Пожарный СССР. Начало

Гаусс Максим

А тут еще и ломти были по сантиметру толщиной каждый — сразу видно, женская рука резала. А вот хлеб наоборот был тонкий…

Сам-то я люблю нарезать сервелат или салями тонкими и аккуратными ломтиками, по два-три миллиметра. Кто-то скажет, что это для экономии, но на самом деле причина совсем другая. Просто «бутер» должен быть со вкусом хлеба с колбасой, а не наоборот. Кот Матроскин же как учил, бутерброд нужно класть колбасой на язык, так вкуснее будет. Ну да, вот такой мой личный бзик — правильно нарезать колбаску еще уметь надо. Не все поймут,

не каждый сможет. А бзики у каждого свои, верно?

Желудок, приняв порцию белков, жиров и углеводов, благодарно заурчал.

— Спасибо! — поблагодарил я Егора, когда мы закончили перекус.

— Да без проблем, — махнул он рукой, вытянув ноги. — Что я сам, что ли не служил? Прекрасно понимаю, что после армейской еды желудок в трубочку сворачивается и ждет, пока в него нормальную еду положат. Многие срочники и готовить-то толком не умеют. Помню наша полевая кухня одну гречку с рисом варила. На обед, на завтрак и ужин. Кстати, ты сам-то готовить умеешь?

— Ну не шеф-повар, но кое-что умею.

На самом деле готовить умел и очень неплохо. Особенно мясо.

— Ну и хорошо. Может в пищевую отрасль пойдешь? Ладно, это так, к слову. Давай полчасика отдохнем и дальше поедем?

— Я только за.

Пока Егор курил в сторонке, я тоже выбрался наружу осмотреться. Природа тут была шикарная — повсюду сплошная зелень, а вот никакой тяжелой промышленности я в округе не заметил. До самого горизонта не было ничего такого, что отравляло бы воздух едкими выбросами. Ни труб, ни заводских строений и корпусов.

Увидел небольшой скверик у дороги, сел на свободную лавочку.

Получалось, что мы уже въехали в Ростовскую область, но до места, где Егор мог меня высадить, было еще далеко, около восьмидесяти километров. Как назывался этот населенный пункт, я уточнять не стал — четыре десятка домов, школа и автозаправочная станция. А вокруг поля молодой пшеницы. Вот, собственно и все.

Я невольно поразился тому контрасту, который выделялся между таким привычным мне двадцать первым веком и раскинувшейся передо мной советской эпохой. Эти дома, природа, проезжающие мимо машины… Люди, в конце-концов. Все воспринималось как-то проще, что ли. Иначе. Без дешевых, никому не нужных понтов. Кажется, здесь этого не было.

К примеру, остановись в наше время где-нибудь на трассе у подсолнухов и просто понаблюдай… По любому, в скором времени, там же, ревя движком, появится какая-нибудь навороченная «бэха» или мерседес, откуда вылезет наштукатуренная фифа и начнет делать селфи с подсолнухами, ага… Или эта дебильная мода — наболтать звук по громче и ездить с открытыми окнами, чтобы все слышали, какие у тебя четкие треки. А сам водитель там едва ли не оглохший сидит, вздрагивающий от приступов мигрени. Что это? Да тоже понты. И тоже ими никого не удивишь. Не знаю, может пока еще я очень мало увидел, чтобы делать такие выводы, но почему-то постепенно сомнений становилось все меньше.

— Эй, Артем! — крикнул Егор. — Ты чего там, заснул что ли?

Обернулся я не сразу —

еще случались такие моменты, когда я не реагировал на свое новое имя, особенно когда уходил в себя. Это нормально. Не нормально было бы другое — если бы я сразу вжился в новую роль и начал отзываться на совершенно чужое для меня имя. Благо, что я тогда вовремя угодил в госпиталь, а там было во многом проще — почти все люди незнакомые. Адаптация была более натуральной.

Я вернулся в машину, и мы продолжили путь. Но без приключений не обошлось.

Едва мы выехали на шоссе и набрали скорость, как стали свидетелями довольно серьезной автомобильной аварии. Белая «ВАЗ 21–01», что двигалась по встречной полосе, вдруг ни с того, ни с сего, завиляла по дороге. Скорее всего, шину пробило или водителю стало плохо.

— Гляди!

— Ох ты ж, черт! — Егор резко крутанул баранку в сторону, чудом избежав столкновения. А вот двигающейся за нами машине не повезло.

Что там случилось с водителем «копейки» можно было только гадать. Машина зарыскала влево-вправо, пересекла сплошную и с грохотом влетела в идущий за нами «Москвич». От страшного удара «Жигуль» отлетел на обочину, затем еще и перевернулся, а вторая машина, скрежеща искореженной конструкцией, проползла еще несколько метров и замерла. Из-под капота поднимался белый дым.

— Твою мать! — глядя в боковое зеркало, Егор остановил грузовик на обочине. Выбрался наружу, я за ним.

Люди попали в беду и им непременно нужно было помочь.

Оба, не сговариваясь, бросились к «Москвичу». Тот был ближе. Четыреста двенадцатому частично сплющило морду — все-таки обе машины неслись друг на друга со скоростью под восемьдесят километров в час, что не мало. Левое колесо лежало в стороне, асфальт вокруг был засыпан различными обломками, разлилась какая-то жидкость. Растрескавшееся лобовое стекло не позволяло рассмотреть, сколько человек было в салоне.

«Копейка» ударила другую машину не в лоб, а чуть со смещением влево. Именно поэтому, вся водительская сторона была деформирована.

Я оглянулся на ВАЗ. Машина по-прежнему лежала на крыше.

— Внутри двое! — Егор уже успел заглянуть внутрь «Москвича». — Женщина. Без сознания. И мужчина. Черт, дверь заклинило. Артем, помоги…

Дернули дверь, но ничего не вышло.

— Монтировка нужна! Или большая отвертка! — я попробовал дернуть заднюю пассажирскую дверь, но тщетно.

— У меня под сиденьем есть! — Егор решительно бросился обратно к «Шишиге».

Из-под капота «Москвича» потянулась струйка то ли дыма, то ли пара. Скорее всего, это парил разбитый радиатор. Однако я уловил еще и отчетливый запах бензина. Это не к добру…

Бросился к багажнику машины, распахнул его — внутри были какие-то вещи, инструмент. И еще огнетушитель.

Вернулся Егор. С помощью монтировки попробовал расклинить дверь, но опять ничего не вышло.

— Нужно лобовое выбить! — крикнул я, сообразив, что иначе никак. Если машина загорится, люди погибнут.