Поздравления. Том 1
Шрифт:
Так и с нашей КНДР: лидер ее, и это уже видно невооруженным глазом, сумел быстро сконцентрировать власть в своих руках – он энергичен, амбициозен, прилежно активизировал ядерную программу, и у него все получилось, и так далее. То есть, за себя постоять смогет и при случае, возможно, сумеет нанести удар какой-никакой. И, понимая сие, лидеры уже относятся к нему с опаской. Настроены они кооптироваться на уровне неважно каком для снижения рисков, и даже Китай понимает серьезность положения, так как один неверный шаг, и, возможно, одна из ракет полетит куда-нибудь на его территорию.
А что дальше? А дальше самое интересное: так как Китай допустит оплошность, не сумев оградить себя от ракеты, его репутация на международной
Это ежели смотреть из Китая. Но то же мы будем иметь, если будем смотреть из Южной Кореи с точки зрения США, ибо американцы с телячьим восторгом нападут на слабого и по возможности сведут все на болтовню с сильным противником. Потому нельзя ни под каким видом барахтаться, борясь, с КНДР, и можно все (!) при трепе. То есть мы выходим на любые демонстративные действия, которые предназначены в данном случае для того, чтобы не ударить лицом в грязь перед международным сообществом, то есть это, по большей части, самая обычная форма газетной дипломатии, которая, по большей части, нужна для того, чтобы притереться позициями друг к другу, чтобы потом начать опять-таки переговоры.
Что же касается их, то они, полагаю, ведутся на секретном уровне: на уровне разведок – или же делается все, чтобы их начать, что предуказано самой историей дипломатии. Ничего в этом удивительного нет: просто люди как-то не думают об этом. То же самое и в спорте: там тоже определенная часть соревнований, их исход, решена заранее вследствие договоренности, так как ставками на спорт занимается в том числе и организованная преступность. Конечно, никому не нравится настолько уверенный вход КНДР в ядерный клуб, невзирая на дружное пение, что, мол, нельзя, но факт остается фактом, и нам надо потесниться… Вход КНДР закономерен, ибо, принимая во внимание Третью мировую в середине века, мы выходим на то, что конструкция мировая обязана усложняться, так как чем она сложнее, тем выше вероятность, что она в какой-то момент станет хромать, а то и вовсе рухнет, для предотвращения чего и начнут Мировую.
После того, как я со вниманием, любопытством и интересом просмотрел и скопировал себе внутренние интерьеры усадеб и квартир нашего дворянства и знати, посвятив сему пару безвылазных дней, могу сделать вывод, который лежит на поверхности, так как виден невооруженным глазом: внутренние интерьеры домов дворянства, знати и иностранных посольств подобны (они настолько похожи, словно списаны с одного и то го же трафарета). К сему следует присовокупить внутреннее убранство помещений Зимнего дворца. Все они в массе составляют стиль, который можно определить следующими пунктами:
1. Обычно обилие статуэток, небольших вещиц, свойственных богатым людям, которые тоже для красоты, и картин/фотографий в рамах. Это практически везде!
2. Видно желание владельцев не оставлять пустым пространство, а наоборот, чем-нибудь заставить его.
3. Стены и потолок обычно темны, то есть света и днем маловато, так как и стены, и потолок не отражают солнечный свет из окон.
4. Мебель – смесь барокко и ампира, но если владелец богат, то непременно рококо в самом выдающемся варианте, и она настолько изящна, что глаз не оторвать, как и от картин того же Ватто. Мебель по большей части темная. Для нынешних владельцев квартир необычно обилие картин/фотографий в рамах, и они не только висят, но и стоят на мебели.
5. Книги – их много. Видно, что наше дворянство получало через них знания, и так далее. Вспомним хотя бы высказывание одного из них, выпускника Пажеского корпуса: «Мы все были отлично начитанны». А сам Пушкин: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Мне они внутренне близки, ибо я получил свое образование, прочитав/просмотрев/пролистав несколько тысяч книг, читая их после работы и некоторые из них конспектируя (у меня примерно 420 конспектов книг прочитанных). Кстати, в спальне одного князя питерского увидел своего друга детства: никелированную пружинную кровать, на которой и я тоже спал. Теперь я знаю точно, что оные пришли к нам из дореволюционных времен.
6. Связь с природой-матерью у них не терялась в жизни, что видно по растениям в их квартирах и усадьбах. После того, как я просмотрел русских и перешел на западную знать, обнаружил, что убранство их помещений тоже подобно нашему, то есть стиль сей был и у них.
Лет в 25 я мыл пол на кухне своей квартиры в Норильске, слушая при этом радио, которое передавало чтения книги Сафонова «Нить Ариадны». Единственное, что запомнил, что книга четкая. В 40 лет папа меня забрал к себе в Тольятти, и я в библиотеке встретил эту книгу и прочел. Книга оказалась великолепной, и я при случае спер ее, и она до сих пор украшает мою библиотеку. Недавно, уже в Красноярске, я приобрел компьютер и постепенно вышел на Роберта Стоуна и его учителя Хосе Сильву. Потрясающе! Через них только я понял, что существует биополе, в котором можно работать, совершая определенные действия, передавать информацию и так далее. В последние 3–4 года со мною случилось несколько вещей, подтверждающих его существование. В городе и близ него – моя родня, и если о ней я ничего сказать не могу, то моя двоюродная сестра Тома мозгами хромает, постоянно таская мне жратву разную, сбивающую меня с панталыку, а за ней и Вика, ее дочка, кандидат, между прочим, наук экономических, тоже заваливает меня снедью своею, что меня сбивает с толку, мешая жить как хочу и есть что хочу. Так вот… В последнее время я довольно успешно борюсь с больными внутри родни и, варя их еду, отношу ее затем голубям моего двора и соседнего. То, что они меня запомнили, в этом нет сомнения ни на йоту, и они, благодарные, 3–4 раза подлетали ко мне скопом, окружая, сев правильным кругом и ожидая сами понимаете чего. Все сие понятно… Но дело в том, что я раз дней в 10 объезжаю наши 2 букинистических магазина, и первый из них у черта на куличках с моей точки зрения. Так вот, в ста метрах от него баки мусорные, и около них голубей всегда 40–50, и они однажды проделали со мной то же, что и мои голуби! И здесь две вероятности:
1. Мои голуби с соседними считали с меня, что я обхожу букинистики, и передали своим собратьям у первой букинистики, что я такой-сякой.
2. Голуби, меня знающие, сделали на мне пометку: кто я и что я – и эта пометка непременно на одном из моих энергетических тел.
Как-то так, а иначе же объяснить удобоваримо нельзя! Я, конечно, понимаю, что белые научники касательно данного поля, скажем мягко, слабоваты, как, впрочем, и относительно еще многих вопросов, и потому обращаю на них уже давно мало внимания, а то и вовсе игнорирую.
Как-то случайно в Тольятти я вышел на огонь, и с удовольствием жгу в своей мисочке стальной, совсем закопченной, разную мелочь, и недавно заметил, что пламя имеет шум, то есть изменения пламени, резкие, несут шум в воздухе. У солнышка нашего самые крупные изменения пламени – это протуберанцы. Представляю, какой шум они издавали бы, если был бы вокруг солнца воздух. Не сомневаюсь, что они несут страшный шум в иных диапазонах/форматах, поскольку вибрации в воздухе и вибрации в иных средах подобны математически, то есть наше красно солнышко нередко орет что есть мочи.