Поза да Винчи
Шрифт:
Она мне не поверила, полезла в мусорное ведро, достала бутылку и тщательно изучила этикетку. Я же отвернулась к окну, желая насладиться своей маленькой подлой местью. Но ничего у меня не получилось, потому что по натуре я человек не подлый и не мстительный. И еще я очень люблю Тайку-негодяйку… Порой так хочется ее чем-нибудь прибить, но любовь все равно побеждает.
– Надо же, – раздалось за моей спиной растерянное бормотание, – кто бы мог подумать… и впрямь безалкогольное… Может, оно какое-нибудь особенное? Новый сорт? Экспериментальный?
– Я буду расследовать это дело, – перевела я разговор на правильные рельсы, – искать, кто же убил дрянного паршивца, бросившего Олесю и куда-то подевавшего ее двоюродную сестру. Мне абсолютно, то есть совершенно не хочется во все это впутываться, но без этого, похоже, никак не обойтись. Ты со мной или нет?
– С тобой, – обреченно вздохнула Тая, – куда ж деваться с подводной лодки. Кто будет оплачивать нашу работу? Олеся?
– Боюсь, никто.
– Как это? – сильно удивилась не привыкшая двигаться забесплатно Таисия Михайловна. – Я чего-то не понимаю?
– Владик успел заверить Олесю, что я добрая,
– Ага! Сейчас! Разбежались, споткнулись, упали! Вла-а-а-ад! А ну иди сюда! Надо поговорить!
Глава девятая
Пока Тая вышибала из Влада мозги, а из Олеси деньги, я решила посвятить себя более мирному занятию: немного прибраться в доме и устранить последствия ночного пиршества. Очистив стол от тарелок и стеклотары, отодвинула его на законное место, и сразу же из прихожей явился Лаврентий, забрался в свою «будку» – под этот самый стол, устроился поудобнее и давай похрапывать. Счастливый пес с добрым нравом и крепкой нервной системой… порою обзавидоваться хотелось, честное слово.
В общем, сошлись на четырехстах условных единицах, причем Тая не преминула заметить, что надрываться за двести баксов на лицо для нас страх как унизительно и только в честь доброй и долгой дружбы с Владом мы нисходим с нашего Олимпа… и тд. и т. п в течении минут десяти пафосно раздувая ноздри. Олеся смотрела на Таисию, как лягушка на француза, тихонечко поджимая лапки, чтобы их не откусили раньше времени, и все время кивала с покорным согласием.
– Значит так, – Тая встала у окна, скрестила на груди руки и уставилась на Олесю взглядом полководца, – рассказывай все по порядку, ничего не упуская с самого начала. Где и как ты познакомилась с покойным гражданином Мурзиным?
– Он пришел к нам в банк…
– В банк? – приподняла одну бровь бывший банковский работник Таисия Михайловна Ливанова. – Ты работаешь в банке? И кем же?
– Кассиром операционистом. Леша приходил к нам платить за квартиру, за телефон, так и познакомились.
– Он же из Гжели, у него, значит, и в Москве квартира имеется?
– Нет, он снимал жилье, в Гжели у него была, кажется, четверть частного дома, доставшаяся от бабушки.
