Пожиратели мертвых (13-й воин)
Шрифт:
Отправившись в путь, мы вскоре вышли к берегу реки Гайх. Эта река была больше, шире и быстрее всех тех, через которые переправлялись до сих пор. Я своими глазами наблюдал, как при переправе через Гайх одна кожаная лодка перевернулась и все сидевшие в ней утонули. Во время переправы погибло несколько человек из нашего каравана, а также утонуло довольно много верблюдов и лошадей. Нам стоило больших усилий перебраться на противоположный берег. Затем мы вновь отправились в путь, и в течение нескольких дней нам пришлось переправиться через реку Гаха, затем Азн, Багаг, Смар, Кнал, Сах и напоследок через реку Киглу. В конце концов мы прибыли в земли, населяемые башкирами.
Рукопись Яката содержит краткое описание пребывания Ибн Фадлана среди башкиров; многие исследователи оспаривают аутентичность этих
После этого мы покинули земли башкир и переправились через реку Герсман, затем через Урн, Урм, Втиг, Нбасн и Гавсин. Расстояние между перечисленными реками соответствует в каждом случае двум, трем или четырем дням пути.
И наконец мы прибыли в земли булгар, которые начинаются на берегу реки Волги.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С НОРМАННАМИ
Я видел своими глазами, как на берег Волги высадился и разбил лагерь отряд норманнов [3] . Раньше мне не доводилось видеть такого количества великанов одновременно: все они ростом с пальмовые деревья и при этом обладают на редкость здоровым цветом лица: румянец просто не сходит с их щек. Они не носят ни камзолов, ни кафтанов, а мужской одеждой у их народа является некое подобие рубахи из грубой ткани, не зашитой с одного бока, так что одна рука остается полностью свободной.
3
На самом деле в этом месте своей книги Ибн Фадлан употребляет термин «русы» – название конкретного норманнского племени. Далее в тексте он именует их либо скандинавами, в соответствии с географическим названием их земель и общим наименованием народа, либо варягами в качестве общего родового термина. В современной исторической науке варягами принято называть скандинавских наемников, состоявших на службе в Византийской империи. Во избежание употребления неверных терминов и ошибок в понимании в данном переводе повсеместно используются термины «викинги» и «норманны».
У каждого из норманнов всегда при себе топор, кинжал и меч, и без этого оружия они никогда не появляются. Клинки их мечей широкие и при этом имеют волнистое лезвие. Такое оружие традиционно производится в землях франков. От кончиков пальцев и до самой шеи каждый мужчина покрыт татуировкой с изображениями деревьев, животных и разных предметов.
Их женщины носят свисающие на грудь шкатулки из железа, меди, серебра или золота – в зависимости от богатства и удачи в военных набегах их мужей. К шкатулке прикреплено кольцо, в него вдет кинжал, и все это покоится на груди. На шеях они носят золотые и серебряные цепочки.
Этот народ, пожалуй, можно назвать самым грязным из всех, созданных Господом Богом. Они даже не подтираются после того, как справят большую нужду, не подмываются после ночных поллюций и вообще в отношении чистоты больше всего похожи на диких ослов.
Они приплывают из своей страны вниз по Волге, которая является огромной рекой, и строят большие деревянные дома на ее берегах. В каждом таком доме живет по десять-двадцать человек – иногда больше, иногда меньше. Каждому из мужчин выделяется в таком доме место, достаточное для довольно большого ложа, на котором он и держит привезенных на продажу красивых девушек-рабынь. Каждый из них может в любое время предаваться любовным утехам с любой из своих девушек прямо на глазах у товарищей. Подчас сразу несколько пар занимается этим одновременно в присутствии всех остальных без всякого стеснения.
То и дело в дом заходят приезжие купцы, желающие купить себе рабыню. Подчас покупатель обнаруживает, что именно та, которую он себе присмотрел, в данный момент находится в объятиях своего хозяина, и тот ни за что не отпустит девушку раньше, чем удовлетворит полностью свои желания; среди этих людей никто не видит в таком поведении ничего необычного.
