Повести-сказки
Шрифт:
— О’кей!- сказала Оксана, внезапно вспомнив выражение королевы Изабеллы. — Мне самой не очень нравится графиня де Пфук… Впрочем, подождём вашего доклада… А теперь перейдём к делам.
В эту минуту Оксана подумала, что урок оживлённой болтовни, который ей дала сегодня утром королева Изабелла, не пропал даром. «Главное — болтать без запинки, — решила она. — Вот, будет о чём рассказать ребятам! Надо только немного продержаться, пока меня не найдут наши». А в том, что её найдут, она не сомневалась ни одной минуты.
— Ваше величество, благоволите познакомиться с
— Что это?
— Постановление о запрещении забастовки угольщиков и электриков.
— А почему они забастовали?
— Требуют прибавки заработной платы на десять процентов.
— Только-то и всего? А не проще ли прибавить им эти десять процентов?
— Хозяева не соглашаются, ваше величество.
— Почему?
— Уменьшается прибыль. Благоволите поставить свою визу на постановлении.
— Я отменяю… Как это говорится?… Я отменяю своей королевской волей это постановление!
— Но, ваше величество…
— Что «но»?…
— Это беспрецедентный случай в государственной практике Карликии! Наши короли уже двести лет не накладывают вето на постановления своего правительства.
— Но я не король, а королева, герцог, а у женщин сердце мягче, чем у мужчин, — улыбнулась Оксана. — Послушайте, герцог, право же, люди не будут бастовать от хорошей жизни! Пусть они не работают, пока хозяева не выполнят их требования. Давно они уже бастуют?
— Шахтёры — вторую неделю, а рабочие-электрики забастовали только сегодня.
— Совсем малость… Дайте-ка мне это постановление…
И Оксана, подумав, крупно написала на протянутой бумаге: «Нет».
— Что ещё у вас, герцог?
— Всё, ваше величество.
— Вы свободны, герцог.
Де Моллюск попятился к порогу. И пока за ним не закрылись тяжёлые двустворчатые двери красного дерева, она видела на его лице полнейшую растерянность и изумление.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Теперь королеве больше не хотелось спать, хотя первая фрейлина и уложила её в постель.
Оксана лежала на огромной кровати посреди зала, именуемого королевской спальней, и от скуки разглядывала лепные украшения на потолке. В самом центре парили на своих крылышках улыбающиеся амуры, готовясь поразить королеву серебряными стрелами. А в углах спальни четыре нимфы поддерживали гирлянды из роз, которые, ниспадая, тянулись под потолком вдоль всех стен.
Затем Оксана перевела взгляд на резную спинку кровати и подумала, что под нежнейшим розовым одеялом на этой кровати могла бы уместиться половина девочек из её десятого класса.
На изящной белой тумбочке, отделанной слоновой костью, Оксана обнаружила кнопку телевизора, нажала её, и прямо перед ней на стене засветился большой голубой экран. Подвижный и, как показалось Оксане, обрадованный телевизионный комментатор, взмахивая то и дело руками, сообщал зрителям, что вето её величества королевы Изабеллы поставило угольный и электроэнергетический концерны в весьма затруднительное положение. Сегодня ночью правления двух концернов
Оксана отбросила одеяло и выпрыгнула из постели. Ей было весело: как быстро, однако, стало известно всей стране её вето!
Королева набросила на плечи халатик и на цыпочках подошла к белой с золотыми разводами двери. В приоткрытую дверь она увидела на диване соседней комнаты первую фрейлину, академика Флокса и офицера королевской охраны с аксельбантами. Первая фрейлина пожимала плечами, закатывая глаза, и Оксане показалось, что она расслышала, как графиня несколько раз повторила трагическим шёпотом слово «вето». Офицер неопределённо посмеивался, а Флокс безмолвно тряс белой бородкой.
Ветер раздувал портьеру на открытом окне. Оксана отодвинула портьеру и влезла на мраморный подоконник. Заходящее солнце на несколько секунд ослепило её. Зажмурив глаза, она с наслаждением вдыхала свежий аромат цветов и зелени парка. А что, если прогуляться по парку? Неужели она должна спрашивать разрешения у графини? Нет уж, дудки!
С подоконника- на балкон, с балкона по широкому карнизу- до белой колонны, а там она легко спрыгнула на площадку перед наружной дверью и по мраморной лестнице спустилась на посыпанную синим песком аллею. Удивительно устроена природа! Утром в горах она видела зиму, а здесь совсем тепло, зеленеют деревья и цветут цветы!
Парк был очень велик и, пожалуй, красив несколько больше, чем следует. Слишком ровно росли в нём, будто в парикмахерской, подстриженные деревья, слишком много ровных дорожек пересекали его во всех направлениях, слишком часто на пути возникали величественные цветочные клумбы, и уж совсем часто из-под земли били, сплетаясь и расплетаясь, журчащие и посвистывающие струи фонтанов. На крошечных озерцах плавали белые и чёрные лебеди, какие-то птицы резвились на деревьях.
И ни одного человека! Пустые дорожки, пустые скамьи, пустые беседки… Да разве может этот парк сравниться с теми густыми и кудрявыми лесами, пахнущими мятой и грибами, с поросшими осокой ручьями и озерцами, по которым в жаркий летний день на длинных тоненьких ножках стремительно пробегают водяные жучки? Сколько раз она ходила по грибы в эти леса, когда приезжала к бабушке и дедушке.
Для кого растили и холили этот парк? Неужели для одного человека?
Она шла вдоль очень высокой ограды, слышала приглушённый шум города и один раз отчётливо разобрала, как прокричал мальчишка-газетчик:
— Сенсационная новость! Королева отменила запрещение на забастовку угольщиков и электриков! Акции падают! На бирже паника!
Наконец-то Оксана увидела в парке людей. В самом дальнем уголке небольшого флигеля перед ней быстро встала со скамьи хорошенькая молодая женщина, по-видимому, садовница. А за ней неторопливо поднялся угрюмый, очень высокий парень в солдатской форме.