Поворот Колеса

Уильямс Тэд

Большую часть утра они потратили на то, чтобы выбраться из леса. Хлещущие ветки и путающийся в ногах подрост как бы старались задержать их: туман, поднимавшийся от земли, был так предательски густ, что Мириамель была уверена: если бы не журчание ручья, позволявшее им держаться тропы, они наверняка потеряли бы дорогу. Наконец усталые, вспотевшие и еще более оборванные, чем на рассвете, они вышли к размокшим холмам.

Поздним утром, после короткого перехода через заболоченные луга, они достигли Речной дороги. Снега не было, но небо угрожающе темнело, а лесной туман, казалось, преследовал их — насколько

хватало взгляда, земля была окутана синеватой мглой.

Речная дорога была почти пуста: за все утро они встретили только одну повозку, на которой ехала целая крестьянская семья со всеми своими пожитками. Казалось, что возницу — измученного мужчину, выглядевшего много старше своих лет, — едва не доконала необходимость сделать усилие и кивнуть Саймону и Мириамели, когда они поравнялись с телегой. Мириамель проводила взглядом повозку, медленно катившую за тонконогим быком на восток. Возможно, эти люди ехали к Сесуадре, чтобы связать свои судьбы с принцем Джошуа. Мужчина, его костлявая жена и молчаливые дети выглядели печальными и усталыми, и больно было даже думать, что они движутся к месту, которое — она знала — уже опустело.

Принцессе хотелось предупредить их, что принц уже выступил в поход на юг, но она ожесточила свое сердце и отвернулась. Обычная доброжелательность может обернуться опасной глупостью: появление в Эркинланде людей, знающих о планах Джошуа, могло бы привлечь к ним куда больше внимания, чем требовалось.

Два-три небольших селения, которые они проехали, пока утро переходило в день, казались заброшенными: всего несколько дымков поднимались над домами. Этот дым, чуть более густой, чем туман, говорил о том, что даже в этих пустынных местах люди еще влачат жалкое существование. Если раньше здесь и были фермы, сейчас мало что напоминало об этом: поля заросли темными сорняками, нигде не было видно скотины. Мириамель решила, что, если год в этих местах выдался таким же тяжелым, как повсюду в Эркинланде, последние еще не съеденные коровы и овцы наверняка ревниво охраняются.

— Я не уверена, что нам стоит и дальше ехать по этой дороге, — сказала Мириамель, покосившись на широкую, грязную колею, уходящую прямо в алеющее западное небо.

— За целый день мы видели не больше дюжины путешественников, — возразил Саймон. — И если кто-то гонится за нами, лучше уж оставаться на открытом месте, где мы сразу заметим любого, кто появится позади.

— Скоро мы подойдем к предместьям Стеншира. — Мириамель несколько раз бывала в этих местах с отцом и хорошо представляла себе, где они сейчас находятся. — Это большой город, гораздо больше любого из тех поселков, которые мы проехали. На дороге точно будут люди, а могут появиться и стражники.

Саймон пожал плечами:

— Вполне возможно. Ну и что мы будем делать? Поедем через поля?

— Вряд ли кто-нибудь нас заметит. Ты же видишь, дома закрыты. Слишком холодно, чтобы выглядывать в окна.

В ответ юноша выдохнул облачко пара и улыбнулся.

— Как скажешь. Только постарайся не заехать в болото или куда-нибудь еще в том же роде. Скоро стемнеет.

Они повернули лошадей и съехали с дороги, пробравшись через кустарник запущенной живой изгороди. Солнце почти зашло — оставалась только топкая багровая полоска на горизонте. Порывы усилившегося ветра хлестали высокую траву.

Вечер

окончательно опустился на холмы, когда они стали замечать первые признаки приближения Стеншира. Городок лежал на обоих берегах реки, в самом центре соединенных мостом. Беспорядочно разбросанные дома на севере доходили до самых границ леса. Саймон и Мириамель остановились на вершине холма и посмотрели вниз, на мерцающие огни.

— Он стал меньше, — сказала принцесса. — Раньше дома стояли по всей долине.

Саймон покачал головой.

— Думаю, нет. Домов очень много, но огни горят едва ли в половине. — Он стянул с себя перчатки и подул на закоченевшие пальцы. — Итак, где мы будем ночевать? У тебя есть деньги на постоялый двор?

— Мы не можем остаться на ночь в городе.

Саймон поднял брови.

— Нет? Ну, по крайней мере, можно найти где-нибудь горячую еду.

Мириамель повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Ты что, не понимаешь? Это страна моего отца. Я бывала здесь раньше, а на дороге так мало путников, что даже если никто нас и не узнает, нам обязательно будут задавать вопросы. — Она вздохнула. — Я не могу рисковать. У меня есть деньги, так что ты сможешь пойти купить нам еды, но останавливаться в гостинице… Проще было бы нанять герольда, который шел бы впереди нас, возвещая о нашем скором прибытии.

Трудно было разглядеть лицо Саймона в тусклом вечернем свете, но Мириамели показалось, что он покраснел. Во всяком случае в его голосе явно послышались сердитые нотки.

— Как хочешь.

Она заставила себя говорить спокойно.

— Пожалуйста, Саймон. Неужели ты думаешь, что мне не хотелось бы умыться, посидеть на скамейке и съесть настоящий горячий ужин? Я только стараюсь делать то, что лучше для нас обоих.

Несколько мгновений Саймон молча смотрел на нее, потом кивнул.

— Извини. Ты, конечно, права. Я просто огорчился.

Неожиданно для себя самой Мириамель почувствовала, как сильно она привязалась к нему.

— Я знаю. Ты хороший друг.

Он внимательно посмотрел на девушку, но ничего не сказал. В молчании они спустились с холма.

Что-то было не так в Стеншире. Мириамель была здесь около шести лет назад и хорошо помнила шумный, процветающий город, населенный в основном шахтерами и их семьями. Даже ночью на улицах было много людей и света. Сейчас редкие фонари освещали случайных прохожих, торопящихся скорее оказаться под надежной защитой каменных стен. Трактиры казались тихими, словно монастыри, и почти пустыми.

Мириамель подождала в тени рядом с «Молотом и наковальней» — заведением, в котором Саймон потратил немного денег на хлеб, молоко и лук.

— Я спросил хозяина, нет ли у него мяса, и он уставился на меня, словно услышал невесть какую глупость, — сообщил Саймон. — Похоже, у них был очень плохой год.

— Он ни о чем тебя не спрашивал?

— Ну, он спросил, откуда я. — Саймон уже вгрызался в свой хлеб. — Я сказал, что я свечник из Хасу Вейла и ищу работу. Он опять на меня странно посмотрел и сказал: «Ну, здесь тебе никакой работы не видать, парень». Хорошо, что ему не понадобились свечи, потому что я забыл все, что Джеремия рассказывал о том, как они делаются. Тогда он спросил, давно ли я ушел из Хасу Вейла и правду ли говорят люди, что там водятся призраки.