Поймать лаптем удачу
Шрифт:
Глава 7.4
Вот сейчас мне было впервые приятно. Это был самый честный комплимент. Мы с Мишей ещё над ним посмеялись. Я даже почувствовала себя его старой подругой со школьных времен. Потом все пошли к столам брать закуски, и Рубинова читала свой подростковый стих.
Зачем ты любишь не меня, Ведь верность я тебе храню? Ты любишь девушку свою, А я всё равно тебя люблю. ТыЧитала она это таким проникновенным, бархатным, нежным голосом, что многие пустили слезу, и я тоже чуть не расплакалась. Впервые, когда я слышала стихи про безответную любовь, то не вспомнила об однокласснике, который уже женился и дочку растил, и так и не ответил мне ни на одно письмо или записку. В этот раз я умирала от ревности, думая про Мишу: «Куда же намылился этот белобрысый байкер?». Что у него может быть такое срочное, что он мою жизнь поручил охранникам? Или теперь он меня боится? Боится, что я его опять заставлю с собой спать? Но я же к нему не приставала! Ничего ведь не было… Блин! Что я наделала?! Что он теперь обо мне думает? Что я ненормальная и истеричка. И правильно думает!
Съев два салатика в розеточках и рулетик, я поняла, что мне душно в их компании, и поэтому пошла снова смотреть фотографии. В зале я была одна, было чуть прохладно. На крыльце стояла Светлана с дамой бальзаковского возраста, они говорили о Высоковских. У меня же сложилось мнение, что на фуршетах есть две темы: курс валют и… Высоковские.
— Не думаю, что он справится с такой компанией. С Ефимовым и с Гордеевым ему никогда не поладить. Не восстановит он её, и придется Высоковскому компанию нам продать. — Говорила Света о компании, как я поняла. А потом, завидев меня, перевела тему. — Ты видела, какую он дешёвку сегодня привёл?! Еще хлеще, чем прошлый раз!
— Это ты про Мишу? — не поняла дама.
— А про кого же? Алинка всем трезвонит про свадьбу. — Света дико засмеялась. Я прекрасно понимала, что и смех был адресован в мой адрес. — Какая свадьба. Он свою молокососку даже сюда притащил! Педофилия не лечится! Сколько лет этой тощей вешалке?
— Лет двадцать, — ответила дама, которая не видела, что я стою в холе, замерев у картины.
— Да ну! Пластика, подтяжки, грим… итого, лет тридцать пять или сорок! Уверена, что даже не целуются! У него на эту старухи не встанет!
Я сглотнула. Нет ни пластики, ни подтяжек… Ну не сорок же! Я повернулась к Свете и смотрела на неё. Пусть говорит мне в глаза, уже точно зная, что я всё слышу.
— Миша ни с кем не встречается. Потому что так хочет…
— Вот я и говорю, не встречается он с ней! Ты видела её выражение лица? Тухлые огурцы смотрят и то приятнее! — закатывалась от смеха Света.
Мое терпение подходило к концу, и я тихо отчеканила.
— У огурцов нет лица. Они не могут смотреть.
Я хотела еще добавить: «Биологию учить надо!», — но почувствовала на своем плече теплую руку. И обернулась. Миша стоял и, чуть улыбаясь, смотрел на меня. Он не успел мне ничего сказать. Я сама повисла на нём и жарко поцеловала. Света уже ничего не говорила. Думаю, она выронила сигарету изо рта. Сколько мы стояли и целовались — я не знаю. Только потом я услышала знакомую английскую мелодию семидесятых годов, и теперь все повалили в этот холл танцевать. И я с Высоковским, конечно, стала танцевать. Я покраснела, когда вспомнила, что набросилась на него. Он, вероятно, даже не знал, что про нас говорили такое. Да ему, как всегда, плевать, что про него говорят. Но мою внешность сравнить с тухлым огурцом — это уж слишком! Сердце колотилось в четыре раза быстрее ритма музыки.
— Извини, — сказала я очень тихо.