М-да, не очень-то завидный жених вытанцовывается… В общем, у Алексея и Олеси закрутился роман. Крутился он ровно четыре месяца вплоть до злополучного момента знакомства прекрасного Олесиного принца с ее же двоюродной сестрой. Здесь следует сделать отступление и рассказать о том, как Олеся и вся ее семья вообще перебрались из Луганска в Москву. Еще в восьмидесятых годах Олесина тетя Валентина удачно познакомилась с забредшим в Луганск по каким-то командировочным делам москвичом. Отношения развивались стремительно, что не удивительно, учитывая почти пятнадцатилетнюю разницу в возрасте в пользу красивой черноглазой луганчанки. Очень кстати командированный москвич оказался вдовцом, и Валентина решила не упускать столь щедрого подарка судьбы. Она проворно развелась с мужем, бойко выписала его из квартиры, продала жилье, прихватила маленькую дочку Лёлю и устремилась к новой жизни в «огнях большого города». Новоиспеченный супруг оказался владельцем симпатичной двухкомнатной квартиры недалеко от Битцевского парка, где и поселилось семейство, а на вырученные от продажи Луганского жилья Валентина купила однокомнатную в Марьино. Обосновавшись на новом месте, Валентина принялась активно перетягивать в Москву сестру Любу с дочкой Олесей, которым в Луганске, собственно говоря, делать было особо нечего: сильно пьющего мужа Любы зарезали в пьяной драке, с работы ее сократили, родственников не осталось, так что на родине ее ничего не держало. Распродав свое имущество, они с дочкой поехали в Москву. Сестры обменяли однушку в Марьино с доплатой на двушку в том де районе, где и поселились Люба с Олесей. Через пару лет счастливой семейной жизни супруг скончался, оставив в наследство Валентине весьма пухлую сберкнижку. Хваткая вдова умно распорядилась свалившимися на нее свободой и деньгами, и вложила средства в грузовые перевозки. Да так умело повела дела, что не разорилась и практически не пострадала ни в какие кризисы и дефолты. Расширяя и приумножая бизнес, она добилась внушительных финансовых успехов, вместе с дочерью стала одеваться исключительно в дорогих бутиках, посещать рестораны просто для того, чтобы перекусить, а не «выйти в свет», даже завела себе молоденького альфонса. Выросшая в холеную красотку Лёля поступила в финансовую академию (своим умом или за деньги, об этом история в Олесином лице умолчала), где и училась на данный момент на пятом курсе. А вот Люба никаких, совершенно никаких финансовых высот не достигла, видать вся деловая хватка досталась исключительно одной сестре. Как начала она работать на швейной фабрике с самого приезда в Столицу, так и продолжала. Хоть и редко, но Валентина помогала финансово сестре и племяннице, но делала это так, чтобы лишний раз указать Любе на ее несостоятельность, ткнуть пальцем в то, что она неудачница, к тому же ей доставляло явное удовольствие лишний раз напомнить, что квартира, в которой они проживают на половину принадлежит ей и в любой момент она может затребовать свою долю. В последние годы Олеся с мамой вообще жили, как на пороховой бочке, потому как слишком уж участились размышления тетушки на тему расширения бизнеса и необходимости откуда-нибудь достать большую сумму на это самое расширение. Ясен пень, что сумму это она без проблем могла получить, продав в общем-то ненужную ей квартиру в Марьино, запихнув сестру с племянницей куда-нибудь в коммуналку, потому что с озвревшими ценами на московскую недвижимость Любе нечего было и мечтать об отдельном жилье.
Возвращаясь к роману Олеси и гражданина Мурзина, стоит отметить, что инициативу-то, оказывается, проявляла именно наша вечно перепуганная страдалица-тихоня. Она, можно сказать, всячески окучивала Алексея, очень уж он ей, видите ли, понравился. Я невольно стала вспоминать его распростертое на полу малосимпатичное тело, не понимая, чего же там могло так сильно понравиться? Хотя о вкусах не спорят, это всем известно, не так ли? В общем, Алексей поломался, покривлялся и наконец-то позволил девушке любить свою великолепную персону, втянулся, можно сказать, в романтические отношения. И только ситуация грозилась перерасти в какое-нибудь увлекательное мероприятие вроде свадьбы с последующими удовольствиями в виде беременности и выпивающего безработного мужа с вероятным рукоприкладством, как в гости к Олесе нагрянула Лёля. Алешенька ее увидел и пропал. Олеся выветрилась из его непостоянного сердца без остатка и следа. Не знаю, каким таким мужским очарованием и сексуальным магнетизмом обладал Алешенька при жизни, что девушки влюблялись в него табунами, не устояла и Лёля. Что нашла красивая обеспеченная студентка финансовой академии в молодом человеке сомнительной внешности, перебивающегося какими-то непонятными случайными заработками, осталось большим секретом, но факт остается фактом – у них разгорелся бурный роман, а Олеся, вся в трагизме и переживаниях, оказалась за