Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II
Шрифт:
Занимается королева макияжем не более нескольких минут, кроме тех дней, когда она присутствует на торжественных церемониях или парадных обедах. Она относится к числу тех женщин, что предпочитают ощущать на своих щеках дуновение ветерка и капли дождя, а не румяна и пудру. Обычно она использует тональный крем персикового оттенка, на который наносит тончайший слой пудры такого же оттенка, потом слегка касается серо-голубой тушью бровей и ресниц, чтобы подчеркнуть красоту глаз, и немного подкрашивает губы светлой помадой. Для маникюра она почти всегда пользуется прозрачным лаком. Затем одна-две капли духов… и вот она уже готова.
Итак, Ее Величество полностью готова к предстоящему дню, когда входит в личную столовую, где стены обиты розовым шелком. Елизавета и Филипп завтракают,
Когда у Елизаветы и Филиппа нет гостей, они обслуживают себя за столом сами. Блюда, накрытые серебряными крышками, расставлены на специальном приспособлении для согревания, подключенном к электросети. Филипп пьет только кофе: утром — с молоком, после обеда — черный. Он сам наливает себе кофе и кладет в чашку сахар. Королева заваривает свой любимый китайский чай в маленьком серебряном заварочном чайнике после того, как она его тщательно подогрела, следуя английской традиции. Электрический серебряный чайник, которым она пользуется, стоит на особой вращающейся подставке (изобретенной Филиппом), позволяющей без особого труда наливать воду в чашки. Королева пьет чай с молоком, но без сахара. Супруги пользуются тарелками с золотой каймой и довольно большими чашками с такой же каймой по краям. На каждом предмете сервировки из фарфора имеется вензель королевы, над которым парит маленькая золотая корона. Ножи, вилки и два прибора для растительного масла и уксуса сделаны из массивного литого серебра. В их меню не входит ни овсянка, ни какие-либо другие каши из злаков, им подают апельсиновый сок, яйца всмятку или яичницу (по два яйца каждому) с беконом и сосиски.
Иногда принц Филипп выказывает дурное расположение духа (о котором ходят легенды) уже за завтраком. Один из лакеев свидетельствует: «Я помню, как однажды утром, вопреки обыкновению, он позвонил в звонок и вызвал слугу во время завтрака. Я предстал перед Их Величествами. Королева и он уже сидели за столом, и перед ними стояли тарелки с яичницей с беконом. «Тосты», — сказал принц Филипп сухо. Ему свойственно бывать по утрам немного угрюмым. «Прошу Вашу Светлость простить мена, — сказал я, отвешивая поклон, — я сейчас же за ними схожу». Я устроил в коридоре настоящий спринтерский забег, перепрыгивая через ступеньки, преодолел два лестничных пролета, пулей пролетел через Большой холл и влетел в так называемый Кофейный зал, в мгновение ока преодолев около двухсот метров. Тосты были готовы. Я разложил их на серебряном подносе и бросился бегом назад. Я потратил на все про все не более четырех минут, но, когда я вошел в столовую, Филипп уже был готов встать из-за стола и уйти, его тарелка была пуста. «Слишком поздно, — сухо бросил он. — Слишком поздно»».
Ежедневно в 10 часов утра Елизавета входит в свой рабочий кабинет. Комната эта очень приятна с виду и, так сказать, располагает к работе, хотя в ней и царит небольшой беспорядок Теплота и задушевность, создаваемые стоящими на столе семейными фотографиями, стопками иллюстрированных журналов и спящими на полу собачками, спорят здесь с важным, торжественным видом кожаных портфелей-дипломатов и папок с официальными документами. Очень женственную атмосферу дополнительно подчеркивает мерцающая огоньками люстра из уотерфордского стекла. Около элегантного, изысканного мраморного камина расположились темно-коричневый широкий диван и два глубоких кресла; в камине зимой потрескивает огонь, разгоняя серость и сырость лондонского воздуха.
На стене висит портрет королевы, на котором она запечатлена еще юной принцессой; он составляет как бы пару зеркалу в вызолоченной раме, висящему над камином с фарфоровыми петушками. Рядом с камином стоит очаровательный шкафчик в стиле «хепплу-айт», коллективный подарок сорока семи членов королевской семьи к свадьбе, в котором хранится коллекция фарфора, принадлежащая лично Елизавете.
