Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного
Шрифт:
На противоположном берегу Золотого Рога, в Галате, заселены очень плотно террасы склона к побережью (но не само побережье) — примерно в той же степени, что и ближайшие окрестности арсеналов Топхане и Касим-паши. Деревня Хаскёй превратилась в значительный населенный пункт только тогда, когда евреи, обосновавшиеся ранее в Эминёню, были оттуда изгнаны, чтобы очистить место для строительства мечети Ени Валиде {56} . Ускюдар не отличается высокой плотностью населения.
Эти жилые зоны вовсе не похожи одна на другую. Они сильно разнятся по этническому составу и религиозной принадлежности обитателей. Кварталы, как легко заметить, характеризуются преобладанием среди постоянных жителей либо турок, либо греков, либо евреев, либо армян {57} . С другой стороны, эти районы делятся на престижные и простонародные. По данным турецкого автора Эвлийи Челеби, можно локализовать
Кварталы «простого народа», или, говоря несколько иначе, кварталы с повышенной плотностью населения тянутся по побережью Золотого Рога и располагаются севернее линии Адрианопольские ворота — Баязид. Лежат они и к югу от этой линии, а именно между Ипподромом и сектором Аксарай — Еникапы. Третий густо заселенный район занимает территорию между Саматьей и Едикуле. Такое районирование подтверждается и территориальным расположением местных рынков. Стамбул обслуживается пятнадцатью районными рынками, и тринадцать из них размещено в упомянутых районах, что убедительно свидетельствует об исключительно высокой плотности населения. Что касается берегов Босфора, являющих собой как бы пригороды столицы, то они заселены не густо и не сплошь. По ним рассыпаны деревеньки, в которых живут садовники, лесоводы, огородники и рыбаки, чьи дома, утопающие в зелени, теснятся вокруг мечети, церкви или синагоги; вдали высятся султанские дворцы — в Бешикташе, Бебеке и некоторых других местечках; кое-где у самой воды виднеются дачи, в которых только жарким летом живут с семьями их владельцы — столичные вельможи; и все это — в зелени садов, парков, даже лесов. Не приходится удивляться тому, что деревеньки эти имеют каждая свою, так сказать, специализацию и по-разному известны среди жителей столицы. Некоторые из них заселены перевозчиками и их семьями (например Бешикташ и Румели Хисар) и располагаются на проливе либо там, где он наименее широк, либо там, где течение наименее стремительно. Деревни моряков Истинийе, Бююкдере, Сарыйер, Бейкоз нашли себе приют на берегах наиболее гостеприимных бухт.
Хотя в административном и экономическом отношениях эти предместья подчиняются столице и зависят от нее, невозможно причислить их к собственно городской зоне. Босфор — это совершенно особая пригородная зона, ничего общего не имеющая с городскими кварталами.
То же следует сказать и о деревнях побережья Мраморного моря — как на европейской его стороне за Едикуле, так и на азиатской за Ускюдаром. Что касается деревень на территории между Мраморным морем и Черным, то они заселены крестьянами-хлебопашцами, но в особенности животноводами и пастухами. Если они и играют какую-то роль в экономической жизни столицы, то самую незначительную. Соответственно этому, они никак не вовлечены и в ее политическую и социальную жизнь.
Стамбульский мегаполис, по сути, не имеет городов-спутников. Он сам, правда, состоит из трех блоков — собственно Стамбула, Галаты и Ускюдара, причем последний, сравнительно с первыми двумя, кажется всего лишь подобием города. Итак, когда заходит речь о столице, практически приходится принимать в расчет лишь Стамбул в узком смысле да Галату с их ближайшими пригородами, так как только там городская жизнь проявляется во всем своем богатстве и многообразии.
