Пожиратели света и тьмы
Шрифт:
Отведав Тарина Бекуита, Этиоль вновь погрузился в размышления, мысленно вернулся к последним словам благородного воина. Долго сидел он недвижимо, пока не обнаружил, что своим печальным настроением портит праздник всем собравшимся у очага. Тогда Эхомба решил оставить жену и детей и поискать Фасталу.
Старуха сидела по ту сторону костра, скрестив ноги и прислонившись спиной к стволу дерева тайра совсем близко к огню, где ей было не так зябко. Волосы ее были белее морской соли, но по-прежнему длинны и густы; их хватало на две косы, уложенные в узел и собранные на затылке. Фастала, одетая в роскошную накидку из мягкой разноцветной
— Садись, красавчик, поболтаем. Пусть с утра девчонки посплетничают! — Затем она взглянула на пастуха внимательнее и серьезно сказала: — Что случилось, Этиоль? Почему твое лицо окрасилось дымком печали?
Этиоль, тоже скрестив ноги, устроился рядом с ней, отклонил предложение отведать чужеземной ноги, потом признался:
— Хочу отведать вкус твоей мудрости, Фастала. Не плоти, а слова жаждет сердце.
Старуха кивнула и принялась с ожесточением ковыряться в зубах, при этом ни разу не перебила поверявшего ей свои тайны мужчину. Тот все поведал: и о последней воле незнакомца, и о неведомой Лаконде, о дьяволах и девственнице Темарил, о Химнете и Эль-Ларимаре. Когда он закончил, Фастала долго молчала — смотрела на огонь.
— Значит, чужеземец перед смертью переложил бремя на тебя? — наконец промолвила она.
Этиоль кивнул, а старуха что-то проворчала.
— Тогда, красавчик, у тебя нет выбора. Умирающий воин заключил с тобой договор.
Этиоль тяжко вздохнул.
— Теперь это твоя ноша. Ты держишь слово?
— Сама знаешь…
— Да, знаю. Тебе придется закончить его работу. Любой, у кого на руках умер человек, кто принял его последнюю волю, теряет свободу. Нравится тебе это или нет, но в тебя вошел его дух. Он не даст тебе покоя, так что готовься.
Мужчина, сидевший возле старухи, опустил голову, потом глухо пробормотал:
— Я тоже так думаю. Как ни прикидывай, а воли мне теперь не видать. Но что я могу сделать? В одиночку?! У Тарина Бекуита был большой отряд, много храбрых воинов, и все равно смерть настигла их.
Фастала выпрямила спину.
— Они не из наумкибов. Они пришли издалека.
— Но я такой же, как они, обыкновенный человек, — возразил Этиоль.
— Не так. — Сухой морщинистый кулак ткнул Этиоля в плечо. — Кто ты есть? Этиоль Эхомба, пастух, охотник, рыбак, отец, воин, следопыт. Ты — лучший следопыт в деревне. Скажи, способен ли ты проследить за тем, что невидимо, неслышимо, неощутимо?
— Невелико умение. Как иначе ходить по следу, если не ощущать присутствия того, что было и кануло? Тукарак тоже так может, и Джелоба.
— Ты лучший. Да и все равно обязан выполнить завет чужеземца.
— Да. Потому что такова была последняя воля Тарина Бекуита. Но ведь это же несправедливо, Фастала! Старуха фыркнула.
— Судьба, что уж тут рассуждать о справедливости!.. Если хочешь, я сама объясню все Миранье.
— Нет! — Этиоль даже вскочил. — Она моя жена, и это мой долг. Только вряд ли она поймет…
— Зря ты так считаешь. Миранья — умная женщина. Она знает, что такое честь. — Старуха выудила из миски кусочек жареной тыквы и отправила его в рот, зажмурившись от удовольствия. — Сколько лет твоему старшему?
— В следующем
— Уже не ребенок. Ему вполне можно доверить стадо. Самое время заняться чем-то полезным. Девочке будет труднее, но ее слезы высохнут.
Она сняла с шеи один из разноцветных талисманов (множество их висело у нее на шее и было собрано в своеобразное ожерелье) и поманила Этиоля. Тот наклонился, вгляделся в амулет — искусно вырезанную из рога стелегата женскую фигурку. Старуха ловко накинула шнурок на шею пастуху, затем одобрительно кивнула.
— Вот и хорошо. Теперь я всегда буду с тобою. Я видела в снах Зыбучие земли, а теперь, выходит, отправлюсь с тобою в дорогу и смогу увидеть их собственными глазами.
Между тем Этиоль с интересом рассматривал подаренный ему оберег. Он почувствовал себя бодрее — вдвоем и путешествовать легче. Заодно проверил шнурок из сизаля: прочен ли, не перетерся ли, способен ли одолеть долгий путь.
— Полагаешь, — наконец спросил он, — эта костяшка поможет мне?
— Это не костяшка, — сурово предупредила старуха, — это я сама. Такая, какая есть — дряхлая, беззубая, над которой смеется деревенская малышня.
Этиоль искоса бросил взгляд на Фасталу, и на мгновение ему почудилось, что бельмо на ее лице вдруг обрело сверкнувший зрачок. Нет, это только отблеск огня, игра света. Померещилось.
— Амулет всегда будет со мной, — пообещал он. Пусть старуха верит, что вместе с ним отправилась в далекий путь, может, ей станет легче. Все-таки она была добра к нему. — Твой подарок принесет мне удачу.
— Повесь его на другое место, и тогда он принесет удачу мне. — Фастала неожиданно и громко засмеялась, затем так же вдруг посерьезнела и добавила: — Надеюсь, ты выполнишь мою просьбу, красавчик. Нигде и никогда не снимай оберег. Теперь ступай повидайся с женой, можешь даже возлечь с ней, а утром отправляйся в путь. Скажи напутственное слово детям и не забудь остановиться возле дома Лукулу. Она и другие женщины поделятся тем, что успели собрать в округе. Все это пригодится в твоем путешествии. Завтра с рассветом приходи к камню, в который угодила молния, и я укажу тебе дорогу. Это все, чем я в силах помочь тебе.
— Спасибо, Фастала. Кто знает, вдруг с твоей помощью мне удастся вернуть похищенную деву ее людям, а самому через месяц или два возвратиться домой.
Этиоль сам не верил в то, что сказал. Понятно, что за два месяца он вряд ли управится. О том же, вероятно, подумала и Фастала, потому и смолчала, чтобы не спугнуть удачу. Без удачи в дороге делать нечего.
II
Миранья тяжело восприняла известие о том, что муж должен покинуть семью, деревню, обездоленную суровую родину. Этиоль попытался обстоятельно объяснить ей, почему он вынужден оставить их, рассказал о беседе с Фасталой — все было напрасно.
— Пойми, — в который раз убеждал Миранью Этиоль, — если я откажусь от задуманного, не исполню завет, я уже не буду тем мужчиной, которого ты выбрала себе в мужья.
Жена, лежавшая рядом с ним, вдруг крепко ударила его по груди — вложила в шлепок всю ярость, нежелание разлучаться, отчаяние и нескончаемое ощущение безнадежности, которое ждало ее впереди.
— Пусть уж лучше половинка мужа, чем мертвый храбрец!
— Пойми, тот, кто откажется выполнить завещание мертвеца, будет навсегда проклят небесами.