Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана
Шрифт:
Разные корабли имели разное число орудийных палуб (деков). По их количеству суда подразделялись на двух-и трехдечные корабли. Орудия более крупного калибра устанавливались на нижней палубе, а меньшего — на верхних деках. Каждая артиллерийская палуба имела свое наименование: самая нижняя называлась гондек, выше шли мидельдек, опердек и верхняя открытая палуба, на которой также устанавливалась артиллерия. Самая нижняя палуба, ниже гондека, называлась орлопдек. В отличие от других палуб она не имела сплошного постоянного настила и состояла из съемных решетчатых щитов или рам, уложенных на бимсы. Боеприпасы хранили в крюйт-камере, вход в которую разрешался только определенным членам команды.
На протяжении двухсот лет образцом хорошего линейного корабля оставался французский «Ла Куронн» («Корона»), построенный в 1636 году по распоряжению кардинала Ришелье. Его корпус был изготовлен из дуба, причем при постройке старались, чтобы форма ствола соответствовала форме той или иной детали судна, то есть изгиб волокон дерева соответствовал
Англичане решили превзойти своих давних соперников, и уже через год со стапелей сошел «Повелитель морей». Он тоже имел три оружейные палубы, однако нижняя располагалась над самой ватерлинией, поэтому орудийные порты нельзя было открывать в штормовую погоду. Несколько уступая «Короне» по ходовым качествам, «Повелитель морей», бесспорно, превосходил ее по художественному оформлению. Весь орнамент, богатейшие украшения, носовая фигура и резьба были покрыты настоящим золотом, из-за чего корабль, участвовавший в англо-голландских войнах, получил прозвище «Золотая смерть». «Повелитель морей» оставался непотопляемым 60 лет, пока не сгорел в Чатеме в 1696 году… от свечи, не потушенной коком. Французы тоже принялись украшать свои корабли: «Солей Руаял» («Королевское солнце»), спущенный на воду при Людовике XIV, напоминал своей кормой три этажа лож в Опере; на корме «Монарха», сооруженного в 1670 году, красовалось 27 резных фигур выше человеческого роста. Но настоящие моряки не одобряли чрезмерной тяги к украшательству, для них были важнее другие показатели.
Практически всеми важными техническими усовершенствованиями XVII века европейские мореходы обязаны голландцам. В 1595 году в городе Хорне, судостроительном центре Голландии, был построен первый флейт, которому было суждено занимать господствующее положение на всех морях на протяжении двух веков. Длина таких судов в пять и более раз превышала их ширину, что позволяло им ходить под парусами круто к ветру. Высота мачт (благодаря внедрению стеньг) превосходила длину судна, а реи, наоборот, укоротили: теперь можно было ставить небольшие, узкие и удобные в обслуживании паруса, что сокращало число верхней команды. На бизань-мачте выше обычного косого паруса поднимали прямой крюйсель, на бушприте ставили прямоугольный блинд, иногда бом-блинд. На флейтах впервые появился штурвал, пришедший на смену рулевому веслу, что облегчило перекладку руля. Длина флейтов начала XVII века составляла около 40 метров, ширина — примерно 6,5 метра, грузоподъемность — 350–400 тонн, экипаж — чуть больше шестидесяти человек. Для самообороны на них устанавливали 10–20 пушек. Эти суда отличались хорошими мореходными качествами и большой вместимостью, а потому использовались в качестве военно-транспортных.
Для боевых действий на морских и океанских просторах, а также захвата или уничтожения торговых судов противника с XVII века использовали фрегаты — трехмачтовые корабли водоизмещением около 800 тонн, с одной орудийной палубой и смешанным парусным вооружением. Фрегаты, хорошо зарекомендовавшие себя во время рейдов в проливе Ла-Манш, стали излюбленными судами дюнкеркских корсаров; со временем обозначение «фрегат» стали применять к любым быстроходным кораблям, способным к самостоятельным боевым действиям. Корабли такого типа использовались и в карательных рейдах против пиратов.
Последние, выбирая для себя легкие, скоростные и маневренные суда, стали отдавать предпочтение бригантине (в переводе — «разбойничий корабль» от um. brigante — разбойник, пират) — трехмачтовому судну с более крупным, по сравнению со шлюпами, корпусом (длина около 60 метров, водоизмещение 125–150 тонн), что позволяло дольше оставаться в море и перевозить больше добычи. На верхней палубе бригантины устанавливали от шести до двенадцати пушек малого калибра, ее команда насчитывала более сотни человек.
Ближайшим «родственником» бригантины был барк, получивший наибольшее распространение уже в XVIII веке и использовавшийся для борьбы с пиратами. На двух передних мачтах барка стояли прямые паруса, а на задней — косые. Типичный барк имел длину от 18 до 35 метров, был вооружен двадцатью пушками или двенадцатью мортирами и мог взять на борт не менее 120 человек.
