квартиру ночью. Маша уже лежала в постели, но не спала — с волнением ожидала мужа.
— Ну? — опросила она тревожно, как только он вошел в комнату.
Неторопливо разуваясь, Николай Павлович ответил:
— Не мне бы надо идти к командующему, а тебе, Маша.
— Почему?
— Так уж…
— Да не тяни. Говори.
Николай
— Дай я тебя, Маша, поцелую.
— В честь чего это целоваться? Да говори же скорей!
— Маша, командующий тебя благодарит, — За что? Ты смеешься?
— Я серьезно, Маша. За то, что ты поймала шпиона. — Это того?
— Да, того самого. У меня с ним была очная ставка. Это — Пауль Финк.
— Ага, Коля, я оказалась права, а ты сомневался. Что же они так долго молчали?
— Не они молчали, а шпион молчал. Крепкий на язык оказался.
— Ну, а еще что ты о нем узнал?
— Его забросили к нам с беженцами… А чистильщик сапог оказался НП.
— Что такое НП, Коля?
— Наблюдательный пункт. У него фотоснимки нашли. Мария Петровна вскочила с постели.
— Интересно! Я первый раз в жизни живых шпионов видела.
— Не видела, Маша, а сумела увидеть.
— Ну, а ты как? Что тебе сказал командующий насчет собак?
— Объявил благодарность.
— Ну, а ты что ему сказал?
— Я ответил ему, Маша, как солдат: «Служу Советскому Союзу».
На другой день ранним утром провожали на фронт Ивана Даниловича.
— Береги себя, Ваня, — дрожащим голосом проговорила Вера, обнимая мужа, — и пиши нам почаще…
Прижимая к груди сына, Иван Данилович сказал: — Николай Павлович, Руслана не оставляйте, если со мной что случится…
Николай Павлович взял помощника за плечи и, глядя ему в глаза, сказал тихо, вдумчиво:
— Ванюша, помнишь, что я говорил перед тем, как тебе надо было первый раз войти в клетку к зверю? Каждый солдат знает, что в сражении потребуется его жизнь, но когда он встретится лицом к лицу с врагом, то должен храбро выполнить свой долг, не думая об опасности.
Николаю Павловичу казалось, что он провожает на фронт родного сына. Так близок и дорог был ему Ваня. Они по-мужски крепко обнялись, поцеловались, и Николай Павлович отвернулся. Он не хотел, чтобы Ваня видел его слезы.
ИСТРЕБИТЕЛИ ТАНКОВ
Небо и земля казались однообразно-серыми, неприглядно-тоскливыми. Дождь моросил непрерывно. Вспаханный склон пологой высоты, черный и мокрый, глянцевито отсвечивал. На поле валялись кверху зубьями железные бороны и опрокинутая, покореженная сеялка, кое-где, вразброс, стояли подбитые черные танки с прямым крестом на башне.
Батальон капитана Неверова засел в окопах, вырытых наспех. При поспешном отходе не удалось как следует укрепиться. Оборона высоты 105,1 была тяжелой. Немцы атаковали позиции по нескольку раз в день: они стремились прорваться к Ростову.
Капитан Неверов, высокий блондин, каждый раз, после того как захлебывалась вражеская атака, ругался: «Тьфу, черт побери! И откуда они берут столько танков?!»
Позади окопов — степная балка, заросшая кустами шиповника, терна и боярышника. Кусты боярышника заползли и на высоту, маскируя окопы и две маленькие противотанковые пушки. Их снаряды могли насквозь прошивать броню немецких танков, но вчера в бою одну пушку подбили, и она уткнулась тонким стволом в землю.