— Ты о чём?
Самодовольная улыбка, напомнила мне Павла. Неужели ему понравилось, что я его поцеловала? Нет, не так. Что я с ним долго целовалась. Если бы не понравилось — то не целовался бы. Логично. Не педофил он, и не гей.
— Я набросилась на тебя, — еле выдавила я.
— У меня со Светой свои счёты. Ты ей не понравилась, я правильно понял?
Я остановилась. Так, значит, он всё слышал и целовался со мной ей назло! Я его отшвырнула и пошла на улицу. Мне хотелось его прямо при всех убить, заорать… Но я не могла доставить такого удовольствия Светлане. Только из-за неё я его не ударила, а просто оттолкнула. На улице я вспомнила, что сумка с деньгами осталась в машине Высоковского. Я подошла к ней и дернула за ручку. Закрыта. В машине сработала сигнализация. Может, догадается выйти и отпустить меня? Я отошла к стенке и услышала шлепок, на уровне моей головы отскочила штукатурка.
Опять стреляли? Я отошла от стены и осмотрелась. Миша шёл с пистолетом в руках?!
Он поднял руку, направляя ее на меня.
Глава 7.5
«Теперь точно убьёт!», — промелькнуло у меня в голове. Я сняла туфли и побежала в метро, благо оно было рядом. Там в переходе я забилась между палатками. Я увидела, как Высоковский сначала пробежал мимо, потом прошел обратно с задумчивым видом. У меня же слёзы полились градом. После того, как мой одноклассник женился, я себе не позволяла плакать ни из-за одного парня, а тут меня пробило. Я понимала, что у меня с ним никогда ничего не будет, да и не может быть. Мы из очень разных социальных кругов. Как такое могло случиться, что бы женщина пылала страстью к своему убийце? Я утёрла слезы, твердо решив, что я сама убью в себе свою страсть. Только вот загвоздка: мой травматический пистолет остался лежать на кровати Высоковского между нашими подушками. Сумка и барсетка с банковскими картами и моим телефоном — в машине. А я одна, в вечернем платье, без денег — среди Москвы.
Подумав, я решила выйти из другого выхода, так как в метро я не могла пройти, а идти обратно — боялась. Я хотела поймать такси и вышла на дорогу. Передо мной сразу остановилась машина. Я открыла дверь и чуть не упала. Это была дама с банкета. Та, с кем разговаривала Светлана.
— Присаживайся!
Вид у нее был вполне доброжелательный, и я подумала, что в моем положении — это и есть выход. Я села в машину и посмотрела на неё. Она улыбалась, но не смеялась.
— Сбежала от принца? Ты Зайцеву не слушай, она специально портит личную жизнь Мише. И надо сказать, с самой школы!
— Неразделенная любовь?
— Это не любовь, а дурь, — дама хитро улыбнулась и спросила: — Выпить хочешь?
Я утвердительно махнула головой.
— Тогда поехали!
— А вас как зовут? — все же спросила я.
— Любовь Петровна, к вашим услугам! А ты Виктория, новая невеста Михаила Высоковского.
— С выражением лица, как у тухлого огурца. И что меня заставило связаться с педофилом? — зачем-то сказала я.
— Прости старуху, я не знала, что ты всё слышала.
— А в чём разница, слышала я или нет? Разве в обществе принято высмеивать только заочно, как в церкви отпевать отдельных покойников?
Дама засмеялась.
— Ты такая юморная! Ты понравилась мне. Я с тобой согласна, мы поступили очень некрасиво. Но в какой-то степени, в обществе сложились обычаи: первое — в глаза льстить и шире улыбаться, чтобы никто не заметил, что ты завидуешь, второе — за глаза поливать всем, что скопилось на сердце, а обычно это то, из чего состоит человек. Ну, ты понимаешь меня.
— Мужчины в этом отношении лучше. Если они и подсмеиваются, то по-доброму.
— Скажем, не все мужчины такие. Но, в основном — это так.