Повести. Очерки. Воспоминания
Шрифт:
В Витебске Наполеон [252] объявляет кампанию 12-го года конченою: «Здесь я остановлюсь, — говорит он, — осмотрюсь, соберу армию, дам ей отдохнуть и устрою Польшу. Две большие реки очертят нашу позицию; построим блокгаузы, скрестим линии наших огней, составим каре с артиллериею, построим бараки и провиантские магазины; в 13-м году будем в Москве, в 14-м — в Петербурге. Война с Россиею — трехлетняя война!»
Есть все основания думать, что если бы этот план остановки в Литве был приведен в исполнение, благодушный самодержавец России теми или другими мерами был бы приведен к соглашению и миру. Но Наполеон теряет терпение, покидает Витебск и идет вперед. Правда, он решается идти только до Смоленска [253] , «ключа двух дорог, — на Петербург и Москву, которыми необходимо завладеть, чтобы быть в состоянии выступить весною сразу на обе столицы». В Смоленске он собирается отдохнуть, окончательно устроить все и весною 1813 года, если Россия не подпишет мира — прикончить ее! Но, наперекор этому, французская армия покидает Смоленск и идет вперед!
252
В
253
…идти только до Смоленска… — В Смоленске наполеоновские войска были с 6 по 12 августа 1812 г.
В Москве должна была начаться агония громадного предприятия, участники которого устали, а руководитель потерял голову, — нельзя иначе выразиться о поведении Наполеона относительно Александра, поведении не только унизительном, но как бы рассчитанном на то, чтобы выдать затруднительность и безвыходность своего положения: и стороною, и прямо он пишет письма с любезностями, с уверениями в дружбе, преданности и братской любви; посылает генералов с новыми предложениями мира, не получив ответа на старые: «Мне нужен мир, — говорит он Лористону [254] , отправляемому с такою деликатною миссией в русский лагерь, — мир во что бы то ни стало — спасите только честь!»
254
…говорит он Лористону… — Жак Александр Бернар Лористон (1768–1828), французский генерал и дипломат, с мая 1811 по июнь 1812 г. — посол в Петербурге.
Разрешение грабежа и гнев на невозможность остановить его; намерение идти на Петербург, т. е. на север перед самым началом зимы; приказ о закупке в совершенно разоренном, выжженном крае громадного количества провианта и фуража, а также 20 000 лошадей — все это факты, граничащие с насмешкою.
Потом обратное движение, с его расчитанною медленностью для сохранения награбленного солдатами добра, давшею возможность русским предупредить французские войска и преградить им дорогу; разделение армии на отдельные самостоятельные отряды, один за другим побитые, почти истребленные; приказ систематического выжигания передними войсками всех окрестностей пути — в прямой ущерб остальной армии; наконец, святотатственное отношение к религии страны, поблажка осквернению храмов, убийствам, замариванию голодом всякого люда, попадавшегося под руку под именем «пленных», — все это поступки, вызвавшие страшные проявления мести со стороны озлобившегося населения, поступки, о которых «свежо предание», но которым «верится с трудом» [255] .
255
…поступки, о которых «свежо предание», но которым «верится с трудом» — цитата из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (д. II, явл. 2).
Там и сям, как под Красным и при Березине, блещут еще искры гениального самосознания великого полководца, но эти отдельные проявления силы духа и военного таланта, эти последние лучи закатывающегося светила не в состоянии уже предупредить величайшего из представляемых историею погрома.
Кроме предлагаемых здесь объяснений к картинам, я собрал в отдельную книгу много интересных сведений, на которые и обращаю внимание читающего эти строки: это характерные выдержки из воспоминаний современников-очевидцев о пребывании Наполеона в России в 1812 году, с сохранением, по возможности, простоты и безыскусственности рассказов.
Люди, мало знакомые с войной, скажут, пожалуй, читая эти страницы: «Какой ужас! Французы только и делали, что били, жгли, расстреливали, грабили?» — Конечно, да ведь для этого они и приходили: только надобно сделать оговорку: под словами «французы в 1812 году» в России понимают всю массу войск, собранных в Европе; все «дванадесять язык», составлявших «великую армию»; что касается собственно французов, я должен сказать, что в памяти большинства русских, оставивших рассказы об этой эпохе, они, несмотря на самые бесцеремонные расстреливания, казались более великодушными, чем их союзники, особенно баварцы и виртембергцы. Поляки были также очень жестоки, но они сводили с русскими старые счеты, тогда как неистовства швабов трудно не только оправдать, но и объяснить.
Император сам рекогносцировал русские позиции под Бородиным, для чего, приехав с разведочною партией, долго рассматривал в подзорную трубу размещение и укрепления русских войск с колокольни Колочского монастыря [256] . Бросив взгляд на поле будущей битвы, он понял ошибку Кутузова, принявшего новую Смоленскую дорогу за центр позиции, сильно укрепившего и без того крепкие высоты правого фланга и несколько пренебрегшего левым. Видя, что глубоко текущая Колоча сильно заворачивает на правом фланге расположения русских войск, Наполеон понял, что только крутые берега могли принудить ее к тому, понял, что эти берега должны быть трудно доступны. На левом фланге, напротив, русло реки ровнее, берега отложе; этим он решил воспользоваться и тотчас же составил свой план: вице-король Евгений [257] должен больше демонстрировать перед Бородиным и правым флангом русских, атакуя в то же время большой редут; Понятовский обойдет их левый фланг, а Ней и Даву, овладевши настоящим ключом русских позиций — Семеновскими флешами, сделают поворот налево и втопчут Кутузова с резервами в Колочу [258] .
