Пожиратели мира
Шрифт:
Человек этот сидел на земле спиной ко мне. Джинсовая куртка его, очень старая на вид, была измазана каким-то коричневым веществом, а голову наполовину прикрывала дырявая шерстяная шапка, обнажавшая часть лысой макушки.
Я собирался окликнуть его, но тут же остановился, различив торчавшие у него из ушей деревянные палки, сантиметров на десять выглядывавшие из раковины.
Сгорбившись над чем-то, человек двигал руками, после чего, остановившись, наклонился еще ниже и с тихим утробным рыком вгрызся во что-то
Набравшись смелости, я подошел еще ближе, обойдя его сбоку.
Борода редкими кустами покрывала половину его лица. В тех же местах, где она отсутствовала, кожу заменяла мелкая чешуя с проступавшей сквозь нее блестящей слизью. То же, что я изначально счел за деревянные палки, на самом деле оказалось зачатками знакомых антенн, на кончиках которых проступали мелкие усики.
Я пригляделся, вглядываясь в содержимое его рук. Пальцы его, среди которых не хватало как минимум половины, стискивали кусок почерневшего мяса, и в свете здешней луны я увидел, как белыми вкраплениями копошатся в нем мелкие личинки.
Мутант раскрыл широко пасть – человек просто физически не способен был такое повторить — и снова вгрызся в кусок гнилого мяса, терзая его торчащими наружу неровными зубами. Губ у него не оказалось, и при каждом движении челюсти нос раскачивался из стороны в сторону, повиснув на тонком лоскуте кожи.
В ужасе я отступил, но один из пакетов накренился в сторону, и моя нога утонула мусоре. Я потерял равновесие и грохнулся на спину, ударившись плечом о что-то твердое.
Однако не ушиб стал моей главной проблемой.
Не замечавший меня вплоть до этого момента мутант не мог не почувствовать созданную мной дрожь на поверхности, и голова его рывком повернулась, нацелившись в мою сторону.
Облезшее лицо изуродовала пародия на радостную усмешку (с отсутствующими губами сделать это было затруднительно), и человек, приподнявшись на четыре конечности, принялся с шумом втягивать воздух теми тремя отверстиями, которые образовались у него вместо носа.
Я застыл. Руки и ноги мои сковал страх, и даже кровь, казалось, замерла в жилах, пытаясь не подавать никаких признаков жизни.
Шу-у-ух… Шу-у-ух…
Он продолжал втягивать воздух, а антенны в его ушах медленно зашевелились, анализируя окружающую обстановку.
— Я-а-а-а-а-а… — из его глотки с бульканьем вырвался протяжный звук; между кривыми зубами промелькнул тонкий красный язык, — ви-и-ижу-у-у-у…
Я, с ужасом осознавая, что это существо еще способно произносить слова, и не выдержав давления, попытался вытащить ногу из плена мусорного капкана, однако это движение выдало меня с потрохами.
— Нет!
Я бессмысленно закричал, когда получеловек-полумонстр, заметивший случившиеся изменения, быстрым перебором всех четырех конечностей двинулся вперед, и не успел ничего сделать, когда он вдруг сорвался с места и одним ловким молниеносным движением прыгнул вперед, прямо на меня.
На мгновение меня накрыло тенью. Мысленно я взвыл, проклиная себя за то, что ничему не учусь с первого раза, и свое любопытство.
Мне оставалось лишь готовиться к смерти, во второй раз за такое короткое время, и я снова взмолился, чтобы она была быстрой.
Практически бесшумно мутант приземлился на землю из отбросов, расставив в стороны четыре конечности. Его лицо – и вместе с ним уже знакомое зловонное дыхание, от которого начинала кружиться голова – оказалось прямо передо мной, а полностью серые глазные яблоки в глубоких провалах глазниц, казалось, уставились прямо мне в мозг.
— Я-а-а-а-а… ви-и-иж-жу-у-у… — проклекотало снова существо, обдав меня потоком из зеленой слюны. — И ты-ы-ы… увидь…
Бесцветные глазные яблоки сверкнули бледно-синим светом…
И я действительно узрел.
Воспоминания пронеслись передо мной подобно ускоренной в сотни раз видеозаписи. На такой скорости я бы не понял ничего, однако они будто выжигались прямо у меня в мозгу, и я заорал во всю глотку, ощущая, как мое сознание плавится под потоком такого объема информации, разрывается на части и растворяется в них как в кислоте.
Я дергался, кричал, плакал и продолжал без конца то терять сознание, то заново приходить в себя. Время для меня перестало существовать. Я не ощущал больше собственного тела, только бесконечную агонию, в которой терял собственную сущность.
Эпохи сменялись эпохами. Люди рождались, жили и умирали. Цивилизации погибали, и на смену им приходили новые. От примитивных палок человечество перешло к сложной архитектуре, а затем научный прогресс достиг таких высот, что стали возможны полеты в космос.
Но одно… одно всегда оставалось неизменным.
Это походило на бездонный океан, в котором я тонул. Я барахтался изо всех сил, пытаясь приблизиться к поверхности и глотнуть еще хоть каплю воздуха, но сил с каждым разом оставалось все меньше и меньше. И когда я уже подумал, что окончательно затеряюсь в этом лабиринте тысячелетий, все вокруг вдруг мгновенно очистилось, вернулось к исходной точке, будто и не было ничего вовсе.
Вздрогнув, я медленно приподнялся с холодной земли, ощущая на коже влагу от растаявших снежинок. Тело плохо отзывалось на команды мозга, действовало заторможенно, однако это было объяснимо: сознание после проведенных в забытьи веков пыталось приспособиться обратно к своему телу.
Как ни странно, я не думал больше ни о чем. Словно пережитый ад очистил меня, болью изгнал из моего разума все нечистоты, а память об истине придавала мне четкое знание будущего.
Не осталось больше страхов. Ничего не осталось.