Повести о космосе (сборник)
Шрифт:
Алонсо помолчал немножко, давая психозрителям время осознать эту статистику, и продолжил:
– Но какой адмирал, хоть землянин, хоть тойланг, отважится атаковать, когда знает, что еще до выхода из пространства Аль–Фараби, то есть до начала линейного сражения, он потеряет восемьдесят кораблей из ста? Кто согласится дать противнику такую фору? А ведь в Солнечной системе уцелевшие корабли будут встречены сорока пятью вымпелами Флота Метрополии! К этому следует добавить, что блок–крепости работают и как посты дальнего обнаружения. На расстоянии в несколько часов реального
– Как я понимаю, «Красный Смерч» не объявлялся ни разу?
– Не объявлялся. А жаль – тойланги остались бы без всего флота и война была бы выиграна в один день. Но они не настолько глупы… Вот «Белый Смерч», то есть попытки одиночного проникновения вражеских разведчиков, случался трижды. И все три раза разведывательные рейдеры тойлангов бесследно растворялись в нелинейном пространстве, уничтоженные блок–крепостями. После этого тойланги перестали появляться в окрестностях Метрополии. Тойланги выяснили границы нашего могущества и больше рисковать не решаются.
– Тем более, что в последнее время им все больше приходится думать об обороне собственной планеты, верно?
– Именно так. А теперь – не обессудьте, мое время вышло. Я должен вернуться к своим прямым обязанностям: рисованию больших красных стрелок на штабных картах.
Бершов вежливо улыбнулся.
– Так что, адмирал, следующее интервью будет уже на Эрруаке?
– Следующее интервью будет на Земле. Правительство напомнило Ставке, что главная задача боевого планирования высадки – сбережение жизней наших солдат. Если сохранность биосферы и физическая целостность Эрруака войдут в противоречие с минимизацией наших потерь…
Тут наконец проявились следы деятельности цензуры, о которой я уже и думать забыл. Контр–адмирал заткнулся на полуслове, стены кают–компании исчезли и, после второй порции рекламы, моя высшая нервная деятельность вернулась в накатанное русло.
Я вновь обнаружил себя на ходовом мостике «Бетховена». Согласно часам, я пребывал в бессознательном состоянии двадцать семь секунд.
Норма. Обычная секунда равна примерно минуте психовремени, которое является мерой информационного обмена в наведенных новостных галлюцинациях. Это, кстати, в прошлом веке считалось главным аргументом в пользу перехода на новостные пилюли: экономия времени в пятьдесят и более раз!
Ясно, что за полминуты в большом мире мало что изменилось. «Бетховен» от Паллады отползал, «Симитэр» к ней подползал…
Все произошло быстро.
«Пояс Аваллона» был одновременно прорван в трех секторах.
Рраз! –вокруг Паллады с интервалом в пару секунд одна за другой вспыхнули сорок звездочек;
операторы батарей ПКО в полнейшем непонимании констатировали, что визуально наблюдаемые звездочки по данным радаров и грависканеров являются боевыми кораблями первого класса;
ответ на запрос «свой–чужой» –
«Боевая тревога! «Красный Смерч“! Нет, Семь Бездн Аль–Фараби под вашей задницей, повторяю: боевая тревога!!!»
Два! плотные клинья торпедных стай, паника, вспышки квантовых установок ближней обороны;
огонь, океаны лилового и оранжевого пламени, красный смерч, грохот захлопывающихся дверей;
компьютеры опережают наводчиков, хриплое «урра» – это рассыпался на молекулы первый крейсер тойлангов, вслед за ним исчезают в громоздящихся разрывах торпед еще три;
на входе в боевой пост кто–то орет не своим голосом – автоматическая переборка перебила бедолаге голень.
Три! тойлангов все больше;
вслед за первой штурмовой волной, составленной из устаревших типов кораблей и предназначенной на заклание нашей ПКО, из подпространства выходят линейные силы флота – стройные, изящные красавцы, похожие на алмазные сосульки, источенные черными прожилками батарей ближней обороны и закутанные в призрачное дрожание защитных полей;
ясно: тойланги уже выбросили в районе Паллады больше сотни кораблей первого класса;
против них выходят лишь семнадцать вымпелов Флота Метрополии.
Где же остальные!?
– Сир, только что приняты сообщения из сектора Трансплутона и из Пятого Октанта: Красный Смерч.
– К дьяволу, без них все ясно. Сколько нам еще болтаться на джамп–траектории?
– Три минуты восемнадцать секунд. Но, сир, мы числимся в основных списках флота и считаемся боевой единицей. Мы не имеем права покинуть сферу боя без приказа вышестоящего начальника.
Не знаю, что думал по поводу бредней своего старпома капитан Гриффин ап Гриффин, но в этот момент противник атаковал наш несчастный док. Нам очень повезло, что вся мощь удара сосредоточилась на Палладе и кораблях Флота Метрополии, а нам достались лишь несколько торпед. К тому же, нас поддержали огнем корветы.
Только две «бешеных торпеды» смогли прорваться через заградительный огонь и лопнули в нескольких километрах от мобил–дока, выбросив тучи мелких реактивных снарядов с кассетными боеголовками. Обычно такие штуки используют для экологичного уничтожения площадных планетарных целей вроде солнечных энергоустановок или антенн дальней связи. В нас их выпустили явно по недосмотру.
Основную массу снарядов приняло наше непомерно раздутое чрево, в котором могли вольготно разместиться четыре корвета или суперкрейсер. Но несколько штук задели и кое–что жизненно важное.
Первоклассная док–камера мгновенно превратилась в решето, заполненное вакуумом, а боевой пост, в котором я вел бесплодное общение со старпомом – в угольно–черную пещеру, где воцарились безмолвие и безвременье.
Наконец кто–то тихонько рассмеялся. Весьма нервно, замечу.
– Господа, у меня на коленях чья–то рука, – сообщил незнакомый голос.
Я сообразил, что как–то незаметно переместился из вращающегося кресла на пол. Сотрясение было настолько резким, а болевой шок настолько сильным, что мое сознание, по всей видимости, предпочло несколько секунд пребывать как можно дальше от тела.