Пожар Латинского проспекта. Часть 3

Жеребнёв Андрей

– Но, согласись, это совсем не то народное творчество, что ты мне показывал.

Ушлёпок, чего с него взять?!

На его-то замысел на Ушакова своя бабушка нашлась:

– Вот хожу я, смотрю, сколько ты мучишься: взять бы того, кто это придумал, да прибить!

А к Ланских я ещё в первое ушаковское лето по выходным отбегал – тайком друг от друга: «серьёзные» люди ревнивы. Личная хозяина просьба была: подпорные стенки камешком облагородить, и «лужу» – совсем уж небольшую – уложить.

Хозяйка мне, заслышав по окончании мою цену («Да это мало!..»), чуть не на сто евро больше дала: они, видимо,

обвыклись уже, что все тут беззастенчиво три цены – как три шкуры! – драли.

В общем, хорошие это были люди! А Гаврила всегда заявлял гордо: «Хорошая работа – только для хороших людей!» Всем, причём, подряд он это говорил.

Хозяйский угодник!

Но ведь и делал!..

* * *

– Вон, смотри, объявление: требуется посудомойка, два через два, оклад – восемнадцать тысяч… Не фигово, да – тарелки себе мой – за тысячу с лишним в день!

Володя шелестел талмудом «Из рук в руки», дожидаясь Славы, – чего-то ему для работы не хватало.

– Так, Вован, там надо медкомиссию с санминимумом – неделя беготни и половина того заработка. Тоже всё – не так просто: я бы и сам пошёл сейчас тарелки мыть!.. Я уже, вон, полдюжины агентств этих, по трудоустройству, обошёл, где-то даже и деньги заплатил. И ничего путного насчёт временной, или ночной, работы – всё какую-то шнягу подгоняют, за восемь, а то и за шесть тысяч.

– Да, – откладывая шелестящий талмуд, вздохнул Вовка, – если бы литейка не развалилась, я бы оттуда не ушёл. Там нормально было.

– Чего не развалилось?

– Литейка: цех литейный.

– А где это у нас такая металлургия?

– На территории домостроительного комбината – литейный цех. Ты чего – не слышал, что ли: шум вокруг него постоянно идёт! Жители тамошние возмущаются: дым-то ядовитый. А этим всем – по фигу! Я из-за чего и ушёл – хозяин новый появился. Жлоб такой! Два метра ростом. Москвич. Мама там где-то – по Госдуме депутат! Охраны пять человек. Начал там свой террор наводить! Девчонка-бухгалтерша по ошибке на замороженный счёт два миллиона перевела, так он её так приложил – сотрясение мозга! А там – девчонка, двадцать пять лет… И платить перестал.

– А чего с прошлым хозяином? Грохнули?

– Да нет! Тот-то хорошо платил: тридцать – сорок тысяч в месяц выходило постоянно. Но он изначально в компаньонах с венгром был, а тот борзеть начал: за счёт литейки домой ездить каждый месяц… В общем, стал хозяин его прижимать, а этот венгр в Москву, уже головному боссу настучал: мол, деньги ворует. Ну, оттуда, не разбираясь: продавай литейку, не колышет!.. А полтора лимона евро в месяц доход был!

– А как фамилия-то хозяина?..

Володька назвал без запинки.

Да – мир тесен, а все пути приводят на Ушакова! Точно, та пацанва, что Альвидасу меня подсуетила, я их уже и как звали-то забыл – они-то и говорили, когда, заранее осторожничая, я о хозяине дома осведомлялся: «Серьёзный. Металлами занимается». Я ещё потом и думал: какие, к бесу, металлы? «Попутали», наверняка, ушлёпки! А оказалось – правда. И с деньгами, припоминаю, как-то ощутимо однажды напряжно стало: Альвидаса начали ревизовать, считать дотошно принялись… Вот оно, оказывается, что!.. Понятно – не единственный это источник дохода шефу был – дочернее, всего лишь, предприятие. Но, если полтора «лимона евриков» в месяц!.. Вот, выясняется – хорошим хозяином-то шеф был! Деньги людям платил. Не жлобствовал, не быковал. Растратчиков щемил. Дело умело вёл… Умный, конечно, мужик – чего говорить!.. А твоего, Гаврила, ума дело – к Восьмому марта что-нибудь вдохновенное сочинить. Да и не что-нибудь: нечто!

Но что-то, воля ваша, всё не то в голову лезло!

Наш Женя был на стройке мэтр,И труд строителей он почитал!А потому он каждый метрВ полтинник щедро обсчитал!

– …Сань, Сань, иди скорей сюда, послушай! – кричал в прихожую Вовка. – И в тему всё так!

* * *

А Вовка – он ведь был начитанный! Знал толк в литературе. Рассказывал, как он одно время книги продавал. «Дорогие такие, подарочные. В школах учителя часто брали – надо было только под зарплату попасть. Ну, ещё что хорошо – и сам их читал».

Молодец – всё с толком. Так ведь не каждый ещё сможет ходить вот так, предлагать. Помню, набранное на компьютере объявление на облупленной двери череды офисов серой четырёхэтажки «делового центра»: «Распространителям парфюмерии, косметики, деятелям сетевого маркетинга и прочим коробейникам вход воспрещён!»

«Коробейникам»!

Вот как тут осмелиться – товар-то свой, в заплечной суме несомый, продвигать?

Впрочем – жизнь заставит.

* * *

В четверг я решил не пойти. Решил заранее. Надо было, всё-таки, шпаклёвку одолеть – я уже «тормозил» монтаж конструкций потолка, что должен был делать Адиль – мне в помощь. Уже и Слава как-то бросил ребятам зло: «А то – послушаешь – на словах мастер, а на деле, блин!..»

Раньше он в мою сторону никогда так неуважительно не отзывался.

Кризис!

Да, и заслужил, чего там говорить!

Я отзвонился Любе, как положено – сухо принят был мой звонок. Теперь, главное, пережить половину второго – когда в былые дни я уже срывался на сборы. Ничего, за работой да за ребятами – получится. Тем более, «чёрный строитель» пригласил «на пирожное» свою новую знакомую – по sms они друг друга нашли. Молодец, ученик! Не тяготился ни своим интеллектом, ни видом выдающимся – так и надо! Явившаяся на пятнадцать минут раньше оговорённого пигалица была тоже без комплексов. Галантно засуетившиеся парни подостлали ей самую чистую газету на мешок с клеем и, протянув кружку с чаем, угостили медовым пирожным.

Девице было девятнадцать лет, она была в разводе, сынишке шёл второй годик.

– Нет, сейчас я уже замуж выходить не спешу! – заложив спичку-ногу за ногу и на отлёте держа сигарету, сообщала она.

В случае с Серёгой, наверное, это было разумно.

Удивительно – и Саня, и Вовка, и даже Адиль с ходу нашли разговор с оторвочкой интересным – их беседа лилась непринуждённо и весело.

А я, должно быть, был безнадёжно стар для их тем. Молодая мамаша в мою сторону даже не посмотрела.