бортом. Как ни в чем не бывало, будто постороннему, не имеющему никакого отношения к текущим событиям человеку, Лёля взахлеб рассказывала Олесе о том, как замечательно идут дела на их любовном фронте, из чего я не могла не сделать вывод, что двоюродная сестренка Олеси или тупая, или стерва, или и то и другое вместе взятое. Большинство душевных страданий покинутой Олеси я пропустила мимо ушей, как не имеющие отношения к делу, а вот последняя сводка с любовного фронта показалась мне не безынтересной. Где-то за месяц до случившегося, Лёля поделилась с Олесей далеко идущими планами на будущее, как то: они планируют выйти из-под матушкиного крыла, которая, кстати говоря, пребывала отнюдь не в бешеном восторге от Алексея, и открыть собственное дело, а затем отселиться в свою квартиру, жить долго, счастливо, богато и умереть в один день на ложе из лепестков роз. Обмирая от нехорошего предчувствия возможного расставания с квартирой, Олеся поинтересовалась, откуда они собираются брать стартовый капитал на открытие своего дела? Неужто мама Валентина посодействует? Лёля ответила, что в денежном вопросе связываться с мамой она не станет ни за что на свете, к тому же серьезной суммой она рисковать не захочет даже в пользу собственной дочурки. Но не успело Олесе как следует поплохеть от усилившихся предчувствий, как Лёля радостно сообщила, что они нашли изумительный выход из положения и знают, где взять деньги под смешной процент. А потом они вложат деньги в «одно очень-очень верное дело», быстренько приумножат капитал, вернут кредит и заживут припеваючи. Где конкретно они разыскали столь щедрого кредитора, что за «очень-очень верное дело» собирались затевать, Лёля не рассказала. Где-то через неделю она всем сообщила, что едет навестить подругу в Липецк, уехала и пропала. Валентина дозвонилась подруге и выяснила, что она и не думала ждать гостей и Лёля к ней не приезжала. Тогда Валя бросилась за помощью в милицию. Разумеется, первым делом хотели взять за хобот Алексея, но выяснилось, что и он исчез, просто напросто съехал в неизвестном направлении со своей съемной квартиры, причем съехал не просто так а на новой дорогущей иномарке. Мурзина объявили в розыск, но поиски результатов не дали. Нашли его именно мы в заброшенном «доме с привидениями». Затем Олеся сказала, что больше ей добавить нечего и принялась рыдать.
– М-да, – произнесла Тая, и поставила чайник на плиту.
Влад сидел, уставившись в окно с печатью глубочайшей задумчивости на челе. Я тоже выглядела мыслителем. Такое вот полотно маслом: «Трое мыслителей и Плачущая».
– Ну, что, величайшие детективы всех времен и народов, – тяжело вздохнул Влад, – какие будут соображения? Олесь, успокойся, пожалуйста, хочешь выпить чаю?
Олеся отрицательно качнула головой, продолжая лить слезы водопадом.
– Полагаю, деньги они взяли, – глубокомысленно изрекла Тая, – затем Лёля куда-то подевалась, а Мурзин с этими деньгами по какой-то причине сбежал. Видимо он не собирался вкладывать их в бизнес, или же передумал, как только вся сумма оказалась в его руках. Взял и просто кинул твою сестру, вот и вся любовь. Так что тебе еще повезло, что легко от такого распрекрасного принца отделалась. И хватит, наконец, реветь! Этим ты мешаешь следствию!
Олеся еще пару раз всхлипнула и замолчала.
– Возможно, Алексей собирался кинуть еще и самого кредитора, – продолжала размышлять вслух Тая, – собирался смыться с деньгами, но не успел.
– Надо искать Лёлю, – подала я голос и мысленно добавила: «Надеюсь, что еще не поздно». – Вот только с чего начать? От чего оттолкнуться? Может, поговорить с ее мамой?
– Наверное, все, что могла, она рассказала милиции, – сказала Олеся.
– Милиция это одно, а мы совершенно другое, – назидательно произнесла Тая. – Владик, подай ручку и блокнот, вон, на подоконнике валяются. Спасибо. Возьми, – она протянула писчебумажные принадлежности Олесе, – напиши адрес и телефон своей тетушки.
Пока Олеся старательно, как на экзамене выводила слова, мы усиленно размышляли, какие еще ей задать вопросы.
– А у твоего… вашего Алексея в Гжели какие-нибудь родственники имеются? – спросил Влад.
– Вроде бабушка была, – не особо уверенно ответила Олеся, – от нее ему четверть дома осталось.
– Четверть дома – это сколько? – заинтересовалась Тая.
– Две комнаты и кухня.
– А мама, папа? Где вся его семья?
Этого Олеся не знала.
– Сам-то он родом из Гжели или приехал откуда-то?
Этого Олеся тоже не знала.
– Ну, какие-то друзья, знакомые у него должны иметься по месту прописки? – Таисия была слегка возмущена подобной неосведомленностью Олеси о бывшем женихе. – Ты хоть кого-нибудь из них знаешь? Видела? Говорила?
– Неа… – промямлила она.
– Поразительно! – начала терять терпение Тая. – Вы столько времени общались, а он ни с кем из своих друзей не удосужился тебя познакомить? Как же так?
Олеся ушла в глубокие раздумья и после длительной паузы изрекла: