Поврежденные товары
Шрифт:
Десять минут спустя папа принимает душ, и мы оба распаковываем завтрак, который нам каждую субботу заказывают в пекарне bougie, расположенной дальше по улице.
У них самый лучший кофе, без преувеличения. Стол ломится от выпечки и свежего сока киви, когда папа заводит разговор о своей любимой теме во всем мире, помимо мамы, — футболе.
“Вчера вечером я гулял со своим приятелем Джимом. Угадай что? Он говорит, что Небраске отчаянно нужны качественные QBS на следующий год. Я думаю, у них будет предложение
“Папа, я не переезжаю в Небраску”.
“Не будь снобом. Это хорошая команда”.
– Это в Небраске.
Что сводит меня с ума, так это то, что я один из немногих людей в этой стране, обладающих физическими способностями, средним баллом и SAT, необходимыми для поступления в Военно-воздушную академию.
Конечно, папа взорвется, если я заикнусь, что хочу пойти в армию. Боже упаси Коула избрать профессию “синего воротничка” — или, что еще хуже, рисковать пролить голубую кровь, преждевременно умерев.
Хотя декан Коул и отрицает это сквозь зубы, я знаю, что он так думает. Никто в школе не собирается подавать заявление. Это то, что делают другие.
Те, у кого нет тепленьких трастовых фондов и таймшера в St. Regis Residence Club.
Папа думает, что я смогу попасть в НФЛ. Найт почти сделал это, и я - его последний шанс осуществить заветную мечту, которую не смогли осуществить два поколения Cole men.
– Я удивлен, что ты до сих пор не получил ни одного письма о приеме.
– Папа сжимает зубы, воспринимая это как личное оскорбление.
Пожав плечами, я откусываю кусочек круассана с беконом и бри и начинкой из омлета. “Школа всех Святых занимает пятое место в стране. Вероятно, сначала они сделают предложения ребятам из Bosco ”.
– Ты в лучшей форме, чем они все вместе взятые. Мы играли в них, помнишь? Папа перегибается через стол, в его глазах пляшет огонь. “ В этом нет никакого ‘вижу’. Ты в своей собственной лиге. Любой команде колледжа повезло бы, если бы у нее был ты.
“Именно поэтому я должен подать заявление в Военно-воздушную академию”, - не могу удержаться от того, чтобы не выпалить.
Я хочу проглотить эти слова обратно.
Папа отрывает взгляд от круассана, его лицо белее, чем у участника бойз-бэнда 90-х.
Он напуган. И вот тогда я вспоминаю, что на самом деле папу беспокоит не моя голубая кровь, а его собственное голубое сердце. Он потерял жену. Он точно не хочет потерять еще и сына.
А то, что я пилот реактивного истребителя, гарантирует, что я подвергну свою жизнь риску в бою.
Я обсуждал с ним эту тему всего один раз, и он в основном отверг это как детскую мечту, как будто я сказал ему, что хочу быть ковбоем-космонавтом.
Он посоветовал мне быть реалистом и серьезно относиться к своей жизни, а также планировать
Он никогда не спрашивает меня о моем авиационном тренажере. О волонтерстве в аэропорту. О любых вещах, от которых у меня загораются глаза.
– Только не это снова, Лев. ” У папы чуть челюсть не выпрыгивает, а его изумрудные глаза темнеют. “Слушай, я понимаю твою привлекательность. Но помимо сверхзвуковых полетов и того факта, что задница Коула определенно выглядит бомбой в летном костюме, военная жизнь сурова.
Куча стрессов, переезды с места на место каждые пару лет, отсутствие постоянного места жительства, ненормированный график, семья в разъездах. Не говоря уже о том, что тебя отправят в зону боевых действий. Скажи мне, когда остановиться ”.
– Сейчас самое подходящее время. Я яростно накалываю еду вилкой. “Я понимаю, быть пилотом реактивного истребителя - отстой”.
“Не говоря уже о том, что, как я уже сказал, сердечный приступ выбьет меня из графика”.
– Со мной ничего не случится, ” выдавливаю я. Но на самом деле я не могу ему этого обещать, не так ли?
“Это правда, потому что ты не записываешься”.
– Ты не можешь указывать мне, что делать.
“Ты прав, я не могу. Но я могу сказать тебе, что убило бы меня. Делай с ним, что хочешь.
Как я уже сказал, давление продолжается.
Любой другой, вероятно, посоветовал бы своему отцу отправиться в пеший поход до седьмого круга ада Данте. В феврале мне исполнилось восемнадцать, так что мне не нужно его разрешение, чтобы поступать в Академию. Но у меня обостренное чувство ответственности. Остатки того, что я был Хорошим Ребенком.
Зависимость Найта чуть не разрушила эту семью. Смерть мамы похоронила ее под обломками удушающей депрессии.
Я не собираюсь быть тем, кто нанесет последний удар. Найт умолял меня не подавать заявление. И я склонен ставить свое счастье выше папиного, даже если это убьет меня.
Найт убьет меня, а потом воскресит, чтобы убить снова, если я скажу папе, что подумываю подать заявление, не говоря уже о том, чтобы подать его на самом деле, поэтому я решаю сменить тему.
– Мы с Найтом голосуем за то, чтобы ты снова начала встречаться.
“Ах да?” Папа, нахмурившись, раскрывает газету и решает пока оставить военные статьи в покое. “Что ж, я голосую за то, чтобы ты не лез в мои дела. На самом деле, я накладываю вето на это дерьмо”.
“Будет здорово, если ты будешь двигаться дальше. Мама была бы в бешенстве, если бы узнала, что ты сидишь здесь и восстанавливаешь свою девственную плеву.
– Это не так.… Подожди, чему тебя учат на уроках секса? Он хмурится.
Я закидываю виноградину в рот.
– Ты имеешь в виду, кроме фокуса с минетом в стиле “Поп Рокс”?