Пожиратель II
Шрифт:
Погода всё больше напоминала осень, так что, стоя на остановке, я смотрел на окружающих, одетых куда теплее, чем я. Укрепление тела было настолько плотным, что я не чувствовал холода в обычном костюме, хотя по утрам лужи уже покрывались коркой льда.
Добраться до дома Румянцева удалось за каких-то сорок минут. Жил он в обыкновенной пятиэтажке без лифта и закрывающейся двери в подъезд. Приличный двор, пусть и давно не знавший капитального ремонта, поддерживался в относительном порядке.
Поднявшись на нужный этаж, я надавил на кнопку звонка и стал ждать, когда мне откроют.
Через минуту раздались шаги за дверью, щёлкнул замок, и в открывшуюся щель выглянул уже немолодой мужчина с плешью на голове и жидкими волосами по бокам. Короткие усы с проседью, бородка клинышком.
— Да ладно! — воскликнул он. — Глаза меня не подводят? Игорь, ты, что ли?
Я улыбнулся ему, и хозяин квартиры открыл дверь нараспашку. Сам я его не помнил, но отец часто водил меня на завод, и, возможно, когда-то мы даже знакомились с главным инженером.
— Я, Ярослав Данилович, — подтвердил я.
— Входи давай, чего на пороге стоять, — произнёс тот, отступая глубже в коридор.
Я переступил порог, и главный инженер окинул меня внимательным взглядом.
— Вот ты вымахал! Еле узнал тебя, — покачал головой Румянцев. — Я ж тебя помню вот такусеньким, — он продемонстрировал высоту на уровне своего колена, — ты в коляске катался и угукал. А теперь смотри аккуратнее, у меня тут потолки низкие, башку не расшиби.
Говорил он это всё с улыбкой. А я внезапно вспомнил его.
Мне тогда лет семь-восемь, наверное, было, когда отец привёл меня на завод и представил своему другу. И когда мы вошли в кабинет Румянцева, я треснулся лбом о его рабочий стол, бросившись пожать протянутую руку главного инженера.
— Ярослав Данилович, — с усмешкой развёл я руками. — Мне уже не семь лет, я осторожней стал.
— Будь я такого роста, я бы тоже осторожничал, — посмеялся Румянцев.
Сам он был мне по плечо, зато шириной не уступал. При этом общая комплекция у Ярослава Даниловича была довольно плотной, он не производил впечатления толстяка. Дурного сала в нём не было, лишь мышцы и здоровый жирок, каковой бывает у борцов в тяжёлом весе.
— Рад тебя видеть, — кивнул он. — Разувайся, проходи. Чай будешь?
— Буду, — ответил я.
Квартира бывшего главного инженера оказалась холостяцкой берлогой в самом её классическом проявлении. О том, что жилья давно не касалась женская рука, говорило буквально всё. Но при этом обстановка хоть и выглядела недорого, однако каждый элемент в ней был подчинён функциональности.
Мне живо вспомнился кабинет Румянцева на заводе. Там было то же самое.
Усадив меня на небольшой кухне, Ярослав Данилович заварил мне чая, сам сел напротив и, открыв холодильник, предложил:
— Колбаски с сыром хочешь к чаю? У меня другого ничего нет, к сожалению. Не борщ же тебе предлагать на завтрак.
— Спасибо, мне и так хорошо, — отказался я.
Усевшись напротив меня, он положил локти на столешницу и, сделав первый глоток горячего чая, спросил:
— Я рад тебя видеть, Игорь, но ты же не просто так решил навестить старика?
На старика он не тянул. В его возрасте некоторые спортсмены на ринге ещё молодых соперников в бараний рог скручивают. Но Румянцев был прав, и стоило переходить к делу.
— В общем, меня отец к вам послал, — начал я.
А потом я рассказал всё, что мне стало известно по заводу, заодно обрисовав и ситуацию с бандитами из Новосибирска, которые не стеснялись нарушать закон, дабы прикрыть свои действия.
— Эх, Вася, Вася, — выслушав меня, покачал головой Румянцев. — Как так-то?
— Подставили, — пожал я плечами.
— Добрейшей души человек отец твой, — вздохнув, произнёс Ярослав Данилович. — А всякие скоты этим всегда пользовались. Я сколько раз ему говорил, нельзя так доверять людям… Но он же у тебя упёртый, как баран, уж прости за правду, Игорёк. Не спорю, иногда он один против всего начальства выступал, чтобы выгородить какого-нибудь запившего работника. И его любили за это. Но и пользовались порой, чего скрывать. Василий Петрович ведь добрая душа, выручит. А теперь вот это…
Я кивнул, прекрасно понимая бывшего главного инженера.
— Отец сказал, вы уволились сами ещё за полгода до всей этой ерунды с приватизацией, — произнёс я, делая глоток чая.
— Ну, можно сказать, что сам, — откинувшись на спинку своего стула, подтвердил тот. — Довели меня, Игорь. Всё уничтожили, что я там двадцать лет создавал. И люди без работы остались, и разработки похерили. Уникальные разработки, не имеющие аналогов в мире!
Я вскинул бровь, а Румянцев, поняв, что я не осознаю, о чём речь, пояснил:
— На нашем заводе, Игорь, разрабатывалось оружие против одарённых. Представь, что на поле боя решают не боевые маги, а техника и обученные её применять люди. Щёлкнул тумблером, и все хвалёные чародеи превратились в мясо, которое гибнет так же хорошо, как и обычные солдаты, — он покачал головой с неодобрением. — В общем, перспективы у проекта были огромнейшие, да вот не срослось…
Он замолчал, погрузившись в неприятные воспоминания, а я не стал его торопить. С отцом ведь Ярослав Данилович сошёлся изначально на идейной тематике. Оба были ярыми патриотами и сторонниками имперской власти. Только если мой отец верил в монарха безоглядно, Румянцев больше верил в армию. Хорошо снабжённую и многочисленную армию, которая перемелет любого противника в порошок — хоть внешнего, хоть внутреннего.
— Англичан привлекли к сотрудничеству, — вздохнул Ярослав Данилович. — Где это видано, чтобы к секретным военным разработкам привлекали вероятного противника?!
— Ну, в последнее время император Михаил считал, что англичане нам не противники, — заметил я, припомнив слова отца, сказанные в тот период, пока я ещё не уехал в академию.
— Жаль только, что англичане считают иначе, — жёстко усмехнулся Румянцев. — И вот как их пустили в проект, так всё и заглохло. Сначала разработку признали чересчур дорогой, а где это видано, чтобы на обороне экономить? Хотя и не такая уж она дорогая была, там искусственно раздули всё. А потом и вовсе закрыли за ненадобностью.