Повседневная жизнь американской семьи

Последние десять лет я была в Америке десять раз. Работала приглашенным преподавателем в трех крупных университетах и еще во многих других читала отдельные лекции. Однажды своим студентам в Северо-Западном университете (Чикаго) я дала задание написать на тему: «Как бы вы себя вели, если бы родились и жили в России?» Мне хотелось понять, как они восприняли те знания, которые я им давала по программе курса «Америка и Россия: разница двух культур. Традиции, нравы, обычаи». Одна девочка написала сочинение на тему: «Если бы я была русской хозяйкой». Я попросила ее зачитать свое сочинение вслух. Она начала так:

— Если бы я

— А что бы ты для этого делала? — спросила я.

— Я бы пошла в хороший супермаркет, купила бы там кен (сап — жестяная банка) с супом-пюре. Дома разогрела бы его в микроволновой печке. Разлила бы по болам (bawl — фарфоровая мисочка, наподобие пиалы) и подала бы его с крекером.

В Москве я рассказала эту забавную историю своим студентам МГУ, где я читаю аналогичный курс. Они веселились от души. А тогда, в Чикаго, мне пришлось объяснять моей старательной студентке, что она поняла правильно лишь одно: хозяйки в России подают суп действительно каждый день. Но не к ужину, а к обеду. И не из жестяной банки, а из кастрюли, в которой его варят раз в день, ну, может, раз в два дня. И не суп-пюре, а жидкий суп. И разливают его не в боллы, а в глубокие тарелки. И подают к нему не крекер, а хлеб. Боллы же, которые у нас появились недавно, используют как салатницы. А крекер, тоже недавнее новшество, едят на десерт — с чаем и кофе.

Этот случай заставил меня задуматься, как же часто мы, изучая чужую культуру (образ жизни и ментальность), рисуем в своем воображении картины, очень далекие от реальности. Казалось бы, и слова известные, и понятия, которые за ними стоят. Но ... разный опыт. Все услышанное или прочитанное ложится на то, что нам хорошо знакомо с детства. На то, что было принято у нас в доме, в школе, в общении с соседями и друзьями. Но вся эта обыденная жизнь имела десятки, сотни признаков, отличающих ее от жизни в другой стране.

И тогда я решилась на очень рискованный шаг — написать эту книгу. Об Америке ведь сказано так много, особенно в конце прошлого века — начале этого. Такой поток самых разных специалистов хлынул в эту страну. И командировочных, и эмигрантов. И столько появилось статей, книг, теле— и радиовыступлений. И все-таки я отважилась.

За десять последних лет я побывала в семнадцати штатах, сорока семи городах и студенческих городках. Довольно часто я останавливалась не в гостиницах, а в так называемых host-homes. Так называются дома, где американцы ненадолго размещают гостей-иностранцев.

Личные наблюдения я существенно обогатила беседами и интервью с моими американскими друзьями. Перечислю имена лишь некоторых из них: Чарльз Гринлив, вице-президент Мичиганского госуниверситета; Ирвин Уайл, профессор (Северо-Западный университет, Чикаго); Мерилин Флинн, декан Колледжа социальных наук (Университет Южной Калифорнии); Харос Шелдон, бизнесмен; Арлин Дениэлз, социолог; Арлин Эскинсон, социолог; Мел Залмен, журналист; Бриджит МакДана, директор Театра музыкальной комедии; Боб МакДана, бизнесмен; Чарльз Каролек, летчик; Розалинда Каролек, его жена; Гвендолен Хенри, мэр города Уитон (штат Иллинойс); Чет Хенри, ее муж; Микки Липсон, бизнесвумен; Шерон Волчик, профессор (Университет имени Джорджа Вашингтона); Джон Волчик, юрист; Ада Финифтер, главный редактор журнала «Вопросы социологии»; Дик Шауермен, учитель средней школы; Айвон Фасе, социолог; Джойс Фасе, его жена; Стюарт Майкл, бизнесмен; Карла Майкл, учительница музыки; Алекс Танн, декан факультета журналистики (Вашингтонский госуниверситет); Джойс Лейденсен, директор Программы исследований женских проблем (Мичиганский госуниверситет); Кэролл Адамс, профессор (Университет Центральной Флориды); Барбара Уэйтс, профессор (Международный университет Флориды); Марк Кэй, адвокат; Джульетт Джонсон, политолог; Джулия Мостов, директор Гуманитарного центра (Университет Пенсильвании).

