Поврежденные товары

Шэн Л. Дж.

“Я отказался”. Он зевает, изображая скуку.

“Ага.” Я фыркаю. “Но ты не позволишь мне сделать то же самое, верно? Кто-то должен успокоить дорогого папочку, и мы оба знаем, что это будешь не ты.

Это выводит Найта из себя. “ Дело не в футболе, тупица. Мне все равно, ты можешь получить гуманитарную степень по феминистскому вязанию и никогда больше не играть в мяч. Речь идет об опасностях”.

Папа хмурится, переводя взгляд с меня на него.
– Какие опасности?

“Лев хочет стать летчиком-истребителем”, -

добавляет Бейли, и я не должен чувствовать себя смущенным и застенчивым, но это так.

“Лев не может быть летчиком-истребителем”, - решительно заявляет Найт.

“Почему бы и нет?” Я рычу. “Потому что все, что ты можешь делать, это тренировать команду младшей лиги и фотографироваться в мужских стрингах?”

“Прежде всего, они называются тонгини”. Возмущение Найта ошибкой ясно написано на его лице. — Во-вторых, как уже говорилось, мне насрать на твоего футболиста...

“Я верю”, - вставляет папа. “У него есть талант. Почему бы не использовать его?”

“Потому что я не хочу!” Я вскидываю руки в воздух.

Папа выглядит удивленным. Обиженным. Его лазерные глаза направлены на меня. “ О чем ты говоришь? Я думал, ты любишь футбол.

“Это потому, что ты так занят оплакиванием своей умершей жены, что не поднимаешь глаз и не видишь, что прямо перед тобой!”

Дядя Трент вздыхает и делает глоток апельсинового сока, переводя взгляд на жену. “Я говорил тебе, что нам следовало поехать на Канарские острова, только нам и детям”.

“Найт, тебе нужно успокоиться”. Луна кладет руку на плечо моего брата, и он тут же садится, такой избитый придурок, каким он и является. “Сейчас не время и не место”.

“Извини, Самогон”.

Папа все еще смотрит мне в глаза.
– Хочешь что-нибудь мне сказать?

Позволь мне самому принимать решения.

Перестань возлагать на меня свои надежды, мечты и счастье.

Но слова не выходят наружу.

Они застряли в той же черной дыре внутри меня, где я храню все свои секреты.

Вместо того чтобы мягко отпустить их, я разворачиваюсь и стремительно ухожу, как маленькая сучка.

ГЛАВА 23

Бейли

Видеть отчитанного и несчастного Льва вызывает у меня желание взорвать весь мир. Смешать азид водорода и хлорат калия и найти своим занятиям химией ужасное применение.

Но я Бейли.

Неплохо. Милый. Неконфликтный.

Совсем недавно эта девушка была для меня совершенно незнакомой. Как будто я сбросил змеиную кожу, когда садился в самолет из Нью-Йорка в Сан-Диего.

С тех пор как я перестала принимать ксанакс и Викодин, я начала чувствовать. Постоянно. Грусть. Замешательство. Гнев. Ревность. Любовь.

Я пытаюсь притвориться, что сосредоточен на лыжах, а не на том, что Лев выглядит как побитый щенок,

но это сложно. Он самый талантливый, способный, забавный, умный человек, которого я знаю.

Его единственное преступление в том, что он слишком сильно любит своего отца и брата. Позволяет своей семье контролировать ход его жизни. Примерно так же, как я позволяю своей семье поступать со мной.

Я знаю, Найт и Дин желают как лучше. Они хорошие люди, стараются позаботиться о своих.

Дин в ужасе от потери сыновей, а Найт хочет компенсировать годы, проведенные его родителями и братом в аду.

Они оба не задумываясь приняли бы за него пулю. Проблема в том, что Лев в настоящее время истекает из-за них кровью.

После нескольких разминочных занятий на зеленых трассах дядя Вишес объявляет, что они с Эмилией отправляются на воздушном трамвае на профессиональные трассы.

Вся банда решает присоединиться к ним. На прошлое Рождество Вишес купил своей жене необычный подарок. Среди черных, продвинутых лыжных трасс на горе он купил трассу, которая принадлежит только ей. Розовая трасса. Розовое к его черному, я полагаю.

Все, кого я знаю, способны стать потрясающими лыжниками, включая Льва.

На протяжении многих лет, когда они с энтузиазмом покоряли снежные горы, я была занята, свернувшись калачиком с хорошей книгой в особняке во время перерыва в балетных соревнованиях — и это было до травмы и передозировки.

Поэтому, когда я объявляю, что сижу без дела, никто ничему не удивляется и ничего не подозревает.

– Я отвезу Бейли домой, - предлагает Лев, выходя вперед.

“Нет, я справлюсь”. Дарья поправляет лыжные очки, закутанная в свой огромный розовый наряд. “Я уверен, что тебе нужно немного отдохнуть”.

“От нее?” Лев скользит взглядом по моему телу с улыбкой, которая не касается его глаз. “Никогда. Пошли, Голубка.

“Я видел, как вы посмотрели на мою дочь”, - кричит папа нам в спину, когда мы поворачиваем, чтобы выехать на главную дорогу обратно к выезду с курорта. “Ты должен заботиться о ней, а не позволять себе гребаные вольности”.

Челюсть Льва сжимается.
– Она значит для меня больше, чем ее тело.

“Ее тело не должно быть тем, о чем ты даже думаешь, учитывая то, через что она проходит”.

Мы спускаемся ко входу, где водитель дяди Вишеса ждет нас в "Эскаладе".

“Спасибо, что вызвался отдать дань уважения”. Я толкаю Льва локтем, инициируя контакт, чтобы он, наконец, набросился и покрыл меня поцелуями.

“Да, конечно”, - коротко отвечает он. Кажется, он глубоко задумался.

Я хочу помочь ему разобраться во всем, что происходит у него в голове, поэтому говорю: “Сначала тебе нужно разобраться со своими разногласиями с Найтом, объяснить ему, что твои стремления и жизненные цели - это потребность, а не хотение, а потом сообщить новость своему отцу”.