Пожалуйста, не бегите по эскалатору
Шрифт:
Я хотел бы иметь девушку. Чтоб она со мной жила, готовила мне щи, а потом ела их, сидя на соседнем стуле. Я хотел бы спать в ней в одной постели и не только спать. Пусть я не испытываю эмоций, но физические удовольствия мне знакомы.
Николай Николаевич объяснил мне, что, если сравнить отношения с девушкой с поеданием пирожного, то обычные люди наслаждаются его вкусом, красивым видом, ароматом, воздушностью крема и хрустом вафельки, а я – только вкусом. По-моему, не так плохо. Всё же вкус в еде – это самое важное.
В общем, я ничего не имею против девушки.
Перевёл взгляд на последние записи в блокноте. В голове бродят разные идеи. Всемирно известная задача Мильтенса пытается укорениться в моём мозгу, пуская корни во все стороны. Я чувствую, как всё глубже и глубже проникаюсь её сложностью, красотой и гармонией, той, которую никогда не увидеть человеку, далёкому от науки.
Я редко что-то записываю. Изредка заношу промежуточные выкладки на бумагу. Не потому, что боюсь забыть, а потому что вид этих формул радует взгляд. Я могу проследить по этим записям ход моей работы, а она безусловно продвинулась. Уже давно не сомневаюсь в том, что с задачей у меня всё сложится, это лишь вопрос времени. Пять лет? А может, год? Или месяц?
«Пожалуйста, не бегите по эскалатору». Я привычно объявил это по телефону, потому что увидел слетающую по ступеням фигуру Крэзи. Сегодня она была одета немного иначе: юбка длинная и клетчатая, свитер объёмный, ярко-розовый, в него можно затолкать троих таких, как она. Остальное не разглядеть – далеко.
Люди расступались перед ней, выстраиваясь в аккуратную очередь. А она летела, легко касаясь ступеней подошвами. Юбка развевалась, перекинутая через плечо сумка подпрыгивала на каждом прыжке. Точно Крэзи.
Я уже хотел нажать кнопку громкоговорителя, чтоб ещё разок её предупредить, но вдруг остановился. «Она немного похожа на меня, – подумал я, – люди её сторонятся, вон как вжимаются в перила. Как будто боятся прикоснуться. Наверно, с их точки зрения, она отличается от них даже больше, чем я. Необычная внешность бросается в глаза сильнее, чем отсутствие эмоций».
«Пожалуйста, не бегите по эскалатору», – произнёс я, она улыбнулась. Похоже, мои замечания её веселят. Пусть.
Когда до конца эскалатора оставалось метров десять, произошло что-то странное. Шаги Крэзи сбились, и она вдруг взлетела. По-настоящему. Неловко вскинула руки и оказалась в позе прыгающей с вышки ныряльщицы. Только под ногами были жёсткие металлические ступени, колючие и мчащиеся вниз.
Кто-то закричал, кто-то охнул. К ней протянулись руки, тщетно пытающиеся её поймать. Я нажал на кнопку остановки эскалатора. Кажется, быстро. Но от этого стало только хуже. И вот Крэзи кубарем катилась по последним ступенькам, а потом оказалась неподвижно лежащей на полу.
«Медицинскую бригаду к эскалатору срочно», – прокричал я в
– Не трогать, – сказал я громко и, разумеется, спокойно, – врачи будут здесь через пару минут.
Я увидел на её голове кровь, руки были неестественно вывернуты: одна вверх, над её головой, другая – под животом.
Я вернулся в будку и объявил по громкой связи: «Уважаемые пассажиры. Просьба подождать. Эскалатор останется неподвижным в течение нескольких минут. Оставайтесь, пожалуйста, на местах».
Некоторые, разумеется, не послушались, как это всегда бывает, они торопливо спускались вниз, то ли спешили, то ли им было любопытно увидеть пострадавшую. Я знал, что так будет.
Когда я снова подошёл к Крэзи, около неё уже остановились два врача. Одного из них я знал: он как-то на моих глазах приводил в чувства дедушку с сердечным приступом.
– Как? – спросил я его через пару минут.
– Дело серьёзное, боюсь, – ответил он, – сейчас скорую вызову. А ты… случайно не знаешь её?
Я покачал головой:
– Нет, – хотел добавить, что в первый раз вижу, но понял, что это было бы враньём, а я никогда не обманывал.
– Жалко девчонку, – проговорил он.
Я пожал плечами, думая, что, пожалуй, хорошо, что мне неведомо чувство жалости.
– Она бежала по эскалатору, – ответил я, – а ведь я её предупреждал…
Врач как-то странно на меня посмотрел.
ГЛАВА 6. –Я-
Я ведь не сказал, что рад тому, что она упала. Или что желаю ей чего-то плохого. Так почему он так на меня посмотрел? Нет, я определённо не понимаю реакции людей, которые называют себя нормальными.
Эскалатор, идущий вниз, не работал семь с половиной минут. За это время двое врачей погрузили Крэзи на носилки и утащили её в сторону медпункта. Мне показалось, что она была в сознании, хотя и оглушена.
Я нашёл на полу её сумку, отброшенную в сторону к стенке, и уложил ей на носилки, под правую руку.
– Это хорошо, – кивнул врач, – там, наверно, документы найдутся, в больнице будет проще идентифицировать личность. И позвонить родным, если надо.
– Удачи, – сказал я ему, когда он поднял носилки и двинулся по платформе, – вам и… Крэзи…
Врач нахмурился:
– Кому? Крэзи?
Я опустил голову. Не надо было это говорить, подумает теперь неизвестно что.
– Крэзи, значит… она, – он ухмыльнулся, – ну-ну! – и зашагал прочь.
Я знал, что он хотел сказать. «Это она-то Крэзи? А ты тогда кто?»
Переживания мне неведомы, но я часто думал о том, что с ней. Сильно ли пострадала, а вдруг вообще… скончалась от ударов. Это вряд ли, конечно, она же не с крыши упала. Хотя летела круто.
У меня даже промелькнула мысль, узнать у врача, в какой она больнице. Не навещать, конечно, мы же чужие друг другу, но позвонить, спросить о состоянии. Но я не стал. Ей это не поможет, а моя жизнь и без неё идёт своим чередом.