Поющая во тьме
Шрифт:
– Как она визжала…
– Ссссссс…
– Как она визжала…
Мерзенький смешок.
– Ссссссс…
Лекс шёл на голос, приведший его в келью. Она была точной копией той, из которой вышел только что он сам. С одной единственной разницей – на постели лежала рабыня, укрытая тонким одеялом. Голос смолк, будто и не было ничьих разговоров. Лекс подошёл к кровати, рабыня выглядела бледнее обыкновенного, под воспалёнными веками из стороны в сторону метались зрачки, будто ей снилось что-то. Лекс протянул руку, решив дотронуться до неё, и не успел. Глаза рабыни резко распахнулись. Привычной радужки не было, весь глаз был словно залит чернотой.
– Сожрать…
– Сожрать…
– Сожрать…
Лекс заорал, сдавливая голову, пытаясь избавиться от голоса, причинявшего боль и разрывающего его изнутри. Он чувствовал, будто к нему тянутся чёрные щупальца, вытягивая из него силы. Лекс пошатнулся, вслепую нашарил на столе возле постели железную чашу и из последних сил обрушил её на голову рабыни, нанося удары. Ответом ему прозвучал утробный хохот. Чёрные глазницы, не мигая, впились взглядом в лицо Лекса, губы рабыни были сомкнуты. Но хохот не переставая гремел вокруг.
Его оттолкнули чьи–то сильные руки. Отлетев к стене, Лекс изумленно посмотрел на Сына солнца, не ожидая от невысокого сухого старика подобной прыти. Сын солнца метнулся к постели на которой лежала рабыня, начал что-то нашептывать и водить руками над телом. Лекса, изрыгающего проклятия, уволокли обратно в его келью. Голос, причиняющий страдания постепенно становился тише, переходя в бормотания, пока полностью не затих. Лекса силой уложили на постель, обработали воспаленные глаза, положили на закрытые веки тряпицу, смоченную заживляющей мазью. Через некоторое время в келью кто-то зашел, сев на кровати в ногах. Жрец, сын солнца, догадался он.
– Что это было?
– Ты хотел пробудить её ото сна. Я её пробудил.
– Что с ней такое? Во что она превратилась?
– Увы, сын мой. Мы так мало знаем об укрощающих тенях. Это тайна, покрытая мраком. Мы не знаем, как они становятся теми, кто они есть. Возможно, то, что ты слышал, это остаточные воспоминания…
– Вы знали, что это в ней есть?
Жрец промолчал.
–Так будет всегда?
– Бывало ли раньше такое? До того, как ты привел ее сюда?
– Нет, – твердо ответил Лекс.
– Значит, этого не повторится. Если ее рассудок в спящем состоянии был способен удержать это внутри, то будучи в сознании она легко справится.
– Вы уверены?
– Уверенность в чем бы то ни было – страшное заблуждение. Я лишь предполагаю, опираясь на то, что чувствую. Сейчас вам обоим нужно восстановить силы и отдохнуть. Она приходит в себя, привыкая вновь бодрствовать сознанием.
– Когда мы сможем отправиться обратно?
– Если состояние не ухудшится, не раньше чем через два дня.
Лекс застонал, откинувшись на подушки. Так долго!
– А сколько мы уже здесь находимся?
– Второй день, сын мой. Спи.
Жрец коснулся лба Лекса. По коже разлилось приятное тепло, успокаивающее и усыпляющее.
Все следующие два дня Лекс выныривал из цепких объятий сна только для того, чтобы поесть, выпить предложенные отвары и справить нужду. После опять проваливался в крепкие сны без сновидений. К концу второго дня Сын солнца снял повязку с глаз Лекса, заверив его, что уже завтра он с рабыней сможет отправляться. Если захочет, добавил жрец. Лекс недоуменно посмотрел на жреца.
– Ты и твоя спутница можете оставаться. У нас вам будет спокойно. И лекари не помешают.
– Спасибо, но я не могу.
Сын солнца кивнул головой.
– Твой выбор. Но если вдруг возникнут трудности, обращайся. Ты запомнишь краткую дорогу.
Лекс согласно кивнул.
– Что с рабыней?
– Она в полном порядке. Пойдем.
Лекс прошел вслед за жрецом, заглянув в келью. Девушка спала на боку, подложив ладони под голову.
– Мне нужно зелье, которое бы усыпило ее сознание до завтрашнего вечера.
Жрец пытливо посмотрел в глаза Лексу.
– Ты можешь отказаться от выбранного пути.
– Нет, не могу. Уже не могу.
– Это твой выбор. Тебя разбудят перед рассветом.
Лекс вернулся в келью, достал из кармана брюк своей одежды россыпь камней и протянул жрецу. Тот пробежался по камням, выбрав два янтарных среднего размера.
– Они поцелованы солнцем, как и мы все. Не забывай об этом.
Ранним утром Лекса разбудили и провели к жрецу. Тот напоследок пожелал удачного пути. Лекс замотал лицо шарфом. Рабыня уже ждала у выхода. Проводник пошёл впереди, за ним рабыня, а шествие замыкал Лекс. Дорога обратно оказалась намного легче. Хотя бы потому что в этот раз проводник, следуя приказу жреца, не стал плутать, а кратчайшей дорогой вёл путников к назначенной цели. Спускаясь к низине, Лекс обеспокоился о лошади, на которой они приехали. Проводник махнул рукой, мол, всё с ней в порядке, о ней заботились. Так оно и было. Лошадь не выглядела изнуренной и голодной. Проводник поклонился на прощание и поспешил обратно. Лекс остался наедине с рабыней, посадил её на лошадь впереди себя и ласково погладил по голове:
– Скоро ты проснёшься, Ани, – и, напевая песенку, стегнул лошадь.
Во двор, едва завидев дорожную пыль, выбежала Мейрим, едва не плача. Лекса тронуло это проявление чувств. Отправляясь в храм солнца, он никого не предупредил.
– Мейрим, успокойся. Лучше сходи, купи еды где-нибудь. Не готовь ни в коем случае. Я ещё сыт после прошлого приёма пищи. И размести рабыню.
Мейрим проворно выполнила поручения. Остаток дня прошёл довольно быстро, к Лексу то и дело приходили больные. Выпроводив последнего, он с облегчением вздохнул и поспешил подготовиться. Действие отвара уже скоро должно закончиться. Он принёс рабыню в комнату, где обычно проводил операции. Усадил её на стул с высокой спинкой, закрепил руки и ноги. Зашёл в дом, смыл с себя пот и дневную грязь, остановился перед зеркалом, рассматривая своё отражение и гадая, узнает ли его Ани сразу? Из зеркала на него смотрел молодой мужчина, высокий и крепкий, с темно-русыми волосами и голубыми глазами. Лицо покрывала щетина. Нижняя часть лица с левой стороны была исполосована шрамами, которые переходили на шею и заканчивались в районе груди. Часть спины и ноги тоже были украшены шрамами, побелевшими со временем. Что ж, он не так уж сильно и изменился. Хотя мог ли человек, каждый день видящий себя в зеркале, оценить степень перемен?
Похоже, пора. Захватил бутыль вина и вошёл в помещение, освещённое несколькими масляными лампами. Рабыня резко повернула голову в сторону открывшейся двери, напряжённым взглядом изучая вошедшего. Лекс неторопливо приближался. Сел напротив неё так, чтобы свет от ламп хорошо осветил его лицо.
Она его узнала. Он понял это по тому, как изменился её взгляд с недоумевающего на настороженный. Лекс отхлебнул вина прямо из бутылки, чувствуя, как губы против воли растягиваются в искренне радостной улыбке.