Каждое утро одна из девушек-рабынь приносит в дом большой таз воды и ставит его перед хозяином. Тот приступает к утреннему омовению, заключающемуся в том, что он ополаскивает лицо и руки, а затем волосы, расчесывая их прямо над тазом. Более того, мужчина сморкается прямо в воду и даже сплевывает в тот же таз. Когда утренний туалет норманна завершен, девушка подносит этот же таз его соседу, который делает над этим сосудом то же самое. Так она продолжает переносить таз от одного к другому, и каждый из обитателей дома моется все в той же воде, расчесывает над ней волосы и сморкается и плюется в нее же.
Все это совершенно в порядке вещей для норманнов, и я видел это своими глазами. В то же время я могу засвидетельствовать, что в те дни, когда мы впервые встретились с ними, среди этих гигантов с Севера наблюдалось некоторое волнение, вызванное неопределенностью ситуации. Причиной же тому было следующее.
Их главный вождь и военачальник, воин по имени Виглиф, тяжело заболел. По обычаю своего народа, он был оставлен в шатре для больных, который установили в стороне от лагеря. Больному были оставлены хлеб и вода, но больше никакой заботы по отношению к своему предводителю никто не проявлял. Никто не заходил в его палатку и не говорил с ним в течение всего этого времени. Даже рабов не посылали проведать его и позаботиться о нем. Норманны твердо уверены, что человек должен излечиться от любой болезни лишь благодаря силам своего тела и собственной воле к жизни. Многие находившиеся в лагере на берегу Волги полагали, что Виглиф уже никогда не вернется к ним.
Таким образом, один молодой и знатный воин по имени Беовульф был избран новым предводителем этого отряда, но окончательно вступить в свои права он не мог до тех пор, пока был жив старый вождь. Вот почему весь лагерь викингов пребывал в беспокойстве и неуверенности в то время, когда мы прибыли туда. Однако среди людей, живших тогда на берегу Волги, мы не обнаружили ни намека на жалость или скорбь по отношению к бывшему вождю.
Норманны придают огромное значение понятию гостеприимства и принимают гостей тепло и радушно. Любой человек, оказавшийся их гостем, будет сытно накормлен и тепло одет. Порой возникает ощущение, что воины и вообще знатные люди соревнуются между собой за честь быть названным самым гостеприимным хозяином. Участники нашего путешествия были представлены Беовульфу, и в тот же день норманны закатили настоящий пир в нашу честь. Во главе стола на празднике восседал сам Беовульф. Я обратил внимание, что он высок ростом даже для викинга, физически силен, у него белая кожа и светлые волосы и борода. Все в его облике говорило, что этому человеку на роду написано быть предводителем.
Понимая, что пир дается в нашу честь, мы с моими товарищами по посольству отдали должное предложенным нам блюдам. Однако не могу не признать, что пища была грубой, а кроме того, застольный этикет – если такое слово вообще можно применить к викингам – не исключал швыряния в сотрапезников объедками и обливания их напитками. Подобные шутки встречались громким хохотом и всеобщим одобрением. Более того, никого из викингов, присутствовавших на этом варварском банкете, ничуть не смущало, что время от времени кто-нибудь из воинов развлекался с рабыней прямо на глазах у всей веселой компании.
Я же, оказавшись свидетелем этого, мог только отвернуться и произнести: «Прости меня, Аллах милосердный», а норманны громко расхохотались над моей неловкостью. Один из них сказал мне через переводчика, что они верят в благосклонное отношение Бога к таким открытым мирским удовольствиям. Он заметил мне:
– Вы, арабы, вроде старух: дрожите при каждом проявлении настоящей жизни.
На это я ответил:
– Здесь среди вас я лишь гость, и Аллах направит меня на путь истинный.
Мои слова были встречены новым взрывом хохота, хотя мне и по сей день непонятно, что смешного нашли в них викинги.