Прошу прощения у всех неназванных, возможно их имена появятся дальше в тексте. Кроме того, у меня было два консультанта, которые даже и не подозревают об этом. Некоторые свои впечатления, особенно те, что казались мне сомнительными, я проверяла по книгам видных американских культурологов — Макса Лернера «Развитие цивилизации в Америке» и Йела Ричмонда «От „нет“ до „да“, или Как правильно понимать русских». Я никогда не видела этих авторов, но очень благодарна им за ориентиры, которые мне помогли в понимании некоторых сторон современной жизни Америки.

В аэропорте имени Дж. Кеннеди я жадно разглядывала пассажиров-американцев. Даром, что ли, летела в самолете двенадцать часов, пересекла несколько стран и целый океан? Но чем больше вглядывалась, тем больше ощущала смутное недовольство. Разочарование, что ли? Вот за три года до того я была в Индии. Лёту в два раза меньше, а экзотики — через край. Другой цвет кожи, другие одежды, и эти смуглые лица, и огромные черные глаза.

А тут... Ну, конечно, одеты американцы чуть лучше (особенно тогда, в начале 90-х). Держатся более уверенно. Конечно, в их жестах, походке заметна большая свобода, раскованность. Но в целом они, кажется, не так уж сильно отличаются от нас.

Вот, например, сидит таможенник, невысокий, плотный, с пшеничной шевелюрой. Ну чем не кузен такого же крепыша с блондинистым чубом, который проверял мой багаж в Шереметьево? Я напряглась в ожидании неприятной процедуры. Собственно, сама процедура возражений не вызывала: тот, в Москве, задавал необходимые вопросы, я честно отвечала. Неприятным был тон — холодный, подозрительный, на грани безразличия и неприязни.

— Простите, мэм, вы о чем-то задумались? — услышала я голос его американского коллеги. На меня смотрели такие же светлые глаза, но — улыбающиеся. Он улыбался все время, пока выполнял те же обязанности, что и его московский «кузен». Но одновременно, ни на минуту не прерывая работы, вел со мной веселый диалог.

— Вы впервые в Америке? Очень хорошо. Надеюсь, вам понравится. А куда вы теперь? В Чикаго? Тогда вам нужен местный терминал, сейчас я попрошу кого-нибудь помочь, — он нажал на кнопку. — Вам повезло: в Чикаго сейчас отличная погода, я вчера только говорил по телефону с другом. Впрочем, про Чикаго говорят, что если вам не нравится погода, подождите немного. Она действительно часто меняется. Счастливого вам пути, мэм!

Я стояла за стойкой в ожидании помощника и пыталась понять, откуда это неожиданное расположение. Потому что я впервые в Америке? Потому что я из России (шел 1991 год, год острейшего интереса к перестройке, Горбачеву)? Между тем мое место у стойки заняли новые пассажиры. Пара американцев-новобрачных только что вернулась из свадебного путешествия по Европе. Таможенник работал так же быстро. И лицо его сияло той же улыбкой.

— А в Париже вы были? О, это моя мечта! Нам с женой так хотелось туда поехать, но пока не удалось. Что вы успели посмотреть? Ах, как интересно! А теперь в Лос-Анджелес, домой? Нет? Вы туда тоже впервые? Я, правда, не знаю, какая там сегодня погода, но это неважно. Там практически круглый год светит солнце. Приятно вам завершить ваш медовый месяц!