Повести. Выпуск 1
Шрифт:
Рэки понимал заботу постороннего человека и потому, претерпевая боль, привстав, сам как бы помогал ему.
С трудом, но без надрыва, человек втащил овчара в салон на заднее сиденье. Вновь очутившись на знакомом ему месте и вновь вспомнив вчерашний день, когда его охватывала радость от возможной встречи с хозяевами, Рэки глубоко вздохнул.
– Ничего, Рэк, оклемаешься ещё. Побегаем с тобой по полюшку, постреляем волков по зиме, – успокаивающе заключил его спаситель.
Человек был не только старым водителем и любителем покопаться в земле на своём садовом участке, но ещё и старым, заядлым охотником-выжлятником:
Оставив пса в машине, мужчина стоял на обочине и вглядывался в мокрую мглистую даль. Возможно, старый охотник предчувствовал близость волка, скрывающегося за полем, в густом лесу. Но, возможно, он хотел увидеть что-то ещё, что помогло бы ему узнать, откуда вышли этой ночью волки; и волки ли это были, что порвали пса.
И вот, когда он уже хотел забраться внутрь машины, его вдруг внезапно потянуло к противоположной стороне дороги; и точно, чутьё охотника не подвело и в этот раз. В кювете, за дорогой, в придорожной канаве, поодаль друг от друга лежала пара волчьих трупов. «Не может быть!» – изумился старый охотник. Тут же, быстро спустившись в кювет, человек приблизился к одному из них. Волк оказался волчицей. Её разорванное горло, залитое запёкшейся кровью, подтверждало смерть от мощных клыков овчара. Удивляясь ещё больше и не веря своим глазам, человек осмотрел другой труп. Этот был гораздо крупнее волчицы, но не крупнее пса, которым был придушен. «Волчица и волк – возможно, пара, – задумался охотник. И всё-таки, как же так случилось? Впервые вижу, чтоб пёс, один, учинил такое. Видать, силён овчар, и духом не слаб, раз такое сотворил». – «Ну и молодец же, псина. Кто бы сказал – не поверил бы», – уже вслух, не сдержавшись, удивлённо и восторженно вымолвил видавший виды охотник-собачатник.
Возвратившись к автомобилю, человек было приоткрыл его багажник, но затем передумал. «Лучше будет, если потом вернуться за волками, с сыном. Одному-то мне их не осилить», – рассудил он так. Затем уже сел в машину.
– Ну и здоров же ты, Рэк, – оборачиваясь к собаке, проговорил человек. – Не ожидал такого! Видать – мощей у тебя в достатке, значит – выдюжишь…. Ну что, приятель, поехали? Думаю, теперь не станешь убегать? А, Рэк? – как бы приободряя его, обращался он к овчару.
Взревев, затарахтел старенький мотор. Развернувшись в один приём на трассе, «жигулёнок», прибавляя скорости и шума от прогоревшего глушителя, заспешил обратно – к дому.
Окутанный теплом влажных простыней, смоченных отваром каких-то трав, Рэки тихо лежал в углу чужой квартиры, но ощущение чего-то такого, очень знакомого ему, почти родного, всё более становилось очевидным для него: голос женщины, мягкий и добрый, издаваемый хозяйкой дома, успокаивая, навевал подзабытые воспоминания. Голос женщины, чем-то напоминающий голос его хозяйки, звучащий нежно и ласково над ним, действовал на боли ран лучше любого наркоза, и, незаметно для себя, Рэки погружался в глубокий сон.
– Помнишь, я рассказывал тебе об этом овчаре? – обращался отец к сыну. – Так вот, это он и есть. Такое сотворил – почитай всю стаю уничтожил! Силён пёс, и молод ещё. Надо бы поаккуратней с ним – пусть привыкает. Глядишь, попривыкнет к нам, то волков ещё подавим с ним.
– Да ладно, батя, нужен тебе этот пёс? Своих-то борзых прокормить не можем. А тут ещё и этот, волкодав! – с юношеским максимализмом отвечал отцу подросток.
– Ну, сынок, ты скажешь! Борзые-то ему, по волку, и в подмётки не годятся, – наставлял отец молодого сына. – Сейчас поедем, вот там сам и увидишь.
– Ни фига себе! – воскликнул подросток, увидев с дороги трупы волков. – Да тут целая бойня была…. Ни фи-га! – продолжал восклицать он, уже подходя ближе к ним. – Смотри, батя, горло как располосовал ей, – указывая на волчицу, удивлялся мальчишка.
– Ну… теперь-то видишь, о чём тебе говорил. Этому псу могут многие волкодавы позавидовать, – и, помолчав, добавил: – Хотя завидовать-то нечему. Вон как изуродовали… зверьё, одним словом, оно и есть зверьё.
Выдержав снова некоторую паузу, отец продолжил:
– Тут где-то должно быть их логово, иначе бы они не оказались рядом. Волчата, должно быть, есть там, – как бы пояснил причину разговора. – Надо бы их найти. Осень скоро, а там зима, если выживут, – соберутся в стаю, тогда добра не жди от них.
Уже на садовом участке, содрав шкуру с волков – не пропадать же добру, так решил старый охотник – отец и сын закопали волчьи трупы как можно глубже в землю.
– Ну, вот и порядок, – вымолвил старший. – Шкуры пока засолим… Время будет потом, выделаю. Как раз тебе на меховые сапоги сгодятся. Будешь потом благодарить Рэка. В любую зиму ноги не замёрзнут!
– Да тут не только сапоги, тулуп получится! – возражал сын.
– Там видно будет. Может, и на тулупчик выйдет, мне. Буду потом собак своих пугать.
Отец и сын ещё долго переговаривались впустую.
– Давай-ка, сынок, о деле поговорим, – прерывая бессмысленный разговор, вымолвил отец. – Завтра надо уже с борзыми обследовать ту местность. Их логово, думаю, должно быть неподалёку, и волчат надо найти, пока не разбежались.
– Завтра – так завтра, – не возражая, ответил младший. – Чё, ружьё-то возьмём?
– Зачем же ружьё! – так, живьём изловим, в мешок. А там егерю сдадим. Пусть уж сам решает – куда потом их.
Старый охотник уже обдумывал завтрашний день. Ему не терпелось быстрее найти логово. Да и вознаграждение получить можно будет. «Собак-то своих, действительно, кормить уже нечем», – подумав о деньгах, мысленно согласился и сам уже.
– Да, ты матери-то ничего не говори, – наставлял отец сына уже в машине, – не любит она таких вещей. Не поймёт она нас, да и нечего её лишний раз волновать.
– Да понял я, понял. Знаю, что жалко ей всех. Вон как над псом этим трясётся! – с лёгким осуждением говорил сын о матери.
– Ты мне и думать об этом забудь – о матери так думать! – грубовато вдруг напустился отец на сына. – Она тебя вон сколь лет ждала, родился ты уже поздно. Ночей не спала, берегла тебя как зеницу, – уже чуть мягче выговаривал отец, – хлюпенький ты родился. Не её бы доброта да нежность, возможно, и не выжил бы ты… Так что, не смей даже и думать о ней плохо. Узнаю, самого как волчонка в мешок упрячу.