Повседневная жизнь королевских мушкетеров
Шрифт:
Роль Людовика XIII во французской истории долго не была оценена по достоинству, хотя он заложил основы абсолютизма, покончил с распрями католиков и гугенотов и начал основные реформы, способствовавшие укреплению Франции. Страдая хроническими заболеваниями, которые превратили его из жизнерадостного человека в мрачного и несносного брюзгу, он рано ушел из жизни, умерев от туберкулеза кишечника.
Прообраз графа де Гиша из пьесы Э. Ростана «Сирано де Бержерак».
Происходил из славного наваррского рода, не уступавшего по древности
Антуан де Грамон с юных лет носил оружие, участвуя в походах короля против гугенотов, но первый случай отличиться ему представился в 1630 году, во время войны за Мантуанское наследство, когда он был ранен. Кардинал Ришелье выдал за него замуж свою племянницу Франсуазу Маргариту де Шивре и занялся его карьерой. Грамон стал государственным советником, генеральным наместником короля в Нормандии и в Пикардии, губернатором Наварры и Беарна. При этом он сражался в Германии, Фландрии, Эльзасе, Пьемонте; своими подвигами во время осады Арраса и нескольких других городов заслужил себе маршальский жезл, после чего ковал победу под Филиппсбургом и при Лансе.
Участие в дуэли принудило его к изгнанию, но тут разразилась Фронда, во время которой Грамон, герцог и пэр, принял сторону малолетнего короля и главного министра Мазарини. Именно он организовал отъезд короля из Парижа, а затем, оставив двор, отправился в Байонну, губернатором которой являлся, поскольку там он «был нужнее королю». Принц Конде, принц Конти, герцогиня де Лонгвиль и остальные руководители Фронды находились в это время в Бордо; узнав о прибытии Грамона, они решили захватить его и утопить в Гаронне. По счастью, один советник парламента, узнав о заговоре, вскочил в лодку, за три часа добрался до города Блай и успел перехватить там Грамона: он сообщил о готовящемся покушении, и герцог не поехал в Бордо.
Грамона сделали дипломатом; в частности, он был послан к испанскому двору просить руки инфанты для Людовика XIV. По свидетельству современников, это был один из самых любезных людей при дворе Короля-Солнце, учтивый, остроумный, роскошно одетый, равно пригодный для службы на поле брани и в министерстве. Впрочем, гасконские шутки Грамона, которые тогда передавали из уст в уста, сегодня кажутся грубоватыми. Например, однажды, во время спора о том, какое животное ближе всего к человеку, он сказал: «Мне кажется, это швейцарец». Он умер нераскаявшимся грешником.
Его сын Арман де Грамон, граф де Гиш (1641 – 1720), был красивым, но развратным юношей – любимым «миньоном» Филиппа Орлеанского, брата Людовика XIV. Он держался с принцем настолько фамильярно, что это шокировало Великую Мадемуазель, его двоюродную сестру. Однажды во время бала-маскарада Филипп сделал вид, будто не узнал Грамона, а тот стал всячески над ним измываться и даже надавал ему пинков под зад. Более того, Грамон, известный соблазнитель, сделался любовником Генриетты Английской, супруги Филиппа Орлеанского, который, узнав об этом, устроил своему любимцу ужасную сцену. Людовик XIV запретил ему появляться при дворе, но не лишил должности вице-короля Наварры и Беарна. Грамон отправился в свои земли и занялся благоустройством замка Бидаш, снабдив его оранжереей, прудами, фонтанами и большими конюшнями. Впоследствии он погиб во время боев в Пфальце.
Наконец, внук маршала Антуан, герцог де Гиш и герцог де Грамон (1671 – 1725), в тринадцать лет поступил в королевские мушкетеры, через три года стал полковником пехотного полка своего имени, еще через десять лет – генерал-полковником драгун. Он отличился в сражении при Флерюсе в 1690 году, при осаде Монса в 1691 году, в битве при Рамильи и был ранен в сражении при Мальплаке; стал полковником французской гвардии и маршалом Франции, а после смерти отца вступил в наследную должность губернатора и наместника короля в Наварре и Беарне.
Преемник Ришелье и тайный супруг вдовы Людовика XIII Анны Австрийской.
Он родился в рубашке и уже с двумя зубами. Это предрекало младенцу счастливую судьбу, и впоследствии кардинал часто об этом рассказывал. Его дед был зажиточным ремесленником, отец – нотариусом, сумевшим снискать расположение благородного семейства Колонна, которому был обязан в жизни всем.
Когда в 1629 году началась война за Мантуанское наследство, Джулио добился своего назначением в армию капитаном, хотя до сих пор знал о военном искусстве лишь по книгам. Тем не менее он проявил себя способным военачальником.
Один представитель рода Колонна был назначен папским легатом для ведения переговоров о мире. Мазарини, ставший его секретарем, курсировал между двумя лагерями. Заметив, что маркиз де Санта-Крус, командовавший испанскими войсками, боится потерять свою армию, Джулио расписал ему мощь французов, не жалея преувеличений, в результате чего был заключен мирный договор, герцог Савойский признал права Карла Гонзага на Мантую, а Франция заняла Пиньероль. Ришелье обратил внимание на хитрого итальянца, обласкал его и подарил ему золотую цепь с портретом Людовика XIII и дорогую шпагу.
В 1639 году Мазарини принял французское подданство и принялся усердно служить французскому королю, а два года спустя стал кардиналом, хотя так и не был рукоположен в священники. Ришелье назначил его своим преемником, и после его смерти Мазарини стал главным министром. На этом посту он занимался также воспитанием малолетнего Людовика XIV (потерявшего отца в пятилетнем возрасте), приобщая его к управлению делами и ратному искусству.
Французская знать презирала его за то, что он итальянец, низкого происхождения и стяжатель, однако кардиналу удалось всех перехитрить и справиться с волнениями Фронды, разразившейся в 1643 году и закончившейся в 1б52-м. В это время он потерял все свое состояние, однако быстро восстановил его менее чем за десять лет, набрав себе различных гражданских и церковных должностей, спекулируя на государственных фондах, занимаясь военными поставками через подставных лиц и выгодно выдавая замуж своих племянниц. Его огромным состоянием управляли Фуке и Кольбер; после смерти кардинал Мазарини оставил тридцать пять миллионов ливров, в том числе восемь миллионов наличными – столько же составляли активы Амстердамского банка, самого крупного в мире на тот момент. Чтобы избежать инвентаризации своего имущества, кардинал заблаговременно завещал его королю, который три дня колебался, прежде чем принять наследство, а затем оставил все родственникам покойного.