Повседневная жизнь инквизиции в средние века
Шрифт:
Авторы исследования напоминают, что инквизиторы обычно были профессиональными юристами и бюрократами и руководствовались строгими процедурными правилами, а не личными чувствами. Эти правила требовали наличия доказательств, позволяли обвиняемому защищаться и изымали из употребления сомнительные свидетельства.
Многие дела прекращались на той или иной стадии. Пытки использовались лишь в незначительном числе случаев и дозволялись, лишь когда наличествовали убедительные доказательства того, что обвиняемый лжёт.
Как отмечено в докладе, сожжение людей действительно было обычной практикой в Средние века, но большая часть чудовищных приговоров выносилась светским правосудием.
Знаменитый случай с Жанной д'Арк носил чисто политический
Доклад был опубликован в июне 2004 года.
В России же историография инквизиции чрезвычайно бедна и ограничивается несколькими названиями, среди которых на первом месте дореволюционные работы Н. Осокина, Я. Канторовича и послереволюционные работы И. Григулевича, С. Лозинского, Л. Новохацкой, З. Плавскина и М. Шейнмана.
Поскольку само название серии, в которой выходит эта книга, диктует свои требования к её содержанию, то и рассказывать мы будем в первую очередь о том, что являлось сутью повседневной жизни людей в те далёкие времена и связывало их с вопросами веры и неверия.
Глава первая
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ИНКВИЗИЦИИ
Ответственность за преступление, под которым мы подразумеваем создание инквизиции, падает всецело на папу Иннокентия III. Но, прежде чем мы поведём разговор о преступном папе, расскажем немного о юге Франции, являвшемся одновременно центром ереси и отечеством рыцарства. Только поняв свободолюбивый и, как мы бы сейчас сказали, «истинно романтический» дух, царивший в Провансе, мы сможем понять, почему именно на этой цветущей и прекрасной земле возникло столь ужасное явление, как инквизиция.
Окситания и провансальская поэзия
Под Южной Францией принято считать всю область провансальского языка и образования, в которую входили не только собственно Прованс, но и смежные с ним северные части Испании и Италии.
Прованс называют также Окситанией или Романией. У нас юг Франции традиционно именуют Провансом, термин же «Окситания» – поздний и употребляется только с начала XX века.
В Романии возникла и развилась большая часть рыцарских учреждений – турниры, куртуазия, суды любви и служение избранной даме. Отсюда распространились они на север и восток Западной Европы, постепенно слабея в силе и влиянии на общество по мере удаления от центра рыцарской жизни. Именно на землях юга Франции возникла и куртуазная поэзия.
Первые семена культуры пали на южное побережье Прованса за 600 лет до н.э. Они были занесены сюда греками-колонистами, которые основали Массалию – современный Марсель. Во II веке до н.э. культура массалиотов удивляла даже римлян, о ней с восхищением пишет Цицерон. И постепенно римляне стали не только посещать Массалию, но и посылать туда на обучение своих детей – столь хороши были массалиотские школы. Жителей Массалии в то время называли «треязычными» – trilingues, ибо они в равной степени владели тремя языками – греческим, латинским и галльским.
За пять веков до н.э. Галлия, куда входил и юг Франции, была покорена римлянами и стала римской провинцией. Её исконное кельтское население подверглось ассимиляции. Народный латинский говор стал языком её населения. С течением времени единство языка, и без того неполное, нарушилось ещё больше, и в разных областях Галлии проявились и стали развиваться местные особенности – возникали диалекты и наречия. С развитием феодализма, привносившего торжество местных начал, разница между северофранцузским и южнофранцузским языками всё более увеличивалась. По различному произношению на севере и юге Франции утвердительной частицы оба наречия стали называться своими собственными именами. На севере Франции, отвечая на вопрос утвердительно, говорили «oil». Поэтому и язык там назывался «langue d'oil» – язык «ойль». В южной части Франции вместо «oil» говорили «ос», и потому провансальское наречие, господствовавшее в ней, стало называться языком «ок». Приблизительная географическая граница между этими языковыми ареалами проходила вдоль нижнего и среднего течения реки Луары и тянулась до Женевы.
Но ни Пиренейские горы, ни средиземноморское побережье не стали границами для языка и провансальской поэзии, процветавших во всей восточной половине Пиренейского полуострова, политические судьбы которого были тесно связаны с судьбами французского юга: не раз значительная часть полуострова соединялась в одно целое с Тулузским и Прованским графствами.
Различие между севером и югом Франции и сходство последнего с Пиренейским полуостровом было так велико, что один из трубадуров XII века делит население современной ему Франции на французов и каталонцев – под последними он разумеет жителей южной части страны. Конечно, различие между северными и южными французами не ограничивалось только областью языка, но выражалось и в характере населения, что можно проследить и в наши дни. На разницу характеров жителей юга и севера Франции не раз указывали и французские писатели, например, Альфонс Доде в своём известном романе из жизни провансальцев «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона». Как считают сами французы, истинному южанину присущи богатое воображение, невероятная находчивость, остроумие и виртуозное владение родным языком. Он прекрасный рассказчик, он любит и умеет поговорить, он – поэт в душе.
Некоторые учёные утверждали даже, что население Франции состоит из двух рас. Одна из них распространена на север от Сены, другая – на юг от Луары, в «промежуточных» же местностях живёт смешанное население. Обе эти расы, северная – кельтская – и южная – лигурийская, отличаются и чисто внешними, физиологическими особенностями. Однако эта точка зрения является спорной.
Яркость метафор, пылкость воображения, страстность чувств – всё это питалось и поддерживалось палящим солнцем и зноем юга, пышной растительностью, необычайным богатством красок и их оттенков в самой природе. Между хлебными полями и виноградниками здесь раскинулись многочисленные богатые города, из которых каждый представлял республику в миниатюре, и много великолепных замков – крошечных подобий императорского двора.
Юг Франции поддерживал тесные связи с Италией, Грецией и Востоком. Здесь вместе с мусульманами жили все народности, подвластные некогда Римской империи. Тут говорили почти на всех языках тогдашнего мира. Сюда свозились предметы и первой необходимости, и изысканной роскоши: шелка и шерстяные ткани Азии и Италии, оружие Дамаска, зеркала, драгоценные камни, золотые и серебряные вещи, восточные пряности и благовония.
Этот постоянный обмен богатствами сопровождался обменом идей и знаний. Здесь находили гостеприимный приём врачи и математики, получившие образование в центрах мавританской культуры – в Кордове и Гранаде. Греки завозили на ярмарки Нарбонны и Тулузы не только восточные ароматы и шёлк, но и новые учения, подрывавшие авторитет господствующей Церкви. Культура мавров, их развитая наука, их изящные искусства, их изобретения проникали на полуиспанский юг Франции. А культура их достигла в короткое время настоящего расцвета. При завоевании каждого города арабы прежде всего строили мечеть и основывали при ней школу.
Благодаря образцовой системе орошения в Испании стало процветать земледелие. В то же время необычайно развилась и промышленная деятельность населения.
Большое внимание уделялось и образованию молодёжи. Юноши с увлечением занимались науками в Кордове, Севилье, Толедо и других городах, сделавшихся научными центрами. Вообще, начиная с X века в Испании проявляется необыкновенный интерес к научным знаниям. Образовательные поездки стали почти заурядным явлением. Многие из халифов собирали книги и основывали знаменитые библиотеки.