Повести и рассказы

Бианки Виталий Валентинович

Скажете — пустяки? Нет, совсем не пустяки! Вы только подумайте: три года слушал я тут птиц, написал, казалось мне, исчерпывающую работу о них, а вот эту птичку как-то совсем упустил из виду. Не ждал — уж не помню, по каким тогда своим соображениям, — не ожидал ее тут встретить. И много раз, конечно, слушал с этого же самого пенечка ее песню — и не слышал. Невдомек мне было. А как услышал вот тут в первый раз ее, так и в других местах кругом стал слышать сверчков: их оказалось в окрестностях нашей деревни немало.

Пришлось спешно взять из печати мою работу и дополнить ее еще одним гнездящимся видом.

Нет не видим, не слышим ведь мы

того, о чем не думаем! Очень многого не слышим.

И спасибо внучке, что мне помогла. Я ей включал слух на известное. А она мне включила слух на неизвестное и, казалось мне, немыслимое: на какую-то «неслышимку».

И правда оказалась на ее стороне, на стороне ребенка.

1946 г.

СЕКРЕТ АРШАКА

Никто из охотников не мог разгадать секрета Аршака, а санаториям и домам отдыха маленького кавказского городка-курорта не было никакого дела до охотничьих секретов.

Когда заведующие этими учреждениями желали угостить какого-нибудь знатного гостя отменным местным блюдом, они просто обращались к Аршаку, — к одному только Аршаку из многочисленных городских охотников, — и тут же давали распоряжение шоферу подать завтра машину в горы, туда, куда назначит Аршак. Настолько они были уверены, что, раз Аршак обещал, — будет сделано. И действительно, не было случая, чтобы Аршак не добыл к сроку заказанного ему зверя, будь то кабан, серна или даже медведь. Аршак ходил в горы за зверем, как повар в свою кладовую.

— Чем он берет? — гадали охотники.

Правда, Аршак был местным уроженцем. И дед и отец его промышляли зверя. Аршак с малых лет ходил за ними в горы и знал много звериных троп, излюбленных зверями лазов и переходов, жировок и водопоев, дневных и ночных, летних и зимних убежищ разных зверей.

Но были ведь и другие звероловы-следопыты, особенно из стариков, нисколько не уступавших ему в этом знании.

А зорким глазом, меткой стрельбой или особенным каким-нибудь ружьем Аршак никак уже похвастать перед другими охотниками не мог. Он не был даже профессиональным звероловом, как его отец и дед. Его скорее можно было назвать охотником-любителем; он переменил в жизни много профессий, — был шофером пассажирских автобусов на линии Сочи — Сухуми, ходил в море на моторке бить дельфинов, был монтером, потом электротехником и последние годы работал в механической мастерской и увлекался изобретательством каких-то никому не понятных приборов. Ружье, с которым охотился, он своими руками собрал из бросовых старинных штуцеров.. [42] Тут же, в мастерской он и глаза себе попортил: налаживая электрический фонарь огромной силы, чуть не ослеп; с тех пор и стрелять стал неважно. На охоту Аршак ходил теперь только с субботы на воскресенье, если не было спешного заказа на дичь из какого-нибудь санатория.

42

Штуцер — двустволка с нарезными, как у винтовки, стволами крупного калибра — специальное охотничье ружье

под пули — для охоты на зверя.

Охотники, разумеется, сто раз пытались выведать у него секрет его неизменных успехов, заставить его проговориться, как взял он того или другого зверя. Но Аршак язык за зубами держал крепко.

Всех больше приставал к нему один горец — старик Ахмет.

— Скажи, джан, скажи, милый человек, — упрашивал Ахмет. — Ничего для тебя не пожалею!

— А мне ничего от тебя и не надо! — говорил, смеясь, Аршак.

Наконец дошло до того, что трое молодых горячих охотников пристали к нему, что называется с ножом к горлу.

— Это только у капиталистов так заведено, — кричали они, — чтобы хранить «секрет изобретателей»! У нас все изобретения, все секреты всем на пользу, всему государству, а не то — зажал в кулак, сам ловит, а другим — ничего!

Побледнел Аршак при этих словах, как известка.

— Это я-то, — спросил он сдавленным голосом, — много я зверей бью?

Горячие головы немного поостыли: тут только смекнули, что Аршак со своим секретом мог бы сколько хочет убивать и продавать зверей, а почему-то не делает этого.

— Нешто мы про тебя? — заговорили охотники примирительно. — Мы к примеру, как у капиталистов. У них — одному в карман, а у нас — всем гражданам.

— Вот то-то, что «гражданам», — всё так же тихо, внушительно сказал Аршак. — Понимать надо слово-то это — «граждане».

Помолчав, начал задумчиво, вроде как про себя:

— Вот, значит, придумал я, как зверей бить безотказно, без лишних забот. И скажу я этот свой секрет всем и каждому. А могу я поручиться, что с тем моим изобретением дорогие наши охотнички зараз всего зверя кругом не прикончат, а?

— Ты, что ли? — Аршак в упор вдруг уставился в глаза одному из молодых охотников. — Ты мне в этом за себя и за всех других расписку дашь?

— Или ты? — перенес он свой тяжелый, пристальный взгляд на другого.

— Или ты? — уперся в третьего.

И, один за другим, все трое молодых охотников поспешили отвернуться и скрыть свои глаза. Каждый сердито думал про себя одно и то же: «Чего он на меня-то? Нашел дурака одному за всех отвечать! Если б, конечно, одному мне этот секрет, — я бы, может быть, еще как-нибудь и того… подсократился бы всех-то зверей кончать. А как другие начнут почем зря хлестать-глушить, так… С ними разве сговоришь?»

А всё-таки у каждого в душе кошки скребли: как будто и не того… не очень это гражданские-то чувства.

Выходило, прав Аршак: всем такого секрета нельзя выдавать. Большой вред государству может быть.

— То-то вот, — мирно заключил Аршак. — Первым-то делом, товарищи-граждане, надо нам решить, как зверя от поголовного истребления спасти. Как с самим собой каждому совладать. В нашем государстве никто тебе опасного секрета не выдаст, без полной гарантии, что ты его во вред другим не употребишь. Понятно теперь?

Совсем остыли горячие головы, и молодые охотники признали, что секрет Аршака — опасный секрет. Сами тут же и пример привели: вспомнили горца Ахмета. До чего жадный старик! Никаких сроков не признает, запрета не соблюдает, когда никаких зверей трогать не положено. Маток, детенышей почем зря бьет, никакой жалости не знает. Давно бы в тюрьму его надо. Только ловок больно концы в воду прятать. Этот узнает верный способ зверя бить, — всех перебьет, ясно!

На том и разошлись. И не подозревали молодые охотники, что Ахмет давно уже задумал недоброе.