Если в продуваемой всеми ветрами бурной Атлантике можно было ходить только под парусами, в более спокойном Средиземном море до конца XVIII века использовали весельные галеры, а также весельно-парусные галеасы. Пираты и корсары, как обычно, предпочитали небольшие и увертливые суда — шебеки (в переводе с арабского шебека — «маленький корабль») с узким длинным корпусом, способные ходить и под парусом, и на веслах. Количество гребцов сократили до минимума, сделав основной движущей силой три больших латинских паруса. Косая оснастка имела много преимуществ по сравнению с прямой, и самым важным из них было то, что она давала возможность идти намного круче к ветру. А это значило, что при встречно-боковом ветре такие суда могли быстро догонять корабли с квадратными парусами или убегать от них. Фок-мачта на шебеке обычно была наклонена вперед, а грот-и бизань-мачты стояли либо прямо, либо слегка отклоняясь назад. Массивные треугольные реи зачастую состояли из двух брусьев, связанных в одно целое. Во время абордажа их можно было пригнуть к палубе жертвы, сделав импровизированный мост, по которому «группа захвата» перебегала на чужой корабль. Бушприта обычно не было, зато на носу корабля имелся удлиненный фигурный выступ.
Корсары любили шебеку за скорость, маневренность и мелкую осадку, которая помогала удирать от больших кораблей, прятаться в неглубоких бухточках и уходить от более тяжеловесных преследователей среди рифов и отмелей. Эти качества признавали многие европейские мореходы; средиземноморские эскадры использовали это судно для сопровождения торговых караванов и охраны их от пиратов. Шебека могла нести от четырнадцати до тридцати шести орудий на верхней палубе, что позволяло ей тягаться с военно-морскими шлюпами, а иногда и с фрегатами. Численность команды доходила до сотни человек. Но те же качества, которые составляли преимущества шебеки при спокойном море, приводили к тому, что в бурю она никуда не годилась. Волны играючи захлестывали ее низкие борта, и судно с трудом выдерживало сколько-нибудь серьезное волнение. Поэтому для хождения в открытом океане шебека была непригодна.
Капитаны шебек очень неохотно вступали в перестрелку с противником, имевшим равное вооружение. Они больше полагались на свою скорость, маневренность и возможность осуществлять крутые развороты, чтобы прорваться сквозь огонь неприятеля и забросить на его палубу свою абордажную команду. Гладкий легкий корпус шебеки не выдерживал тяжелого обстрела. Паруса, которые давали судну преимущества во время плавания, были чрезвычайно уязвимы для разрушительного огня. Утрата трех рей делала шебеку совершенно беспомощной на воде. Поэтому берберские пираты, ходившие на шебеках, подстерегали, словно хищники из засады, слабую, не очень быструю добычу, наносили внезапный смертельный удар, используя превосходящую численность своего экипажа, и быстро скрывались, прежде чем им отрежут путь к отступлению.
Как и другие моряки, корсары и флибустьеры давали имена своим кораблям. Впрочем, иногда они лишь переиначивали на свой лад название захваченного судна. В торговом флоте часто использовали корабли, названные в честь святых покровителей. Если у пиратов недоставало фантазии, то «Сан Педро» («Святой Петр») становился «Сен-Пьером», «Сантиссима Тринидад» («Пресвятая Троица») — «Холи Тринити» и т. д. Но если флибустьеры намеревались оставить отбитое судно себе, а не продать его, то чаще подбирали ему более «воинственное» название или прозвище, связанное с морем и родом их занятий: «Отважный», «Охотник», «Дельфин», «Обманщица», «Фортуна». К последнему названию имел особое пристрастие Бартоломью Роберте: одно из захваченных им судов он переименовал в «Удачу» (Fortune), два — в «Королевскую удачу» (Royal Fortune) и еще одно — в «Добрую удачу» (Good Fortune). Иногда корабль нарекали по «порту приписки»: «Порт-Ройал», «Тортуга». Загадкой для историков стала смена названия корабля Фрэнсиса Дрейка с «Пеликана» на «Золотую лань» во время его корсарского набега 1578 года, обернувшегося кругосветным путешествием. Официально корабль был переименован в честь одного из «спонсоров» экспедиции — сэра Кристофера Хаттона, на гербе которого красовалась лань, а девизом было Cassis tutis sima Virtus («Добродетель — лучшая броня»); этот девиз вышили на корабельном флаге. Но среди организаторов экспедиции были сама королева Елизавета и многие другие вельможи, почему же такую честь оказали именно Хаттону? Дело в том, что мнительный Дрейк проникся недоверием к Томасу Даути — дворянину, участнику экспедиции и приятелю капитана одного из судов, входивших в ее состав. Даути обвинили в подстрекательстве к мятежу, судили, приговорили к смерти и обезглавили. Но Даути был также личным секретарем сэра Кристофера Хаттона! Возможно, Дрейк сменой названия корабля хотел подчеркнуть, что не имеет ничего против самого вельможи и просит того не отказывать ему в заступничестве. В судовом журнале стоит запись: «Июня 20-го числа 1578 года: суд над Томасом Даути, казнен за мятеж… «Пеликан» переименован в «Золотую лань»». Когда корабль Дрейка (единственный из пяти, отправившихся в поход) вернулся в Англию, его нос был украшен позолоченной головой лани. В XVIII веке французские корсары начали присваивать кораблям имена своих героев: в порту Гавра швартовались восемнадцатипушечный корвет «Дюге-Труэн» и линейный корабль «Жан Барт», вооруженный семьюдесятью четырьмя пушками.