Улицы и дома
Если внешний облик Стамбула прекрасен, если местоположение столицы вызывало у иностранных путешественников единодушное одобрение, если мощь крепостных стен и величие дворцов и больших мечетей никого из них не оставляли равнодушными, то общий интерьер города явно не снискал подобных похвал. Конечно, в ту же эпоху XV–XVII веков улицы Парижа и Лондона также оставляли желать многого в смысле чистоты и удобства движения, но для иностранцев, успевших вволю налюбоваться на Стамбул при приближении к нему и ожидавших, переступая его порог, еще более чудесных встреч с ним, — для них разочарование было поистине велико. Приведем некоторые отзывы разных европейских наблюдателей. Пьетро делла Валле: «Внутренний вид города вовсе не соответствует его великолепному внешнему виду. Напротив, он весьма некрасив, так как ныне, в отличие от прошлых времен, когда улицы поддерживались в состоянии чистоты и порядка, усилий в том же направлении больше не предпринимается, и вследствие нерадения жителей они стали грязными и
Воссоздаваемой ими картине удивляться не приходится, поскольку она одна и та же как для всех городов Ближнего Востока и Северной Африки, так и для многих европейских городов. Путешественников поражают не только грязь и нечистоты на улицах, но и узость и теснота улиц, трудность проезда и прохода по ним. Только одна из стамбульских улиц удостаивается похвалы иностранцев. «Единственная улица в Стамбуле, пригодная для дорожного движения, это та, что ведет от Сераля к Адрианопольским воротам; остальные тесны, темны и хороши лишь для устройства разбойничьих притонов» {62} , — говорит один из них. Другой вторит: «Во всем городе — лишь одна по-настоящему прекрасная улица. Это — та, что соединяет Адрианопольские ворота Стамбула с Сералем. Она широка, пряма и без крутых подъемов и спусков, хотя и проходит по холмам. И вот еще что делает ее прекраснейшей из всех: сам султан и самые видные представители дворцовой знати во главе своей блестящей свиты время от времени проезжают по ней» {63} .
Улица, о которой идет речь, называется Дивандому джадеси, или, в переводе, «улицей Дивана (Совета)». Именно по ней следует кортеж султана, когда тот отправляется в Адрианополь, и вдоль нее высятся некоторые из самых величественных мечетей Стамбула. Она представляет собой основную продольную ось города и совпадает с главной улицей Константинополя — Мезей. Это к тому же одна из очень редких улиц Стамбула (и Галаты), которая отличается от большинства своих сестер отсутствием значительных перепадов уровней. Ибо как раз такие-то перепады и становятся главной трудностью передвижения: ландшафт заставляет улицы то подниматься, то опускаться по склонам холмов, на которых стоит столица. Причем подъемы и, соответственно, спуски — под таким углом, что движение повозок делается иногда практически невозможным. «Внутри город то слишком высок, то слишком низок, вследствие чего далеко не до каждой его части можно добраться на карете. Вот почему турки в большинстве случаев сами предпочитают разъезжать по городу верхом и прибегают к каретам разве только ради того, чтобы своих жен отправить в баню. Нет у них ни двуколок, ни телег, а для переноски тяжестей используют армян, как мы используем грузчиков» {64} . Процитируем еще и делла Валле: «Здесь мало улиц, по которым могли бы легко проехать маломестные рыдваны, не имеющие особого устройства для торможения (именно ими как раз и пользуются обычно женщины, а также те, кто не может ходить). По остальным улицам приходится либо ездить верхом, либо ходить пешком; последний способ передвижения доставляет мало радости» {65} .
Во время и после дождя улицы, по большей части немощеные, превращаются в настоящую топь. Более того, они служат вместилищем для мусора, отбросов и нечистот, так что «по ним едва можно пробраться». Между тем предписания городских властей сурово, под угрозой штрафов, требуют, чтобы улицы подметались, чтобы их проезжая часть поддерживалась в должном состоянии, а ремонт осуществлялся силами и средствами жильцов соседних домов, чтобы отбросы и мусор аккуратно собирались и выбрасывались в море {66} . Население вряд ли следовало букве этих мудрых постановлений.
Улицы по обе стороны уставлены домами и торговыми лавками скромного, если не сказать убогого, вида, за исключением резиденций городской знати. Мнение иностранных путешественников на этот счет настолько единодушно, что оно заслуживает полного доверия, без оговорок: «Жилища частных лиц обычно ниже среднего уровня как по своему внешнему довольно неприглядному виду, так, нужно думать, и по внутреннему убранству. Только дворцы султана, мечети, бани, рынки, особенно рынки ценных тканей, выглядят роскошно, если смотреть на них издали» {67} . Вышеприведенное мнение Уэлера разделяется и другими наблюдателями. Приведем высказывание Ферманеля: «Дома частных лиц плохо построены и неудобны» {68} . А вот заметка Пети де ла Круа: «Число домов достигает тридцати шести тысяч или около того, они очень плохо построены… Все они внутри представляют жалкую картину, но снаружи довольно хорошо разукрашены…» {69}