Повести о Ветлугине (илл. П. Павлинова)
Шрифт:
Глава 9.
В краю миражей
1
Но, вернувшись в Новотундринск, я настоял на том, чтобы сделать попытку проникнуть в оазис с воздуха.
Шансов на успех было очень мало — знал это. Весной на Таймыре погода ненадежная, туманы то и дело закрывают тундру. Можно не раз и не два слетать в горы и не увидеть ничего. Однако слишком соблазнительной была мысль сразу же, «без пересадки», попасть в страну сказки, к «детям солнца».
Бравый пилот Жора, еще в Нарьян-Маре поверивший в то, что записку на бересте написал Ветлугин, с восторгом включился в поиски. В течение первой половины апреля совершено было четыре полета над горами Бырранга. Мы с Савчуком летели в походном обмундировании, с запасом продовольствия — на случай, если обнаружим в районе местопребывания «детей солнца» подходящую площадку, на которой мог бы сесть самолет.
Но нам не удалось найти ни «детей солнца», ни посадочных площадок. Самолет как бы плыл над волнующейся серой пучиной. Изредка в тумане появлялись разрывы, ямы, на дне которых неясно чернели и белели пятна неправильной формы — скалы и снег. Это было все, что нам удалось увидеть.
— Я так и знал, — сказал Аксенов, когда мы, иззябшие, усталые, огорченные, ввалились к нему в кабинет после четвертой неудачной попытки. — С воздуха ущелье искать! Что вы, товарищи! Ведь Бырранга — это целая горная страна!
— Летали только над юго-восточным ее углом, — мрачно сказал я. — Не было бы этого тумана, мы бы, я уверен…
Жора бодро кашлянул в знак согласия.
— На ощупь! С самого начала говорил: только на ощупь! — объявил Савчук, кладя на стол планшет с картой и устало опускаясь в кресло. — Мы ничего не увидим с воздуха. Нет, в горы надо проникать по реке, о которой рассказывал Бульчу.
— Уйму времени займет, — пробормотал я.
— А вы как думали? Раз, два — и готово? С ходу? Не получается с ходу! Я думаю так. Лодки отправим с нганасанами на санках. Ведь нганасаны откочевывают к озеру в начале мая? — повернулся он к Аксенову.
— Да, в первых числах.
— Ну вот. К озеру доберутся в середине июня.
— Может быть, даже раньше.
— Еще лучше! К тому времени вскроется река, о которой толковал Бульчу. Нас подбрасывают к озеру на самолете. Мы находим ее устье, потом пересаживаемся в лодки, грузим на них свой скарб и поднимаемся вверх по течению. В записке сказано: «верховья реки».
— Что же до июня делать? — спросил я с огорчением.
— Ну, наберитесь терпения, Алексей Петрович. Гуляйте по Новотундринску, изучайте быт, нравы. Мне-то здесь работа найдется. А вы, в крайности, поскучаете месяц-другой.
— Хуже нет — ждать, поджидать!…
— А зачем ждать? — спросил Аксенов. — Отправляйтесь вместе с нганасанами. По дороге будете изучать легенды о «детях солнца», о Птице Маук (она же Ньогу). Легендами будете выверять свой маршрут. Ведь это тоже нужно вам?
— Обязательно!
— Ну, вот и поезжайте! Зачем, на самом деле, сидеть и томиться в Новотундринске?
— Только бы устье поскорей найти, — сказал Савчук. — А там маршрут ясен. Все по реке да по реке, вплоть до самых ее верховьев.
— А если притоки?
— Приметы помню, — торопливо вставил Бульчу, который переселился в Новотундринск и неизменно каждый раз сопровождал нас к Аксенову в лучшем своем, праздничном наряде. — Берег в одном месте осыпался, обрыв. В другом, где поворот, два каменных человека сторожат. Как тебя, вижу их сейчас!
— А устье сразу найдешь? — усомнился Савчук. — Река-то ведь неизвестная, не нанесена на карту.
— Правильно. Тут-то и придется еще раз прибегнуть к помощи самолета, — заключил Аксенов.
Уговорились, что самолет будет выслан к озеру по первому нашему требованию.
— Обеспечим, не беспокойтесь, — заверил Аксенов на прощанье. — Сделаем все, что только в наших силах. А силы у нас не маленькие, — улыбнулся он. И добавил: — Нелегко, конечно, придется в горах. Но, грешный человек, завидую вам!
— Почему?
— Ну как же! Путешествие в Страну Сказки. В сказку — подумать только!… Интересно: какая она, эта сказка, если на нее взглянуть вблизи?…
2
В тундре все подчинено строгому ритму весенних и осенних откочевок.
Весной колышущаяся серая волна (стада диких оленей, а следом за ними и стада домашних, перегоняемые нганасанами) отливает от границы леса и катится на север, через всю тундру, к берегам озера Таймыр, которое раскинулось в предгорьях Бырранги. Осенью волна катится в обратном направлении, чтобы к октябрю — ноябрю снова прихлынуть к границе леса. Да, отлив и прилив!
Что заставляет оленей уходить на север весной? Гнус. Он выживает их из тундры на лето. В предгорьях Бырранги гораздо прохладнее, чем в тундре, с моря дует свежий ветер, который отгоняет проклятую мошкару.
Что заставляет оленей возвращаться на юг осенью? Бескормица. Трава и верхушки ползучей ивы — прекрасный летний корм — уже исчезают в конце августа. Кроме того, легкий сквознячок, который приятно освежал летом, превращается в леденящий, пронизывающий ветер. А олени очень не любят холодного ветра.
Пути передвижения оленей неизменны. По этим же путям, по которым ходили многие поколения оленей, откочевывали и нганасаны.
Апрель и начало мая — это весенняя пауза в тундре. Колхозники готовятся к летней страде: чинят упряжь, проверяют охотничий припас, рыболовные снасти. Всеми владеет нетерпение: скоро ли в путь, скоро ли?!.
Мы с Савчуком получили некоторую душевную разрядку в связи с большой первомайской радиоперекличкой, устроенной Академией наук в самый канун праздника. Один за другим выходили в эфир начальники научно-исследовательских экспедиций, которые уже работали или готовились начать работу этим летом.
Я надеялся услышать по радио звонкий голос Лизы. Но из Эвенкийского округа донесся угрюмо-рокочущий бас какого-то геолога-угольщика. Он сообщил, что возглавляемая им группа заканчивает обследование пластов угля, выгоревших в результате подземного пожара, — списывает эти пласты из угольного баланса СССР. По интонации голоса легко было догадаться, что геологу чрезвычайно жаль их списывать. О Лизе, о ее работе не было сказано ни слова.