Повсюду цветы. Ваза с гвоздиками на длинных стеблях стоит на письменном столе, уже и так довольно сильно заставленном семейными фотографиями, двумя телефонными аппаратами, — один из которых снабжен особым устройством, позволяющим вести тайные переговоры, — а также пачками бумаги с ярко-алым королевским вензелем. Повсюду в этом обширном помещении с очень высоким потолком и огромными окнами прекрасно чувствуют себя розы, гвоздики, фрезии, хризантемы и орхидеи.
Итак, за работу! Около пяти десятков писем ожидают королеву на серебряных подносах: в основном это разнообразные ходатайства, прошения, жалобы и приглашения. Фрейлины королевы, ее секретари и соответствующие служащие отвечают на них. Личная переписка (то есть письма родных и друзей) остается, разумеется, для всех закрытой: на таких конвертах ставится внизу в левом углу особый шифр, состоящий из двух букв и одной цифры. Одна из бывших секретарш королевы вспоминает, какого рода послания в основном получала государыня: «Там встречались патетические письма от людей, находившихся в отчаянном положении. Много было писем от детей с вопросами типа: «Часто ли вы ели овсянку, когда были маленькой?» Были и просьбы о разрешении на «вступление в брак» с королевскими собачками, предложения изобретений, петиции, послания от сумасшедших и множество писем от людей, искавших любой повод, чтобы получить ответное послание на бланке дворца…»
Все письма, затрагивающие вопросы политики или управления государством, передаются в соответствующие государственные департаменты и ведомства; письма от детей передаются в руки одной из дам-ком-паньонок для ответа. Существует множество писем, в которых содержатся разнообразные просьбы: попить с королевой чаю (исключено), посетить королевские конюшни (открыты для широкой публики в среду и четверг после полудня), а также обращенные к королеве просьбы об участии Ее Величества в церемониях открытия школ, больниц, церквей, мэрий, заводов; просьбы о том, чтобы Ее Величество почтила своим присутствием праздник, торжественный обед, гала-концерт, спектакль, банкет, спортивные состязания, художественную или сельскохозяйственную выставку; просьбы о том, чтобы Ее Величество стала дамой-патронессой сиротского приюта или дома престарелых. Разумеется, только очень немногие из этих просьб благосклонно принимаются и не получают вежливого отказа.
Елизавета II редко отвечает на письма собственноручно. Однако она не любит и диктовать ответы на письма, а предпочитает дать краткие указания одному из секретарей о том, что она хотела бы сказать, и позволяет другим писать, диктовать и даже ставить ее подпись вместо нее. Только самые важные послания королева пишет сама или перечитывает и правит уже составленные секретарями письма. Свои личные письма она пишет сама в лучших традициях своего отца, который из Сандрингема руководил всем процессом управления королевством. Черчилль, получавший от своей государыни почти всегда написанные ею собственноручно письма, казалось, был от этого в восторге. С тех пор как на нее возложили корону, Елизавета использует для писем белую бумагу с красным королевским вензелем, раньше же на такой же белой бумаге был напечатан адрес королевской резиденции, где сейчас живет королева-мать, и сделана была эта надпись краской зеленого цвета. Корреспонденция членов королевского семейства обязательно заказная, иначе письма рискуют попасть в руки коллекционеров, что, кстати, уже случалось.
Утром большую часть времени Елизавета посвящает чтению документов и бумаг из так называемых «боксов» (то есть чемоданчиков), ежедневно доставляемых на автомобиле из различных министерств во дворец. Чемоданчики эти сделаны из красной или черной кожи: в красных содержатся телеграммы и секретные отчеты о деятельности Форин Оффиса, то есть министерства иностранных дел, в черных — документы парламента. Королева лично должна их прочитывать ежедневно; это чтение занимает около двух часов. Чемоданчики, содержащие донесения послов и генерал-губернаторов, постановления правительства и указы о назначениях на различные должности, повсюду следуют за Елизаветой, которая должна ежедневно скреплять эти документы своей подписью. Эти чемоданчики могли бы вдохновить какого-нибудь драматурга на создание пьесы в духе Ионеско, где они бы превращались для государыни в орудие пытки, в видения из ночного кошмара, в чудовищ, преследующих ее постоянно. Итак, находится ли королева в Букингемском дворце, или в отпуске, или путешествует, она никогда не может избавиться от этих чемоданчиков, к которым даже ее супруг не имеет доступа.