Повести о дружбе и любви
Шрифт:
Он стал совсем не похож на себя и даже причесывается на пробор, чего, говорят, раньше никогда не было. Он уступил мне свое место возле окна, потому что оттуда видно море. Я теперь на уроке поглядываю в сторону порта и вижу корабли под разными флагами и рыболовецкие траулеры. А когда весною окно раскроют, тогда, наверно, и запах моря будет долетать до меня…
Когда Артамонов узнал, что я по вечерам задерживаюсь в мастерской, он сказал, что будет заходить за мной: дескать, я живу на окраине города и могу заблудиться. Я не
Мой портфель в его руках кажется совсем маленьким, каким-то игрушечным. Сам-то он ходит в школу с такой брезентовой сумкой, что в ней помещаются его футбольные бутсы.
Когда мы шли в первый вечер, он очень смущался и никак не мог найти тему для разговора. Тогда я попросила его: «Расскажи что-нибудь о футболе!» Он очень обрадовался, что я помогла ему, и не закрывал рот до самого дома.
Представь, он знает наизусть фамилии вратарей всех команд, которые играют по классу «А» и по классу «Б». Помнит, кто из них сколько пропустил мячей в прошедшем сезоне.
Я сказала:
– Если бы ты свою память на что-нибудь серьезное употребил… А? Был бы замечательный результат!
Он не обиделся.
Артамонов пригласил меня в будущее воскресенье на хоккей. Я пока еще не согласилась. Но, честно говоря, он не такой уж плохой парень. Мне сперва показалось, что он похож на нашего Рудика Горлова. Но теперь я вижу, что совсем не похож…
Оля
Школа № 3. Шестой класс «В».
Владимиру Артамонову (лично).
Я, тайный Олин защитник, продолжаю следить, Артамонов, за каждым твоим шагом. Ты правильно сделал, что пересадил Олю Воронец поближе к морю. И хорошо, что хвалишь ее на всю школу.
Но провожать ее до дому тебе никто не поручал! И менять прическу не обязательно. Учти это! Продолжаю свое наблюдение. Не вздумай показать ей это письмо. А то, как ты сам говоришь, «хуже будет»!
Школа № 1. Шестой класс «А».
Коле Незлобину (лично).
Слушай, ты, тайный защитник! Не думай, что я испугался твоих угроз. Получи свои письма обратно.
А с Анной Ильиничной и Тимошкой у тебя неплохо выходит. Оля мне рассказала.
Защищать ее нечего: она в этом не нуждается. Все.
Артамонов
Я, Оля, только и делаю, что таскаю свою клетку туда-сюда. А ведь она большая и тяжелая. Ты сама видела. Сегодня притащил ее к Тимошке в живой уголок.
Там я понял, что дело не только в «уголке».
– Они говорят, что Оле надоело со мной дружить… И не верят, что она уехала, – сказал Тимошка. – Вот и пусть знают, что у меня есть новый приятель!
Он долго ходил со мной по школьному коридору и всем представлял:
– Это
Он познакомил меня с ежами, рыбами, белыми крысами, черепахой и сонным ужом. Ни одна клетка не пустовала, кроме моей, самодельной. Я решил, что нужно срочно найти больную птицу и снова открыть лечебницу.
Коля
Дорогой Коля!
Я рада, что Тимошка уже назвал тебя своим приятелем. Он очень сдержанный и не бросается такими словами.
Ты не забыл, что у него 29 декабря день рождения?
Сделай так, чтобы ему было весело и хорошо.
Отметь в календаре: двадцать девятое декабря.
Оля
Дорогой Коля!
Я пришлю Феликсу справку о том, что ты «перевыполнил задание» и вместо трех писем в месяц иногда присылаешь больше.
Пусть так и будет.
Оля
Я, Оля, не могу пересказывать твои письма, как хотел Феликс. Если меня спрашивают про тебя, я отвечаю: «Скучает!» И повторяю про холод, который вползает и остается внутри…
Вчера так получилось, что я у Тимошки во дворе прямо столкнулся с Феликсом. Он возвращался домой.
Феликс не удивился, что встретил меня:
– Когда Тимошка сказал, что у него появился новый приятель, я сразу понял, что это ты.
– Почему?
Феликс ничего не ответил.
Он притянул меня к себе: не то обнял, не то хотел со мной в шутку побороться. Я толком и не понял.
Коля
Здравствуй, Оля!
Мне тоже кажется, что мы с Тимошкой чуть-чуть уже привязались друг к другу.
Сегодня мы пошли на улицу искать будущего обитателя деревянной клетки. Мы делаем это уже не первый раз, но пока отыскать не можем.
У нас, Оля, уже наступила зима. Мороз хорошо отдохнул и соскучился по своей работе. Во дворе даже лопнуло одно дерево. И лежит на снегу расколотое пополам, будто у него случился разрыв сердца.
Мы с Тимошкой шли по улице, лепили белые холодные комочки и швыряли их перед собой: кто дальше? Дальше все время бросал я. Но Тимошка сказал, что Феликс своей левой рукой может закинуть снежок так далеко, что его и найти не смогут. И еще оказалось, что у Феликса летом камешки скачут по воде столько раз, сколько у меня никогда скакать не будут. Я согласился с Тимошкой…
Птицу мы не нашли.
– Неужели ни одна не обморозилась? – горевал Тимошка.
– Это же хорошо! – воскликнул я. – Значит, все живы-здоровы! И пусть наша лечебница подольше пустует. Знаешь, как было бы хорошо, если бы все больницы и поликлиники пустовали!