Повестка зовет на подвиг
Шрифт:
– Ясно, – сказал Туманов и задал следующий вопрос: – Что с водой?
– А с водой ситуация еще хуже. Водопровода здесь нет. Когда в усадьбе устраивали лепрозорий, то брать проточную из реки наверняка сразу запретили. Чтобы, мол, не заразили. Ведь ниже по течению городской водозабор. Колодца тоже нет – место высокое, грунт скальный… Долбить, наверное, метров на сто в глубину пришлось бы. Опять же, никакой гарантии, что с подземными водами зараза бы отсюда не расходилась. В общем, воду сюда тоже возили.
– Попробую угадать. Тоже раз в неделю?
– Похоже, что
– Так… И сколько у них воды осталось?
– Пригодной для питья – литров пятнадцать, наверное. Вряд ли больше. А этих живых трупов тут под полсотни будет. Да еще персонал – это еще человек десять. И как на грех, солнце вылезло. Пить будет хотеться сильнее.
Командир нахмурился:
– И что ты предлагаешь? У нас ведь и того меньше. Ладно, пошли, покажешь.
Туманов и медик спустились вниз. Пулеметчик остался у окна, стараясь особо не высовываться. Наверняка местные уже посадили парочку снайперов в кустах. Им, конечно, до Медведя далеко… Но от них этого и не требуется. Достаточно, что высунуться не дадут. Тем временем полковник шел мимо зарешеченных дверей в коридоре первого этажа. Сквозь толстые ржавые прутья к нему тянулись изъеденные болезнью руки. Те прокаженные, кто мог говорить, что-то бормотали, но что именно, не мог сказать и полковник, неплохо знавший испанский. Некоторые лишь мычали. Остальные не имели сил, даже чтобы мычать. Но их желание было понятно и без перевода – эти человеческие руины хотели пить и есть. У самого кишки уже репетировали марши. Командир повернулся к медику:
– Если сложить то, что есть у них и у нас, получится их накормить? Хотя бы раз?
Тот задумался. Потом тряхнул головой:
– На один раз, пожалуй, наберем. Хоть и с большой натяжкой. В любом случае, они, наверное, с утра ничего не ели.
Помолчав, лейтенант добавил:
– Только хорошо бы вытащить кого-нибудь из персонала… Ну, кто на кухне работал. Тогда до темноты управимся. Я ведь врач, а не кулинар. Вот только…
Командир жестко прервал колебания медика:
– Что «только»?
Лейтенант взялся за рюкзак:
– Что мы потом будем делать? Они же оцепление от души поставили. И знают ведь, что припасов тут – как слез у крокодила. Могут просто сидеть и ждать, пока мы не сдадимся. Или не сдохнем. Им-то спешить некуда – они в этом Гондурасе дома, в отличие от нас.
– Хорошо сказал. Теперь пошли работать.
Они дошли до грязного помещения, служившего кухней. Туманов открыл свой рюкзак и начал выгружать на один из столов почище свой небогатый запас. Медик последовал его примеру. Командир сдвинул продукты в кучку:
– Сходи, у Макарова его припасы забери. А я пока тебе помощника приведу.
Тот кивнул и двинулся обратно к лестнице. Полковник подошел к подсобке, в которой они заперли охранников и громко спросил по-испански:
– Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы помочь на кухне? Мы не собираемся морить голодом вас и ваших подопечных.
За дверью что-то зашуршало, но никто ничего не ответил. Тогда Туманов повторил свой вопрос. Из темноты показался тщедушный мужичок неопределимого на глаз возраста, в линялой майке и мешковатых брюках:
– Сеньор офицер, меня зовут Рамон. Я работал на кухне, умею готовить. Я могу помочь.
– Очень хорошо, Рамон, – не сулящим ничего хорошего голосом произнес командир, – ты поможешь. Только не надо шутить, ладно?
– Хорошо, сеньор офицер, – Рамон кивнул с ничего не выражающим видом.
– Скажи-ка мне, Рамон, среди вас нет врача? – Туманов был уверен в отрицательном ответе, но решил подстраховаться.
Латинос подтвердил его предположение:
– Нет, сеньор, здесь только охранники и санитары. Доктора живут в городе и ночевать никогда не остаются. Хотя дежурный врач должен быть, как и в обычной больнице. А утром они тоже сюда не торопятся.
«Ну еще бы», – подумал Туманов и предложил ему позвать кого-нибудь из своих на помощь. Тот снова кивнул несколько раз как китайский болванчик, повернулся и сказал в темноту:
– Энрике, иди сюда. Поможешь мне на кухне.
На свет, щурясь и робея, вышел мужчина, похожий на Рамона телосложением и так же одетый, но совершенно лысый. Туманов снова закрыл остальных и повел добровольцев к погребу за остатками продуктов. Медик не ошибся – припасов было мало даже для одного раза. Когда Рамон с лысым притащили «свои» продукты на кухню, лейтенант уже был там. Как и все припасы десантников.
– Ну что там? – поинтересовался командир, наблюдая за тем, как латиносы шустро воплощают в жизнь строчку из навязчивой песни: «Я его слепила из того, что было».
– Вроде тихо. Обложить обложили, но кому охота лепрозорий штурмовать, тем более ночью? – хмыкнул медик, распечатывая последнюю консервную банку и подталкивая ее вслед за остальными Рамону. Тот поклонился:
– Грасиас, сеньор, мучо грасиас.
– Ладно, схожу сам посмотрю, – решил командир. – А ты проследи, чтобы эти двое сами все не сожрали и всех покормили. Охранников тоже. И потом запри их, – он кивнул в сторону «поваров», – к остальным. Ясно?
– Ясно, командир. Будет сделано.
Туманов ушел, а лейтенант устроился в углу, наблюдая, как санитары варганят ужин. Наконец все пациенты и персонал получили свои порции, а добровольные помощники были водворены обратно к своим коллегам. Медик устало забросил карабин за спину и двинулся к лестнице – докладывать командиру. Когда он преодолел половину ступенек, откуда-то снаружи донесся приглушенный треск автоматных очередей. Стрельба, похоже, велась где-то поблизости, но за пределами лепрозория. Лейтенант пулей влетел на верхний этаж, едва не столкнувшись с командиром и пулеметчиком, которые бежали к окнам, выходящим на каньон. На той стороне в лесу шел настоящий бой. Грохот очередей постепенно смещался вдоль каньона в сторону моста. Время от времени сквозь деревья просматривались огоньки выстрелов. По крайней мере, одна из сторон в перестрелке патронов не жалела. Или не умела расходовать их грамотно. Отчего казалось, что в перестрелке участвует маленькая армия.