Поживем - увидим
Шрифт:
Валентайн. Нет, вы вправду думаете, что от любви я бы похорошел?
Она отворачивается от него с уничтожающим презрением.
Ну вот видите, вы этого не думаете. Любовь не может наделить человека новыми качествами. Она лишь обостряет те качества, которые заложены в нем от природы.
Глория (вновь оборачиваясь к нему). Какие это, интересно, качества заложены в вас от природы?
Валентайн. Легкость душевная.
Глория. А также умственная, а также легкость убеждений,— словом, легкость всего, что придает
Валентайн. Да, да, вы правы! Весь мир для меня сейчас — пушинка, танцующая на свету, а Глория — солнце, озаряющее этот мир.
Она сердито вскидывает головой.
Прошу прощенья. Бегу! Вернусь к девяти. До свидания.
(Весело убегает.)
Она остается посреди комнаты, глядит ему вслед.
Глория (взбешенная тем, что он посмел от нее уйти; звонко). Болван!
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Та же комната. Девять часов. Пусто. Лампы зажжены, однако шторы не задернуты. Дверь, ведущая в парк, распахнута настежь. Среди деревьев мерцают гирлянды китайских фонариков, за ними усыпанное звездами небо. В саду, заглушая шум моря, оркестр играет танцевальную музыку.
Входит официант, ведя за собой Крэмптона и Мак-Комаса. Крэмптон подавлен и встревожен; он устало и робко садится на оттоманку.
Официант. Дамы в парке, сэр. Решили пройтись взглянуть на костюмы, сэр. Вы пока посидите тут, джентльмены, а я схожу доложить о вас. (Собирается пройти в дверь, ведущую в парк, Мак-Комас останавливает его.)
Мак-Комас. Минуточку! Если придет еще один джентльмен, ведите его прямо сюда. Мы его ждем.
Официант. Хорошо, сэр. Как его фамилия, сэр?
Мак-Комас. Бун. Мистер Бун. Так как миссис Клэндон с ним не знакома, он, вероятно, даст свою визитную карточку. Его фамилия пишется так: Би-оу-эйч-эй-эн. Не забудете?
Официант (улыбаясь). Будьте покойны, сэр. Моя настоящая фамилия тоже Бун, сэр, хотя тут мне дали прозвище «Уолтер-Миротворец». Мне бы тоже следовало писать свою фамилию через «эйч», однако я воздерживаюсь, сэр, — не по чину, знаете. Отдает норманнским происхождением, сэр. А кому нужен официант с норманнским происхождением, сэр?
Мак-Комас. Ну что вы! Сказал же поэт: «Честное сердце стоит короны, а чистая вера — норманнского предка» [9] .
9
Стр. 603. «Честное сердце стоит короны, а чистая вера — норманнского предка» — строка из стихотворения А. Теннисона «Леди Клара Вир де Вир».
Официант. Это, сэр, смотря какое положение вы занимаете в обществе. Если бы вы были официантом, сэр, вы бы убедились, что от чистой веры не больше проку, чем от норманнских предков. Я предпочитаю писать свое имя попроще да поглядывать в оба. Но я отнимаю у вас
Мак-Комас. Крэмптон, я могу на вас положиться?
Крэмптон. Да, да, я буду вести себя тихо. Я буду терпелив. Я буду стараться.
Мак-Комас. Помните: я вас не предавал. Я сказал им, что во всем виноваты они сами.
Крэмптон. А мне вы сказали, что виноват во всем я. Мак-Комас. Вам я сказал правду.
Крэмптон (жалобно). Если б они только были справедливы ко мне!
Мак-Комас. Мой дорогой Крэмптон, они не будут к вам справедливы. В их возрасте этого и ждать нельзя. Если вы собираетесь ставить невозможные условия, то уж лучше нам прямо идти домой.
Крэмптон. Неужели я не имею права…
Мак-Комас (непреклонно). Прав вы никаких не добьетесь. Вот что, Крэмптон, давайте раз и навсегда договоримся! Когда вы обещали хорошо себя вести, вы что же имели в виду — воздержаться от жалоб, только пока не будет повода для жалоб? Если так, то… (Делает вид, что собирается уйти.)
Крэмптон (в отчаянии). Нет, нет! Да что вы ко мне пристаете в самом деле? Разве мало надо мной измывались, мало мучили меня? Я же сказал, что буду стараться. Но если эта девчонка снова начнет со мной так говорить и так смотреть на меня… (Хватается за голову.)
Мак-Комас (смягчаясь). Полно, полно! Все будет хорошо, будьте только сами терпеливы и снисходительны. Ну же, возьмите себя в руки — кто-то идет!
Но Крэмптон настолько удручен, что ему все равно; он почти не меняет позы. Входит Глория из парка. Мак-Комас идет к двери, навстречу ей, чтобы Крэмптон не мог слышать их разговора.
Он здесь, мисс Клэндон. Будьте с ним помягче. Я вас оставлю на минутку вдвоем. (Удаляется в парк.)
Глория с независимым видом проходит в комнату.
Крэмптон (тревожно оглядываясь). Где Мак-Комас?
Глория (равнодушно, но не жестко). Вышел, чтоб оставить нас наедине. Из деликатности, надо полагать. (Останавливается подле него и с чуть заметной усмешкой глядит на него сверху вниз.) Ну что, отец?
Крэмптон (смиренно). Ну что, дочка?*
Глядят друг на друга некоторое время с меланхолическим юмором, хотя у обоих это чувство не слишком развито.
Глория. Может быть поздороваемся?
Подают друг другу руки.
Крэмптон (задерживая ее руку). Дорогая моя, я, кажется, сегодня говорил в недопустимом тоне о вашей матери. Глория. Ах, не извиняйтесь! Я держалась достаточно дерзко сама. Но я смирилась с тех пор. О да, меня смирили. (Садится на пол возле его стула.)