256
…долго рассматривал… с колокольни Колочского монастыря — подробнее см. об этом в «Листках из записной книжки» (Листок 6-й).
При этом он посетил и самый монастырь, где застал монахов за трапезой, попробовал и хвалил их щи. Уезжая, он оставил на колокольне собственноручную надпись в две строки, подписанную его именем. Надпись эту монахи замазали потом известкой.
257
…вице-король Евгений… — Евгений Богарне (1781–1824), французский генерал, вице-король Италии, в 1812 г. командир корпуса.
258
Понятовский Иосиф Антон (1763–1813) — командующий польским корпусом в армии Наполеона.
Ней Мишель (1769–1815) — маршал Франции, командующий корпусом.
Даву Людовик Никола (1770–1823) — маршал Франции, командир корпуса.
План был не дурен, но его исполнению помешали как неожиданно-отчаянная стойкость русских войск, — так и из ряда вон выдававшиеся способности генерала Багратиона: без этого последнего французские маршалы, пожалуй, выполнили бы предписанное им движение.
К счастью для нашей армии, Наполеон не согласился с предложением Даву, просившего послать его с 35 000 человек 1-го корпуса и 5000 поляков по старой Смоленской дороге, в тыл русским: в то время, как велась бы атака с фронта, он брался, зайдя глубокою ночью сзади и переходя от редута к редуту, все сокрушить и, окруживши, всех заставить положить оружие. Он ручался, что к 7 часам утра маневр будет выполнен! Принимая во внимание ошибку Кутузова, собравшего главные силы на правом фланге, который никто не думал атаковать, можно допустить, что русская армия была бы разбита. Но Наполеон не принял этого плана наиболее талантливого и тактичного из своих маршалов, из-за слишком большой смелости его, как он выражался — из-за маленькой ревности, jaloisie de metier [259] , можно прибавить. Он повел атаку с фронта, и Кутузов имел время, заметив свою оплошность, хоть и в самом пылу битвы, под сильнейшим огнем, перевесть войска справа налево, где Багратион уже изнемогал в непосильной борьбе. Понятовский с одними поляками сделал немного: застрявши было в болотах, он смог только заставить Тучкова отвести войска крайнего фланга на 2 версты назад [260] .
259
профессиональная ревность (фр.).
260
…заставить Тучкова отвести войска крайнего фланга на 2 версты назад — Николай Алексеевич Тучков (1761–1812), генерал-лейтенант, командир 3-го пехотного корпуса русской армии; погиб при Бородине.
Французская армия подошла к Бородинским высотам в числе 170–180 000 человек [261] и тотчас же завладела Шевардинским редутом, не без того, однако, чтобы он не перешел несколько раз из рук в руки, прежде чем остаться за французами [262] . На другой день после этого дела обе армии оставались в бездействии, как бы в негласном перемирии, будто условясь в том, что на следующий день все будет окончательно решено, — значит, пока нечего напрасно беспокоиться.
261
Так как через Неман перешло 400 000, то невольно является вопрос: что же сталось с остальными 220–230 000, которых недоставало? Также непонятно, откуда явилась 130 000-ная русская армия, которую, судя по бюллетеням, тысячами истребляли без перерыва в продолжение двух с половиной месяцев!
262
Интересно, что когда после этого первого успеха Наполеон, не видя пленных, спросил: «Что это значит?» — ему ответили: «Не сдаются, ваше величество, лезут на смерть!»
Наполеон I на Бородинских высотах
Со стороны французов тишина лишь временем нарушалась кликами: «V’іve l’Empereur» [263] — это гвардия воодушевлялась лицезрением портрета маленького сына Наполеона, привезенного из Парижа и выставленного для гренадеров, перед палаткою императора. Со стороны русских было больше движения: по рядам коленопреклоненных войск обносили с пением псалмов икону Смоленской богоматери в сопровождении Кутузова с штабом; все плакали, молились, приготовлялись к смерти за свободу родины, за Москву.
263
Да здравствует император! (фр.).
«Великий день готовится, — сказал Наполеон одному из своих приближенных, — битва будет ужасна!»
Ночью перед сражением французский император снова стал бояться, как бы русские, пользуясь ночной темнотой, опять не отступили — эта мысль не давала ему спать. Он часто призывал, расспрашивал: не слышно ли у неприятеля какого-нибудь шума, тут ли он еще? Наконец, в 5 часов ординарец Нея пришел доложить, что маршал просит дозволения атаковать, и тут загорелся бой, равного которому по кровопролитию не было еще с самого времени изобретения пороха! Дрались с обеих сторон с таким ожесточением, что не брали ни пленных, ни каких других трофеев, только бились, бились, бились! Признано, что потери с обеих сторон превышали 100 000 человек, но принимая во внимание, что на Бородинском поле зарыто, по официальным сведениям, до 57 000 трупов, надобно положить, что у французов и русских в этом сражении выбито из строя свыше 150 000 [264] .
264
Зарыто до 32 000 трупов лошадей.